Сергей Зверев - Алмазная кукла Страница 6

– Браво, браво, браво! – ернически поаплодировал Мюллер. – Какой молодец! Слушал бы тебя и слушал… Но мне нужны конкретные сведения: где сейчас находится Руслан Ибрагимов. И если ты этого не скажешь… – почти прошипел он, но Андрей не дал ему договорить.

– Скажу! Какие тут могут быть секреты? Он уже на нашей учебной базе, где с ним вовсю работают мои ребята из отделения «Д» – дознание. Думаю, он сейчас щебечет как канарейка, выкладывая секрет за секретом. И своего Бухого, и вашего босса заодно… В общем, «колется» по полной.

– Что за подразделение «Д»? – подозрительно наморщился усатый.

– Группа контрактников, отобранных по специальным методикам, с использованием тестирования. Это люди, малочувствительные к чужой боли, – глядя на него в упор с какой-то хищной плотоядностью и даже свирепой алчностью, пояснил Лавров. – У нас их зовут «буратинами», поскольку ребята словно деревянные к чужим мукам. Наша часть, надо сказать, сформирована как ударная группа для создания хаоса в тылу потенциального противника путем организации массового террора в отношении населения, полиции и военных. А такие люди всяких там эмоций, как жалость или сочувствие, иметь не должны. Эсэсовцы «отдыхают»! Кстати, подготовку ведем на основании трофейных документов и методик Третьего рейха, позаимствованных из анналов гестапо и абвера. Я себе могу только представить, что он сейчас испытывает, этот бедолага Русланчик…

Заметно позеленев, охранники босса молча переглянулись. Посмурнел и Мюллер, на лице которого обозначилась мина крайней озабоченности. Как всякий конченый садист, больше всего на свете он боялся боли и пыток. Одна только мысль о том, что однажды он и сам может стать жертвой, приводила Мюллера в ужас. Пытать других для него было неописуемым наслаждением, особенно если жертва слаба и беспомощна. Тогда Мюллер, можно сказать, буквально упивался извращенным сладострастием.

Но о каком сладострастии может идти речь, если предоставленный ему «объект» не проявляет и грана робости? Какой тут, к черту кайф, если на задворках мерзкой душонки уже пробились ростки страха за свою собственную шкуру? А вдруг?! А что, если каким-то самым невероятным образом случится так, что он окажется в руках этих самых «буратин», наверное, скорее напоминающих живых роботов, но никак не людей?! Мама родная! Да при одной только мысли о подобном варианте развития событий по всей спине начинает гулять мороз…

Ему было невдомек, что все эти убедительно изложенные «ужасы» – и насчет подразделения «Д», и эсэсовских методик подготовки, и планирования террора на территории потенциального противника – не более чем плод фантазии пленника. Но он не мог не поверить услышанному по целому ряду причин. Прежде всего потому, что, будучи подонком, он был уверен: абсолютно все прочие – тоже подонки, только хорошо умеющие скрывать свою истинную сущность. А раз так, тогда наверняка оно есть, это жуткое подразделение армейской опричнины, способное на самые страшные и кровавые злодеяния.

Но была и еще одна причина того, что сказанное пленником его тюремщики восприняли достаточно серьезно. Не будучи от природы суггестологом, Андрей не один год отрабатывал соответствующие методики психологического давления на противника. Это производилось за счет соответствующего тембра голоса, определенного ритма слов, а также зрительного контакта с собеседником – зрачки в зрачки, когда на подсознательном, безмолвном уровне шла прямая передача определенных эмоций.

Теперь уже сами охранники босса и его палач чувствовали себя неуверенно и неуютно. Подспудный страх, проникший в их мысли и настроения, сковывал и мешал думать, критически оценивать ситуацию. С огромным трудом взяв себя в руки, Мюллер заставил себя вспомнить о своих прямых обязанностях и, зло стукнув по столу, проскрипел отчего-то подсевшим голосом:

– Адрес этого центра? Живо!

– А-а-а! Ты хочешь выслать туда группу захвата, чтобы она освободила Русланчика? – иронично усмехнулся Лавров. – Смысл? Во-первых, уже поздно. Скорее всего, он уже давно сломался и выложил даже то, чего и знать-то не мог. Во-вторых… Тебе нужен адрес? Его нет. А как найти базу – пожалуйста, запоминай. Едешь до Самары, от нее по «федералке» вдоль левого берега Волги еще километров четыреста. Найдешь райцентр Крутово. Там тебе любой пацан покажет, в какой стороне находится база подготовки спецназа. Счастливого пути! Правда, это дорога будет только в один конец.

– Ты сейчас позвонишь и скажешь, чтобы его отпустили. Иначе… – скривив рот, судорожно стиснул кулаки Мюллер.

– Давай телефон, сейчас узнаем последние новости, – почти приятельски улыбнулся Андрей.

– Принеси ему аппарат с громкой связью. А то мало ли чего он там будет плести? – распорядился Мюллер. – Кстати, майор, ни слова о том, где находишься!

Усатый тут же открыл стенной шкаф, достал из него радиотелефон и хрипловато потребовал:

– Номер!

Андрей назвал ему длинный ряд цифр, и в динамике телефонного аппарата на весь подвал раздались протяжные гудки вызова, и мужской голос, несколько искаженный электроникой и расстоянием, уверенно произнес:

– Да? Я слушаю.

– А кто это, могу я узнать? – стараясь придать своему голосу некоторый официоз, спросил усатый.

– Временно исполняющий обязанности командира батальона спецназа, капитан Еремеев. Кто спрашивает? – строго отчеканил голос из динамика.

– Секунду! – бросил в трубку усатый и поднес ее к уху Андрея.

– Леонид, это Лавров, – спокойно, словно находится где-нибудь в дружеской компании, проговорил он.

– Слушаю, товарищ майор! – бодро откликнулся капитан.

– Что там с нашим гостем дорогим?

– Уже допрошен, даже не пришлось прибегать к помощи подразделения «Д». Информация передана в милицию и ФСБ. Его тоже только что передали милиции для отправки в следственный изолятор. А вы откуда звоните?

– Я сейчас… в гостях. Ну, ты догадываешься, где это может быть. Кстати, объясни почтеннейшим хозяевам, что их может ждать, если они наделают глупостей.

– Что их может ждать? Значит, так… – Еремеев говорил сугубо деловито и размеренно. – Наши разведгруппы уже в работе. Сейчас они должны взять некоего Бухого. У нас возникли опасения, что милиция его упустит, как это в России часто бывает. Как только мы получим от него все необходимые координаты и имена, начинаем основную фазу операции. Ставлю в известность всех, кто меня сейчас слышит. Я не пугаю, а даю информацию к размышлению. Если с майором Лавровым хоть что-то случится, все причастные к этому будут уничтожены. И не просто убиты. Ими займутся наши «буратины». Кто это такие, очень скоро узнаете. Но в любом случае могу обещать: умирать будете долго и мучительно. Какие будут распоряжения, товарищ майор?

– Кто бы и что бы ни говорил от моего имени, даже если я сам под давлением пыток что-то отменю, операцию не прекращать! – жестко бросил Андрей.

– Ух, зараза! – запоздало опомнился усатый, спешно выдергивая трубку и нажимая на кнопку отбоя.

В подвале повисла гнетущая тишина. Теперь все понимали: шутки плохи! Это не тот случай, когда их персонами, если что, будет заниматься обычный суд. Они лоб в лоб столкнулись с теми, кто лишен каких-либо сантиментов. Уничтожь они этого – гори он огнем! – майора, с ними будут разбираться какие-то страшные люди по своему личному усмотрению, без какого-либо судейского крючкотворства.

– Слушай, майор, ты и в самом деле такой идейный патриот, или только прикидываешься? – глядя на Лаврова совиными глазами, проскрипел Мюллер.

– Я идейный в тех же пределах, что и любой разумный человек, который не потерпит в своем доме ядовитых пауков и гадов. Всякому понятно, что это сосуществование рано или поздно обернется бедой. Если в твоем доме водится ядовитая тварь, она в любой момент может укусить или тебя самого, или кого-то из твоей семьи. Отсюда вывод: если ты не дурак, то просто обязан относиться к уголовщине с полным ее неприятием.

– Ишь, как крюка загибает! – недовольно покривился усатый.

– Помолчи! – оборвал его Мюллер. – И что же дальше?

– Если кто-то думает, – невозмутимо продолжил Андрей, – что когда-то в Чили Пиночет пришел к власти только благодаря американцам, он глубоко заблуждается. Альенде был хороший человек, добрый и справедливый. Он все делал по закону. Но у них в ту пору было то же самое, что и у нас сейчас – частные армии, частные пыточные подвалы. Одни бесились с жиру, другие хрен последний доедали. Любой насильник или убийца мог в два счета откупиться от суда. Все покупалось и продавалось. Поэтому, когда победил Пиночет, его сразу же поддержало большинство простых чилийцев.

– И какова мораль сей басни? – недоуменно вытаращился Мюллер.

– А ты не догадываешься? Армия обеспокоена уголовным беспределом, который вышел за все мыслимые рамки. Мы прекрасно знаем, что милицейская статистика врет, и у нас ежегодно от рук бандитов гибнет не десять-двадцать тысяч, а по меньшей мере – сто. Поэтому в армейской среде уже зреют настроения провести негласную чистку российской территории от оккупировавшей ее бандократии. Для меня принципиальной разницы нет, кто убивает наших людей и отравляет им жизнь – иноземный захватчик или отечественный бандит.