Сергей Зверев - Гавайская петля Страница 6

– Поздравляю, Павел Игоревич, – сказал в трубку Кошкин, – вы уже в раю. Рады вас приветствовать на Сандвичевых островах – это, кстати, второе название Гавайев. Их так назвал знаменитый Джеймс Кук. Но не потому, что местные полинезийцы обожали бутерброды, а в честь графа Сандвича, первого лорда адмиралтейства. Не подумайте, что мы такие умные, просто в полете делать было нечего, знакомились с проспектами. Здесь даже разговорник есть: англо-местный. Запомните, Павел Игоревич: аоле – нет, ае – да, ху-ху – сердитый, махало – спасибо, махи-махи – вкусная рыба…

– Кстати, на Гавайях аборигены и съели Кука, – подал голос Ордынкин. – И нынешним гавайцам за поступок древних очень стыдно. Но это был честный поединок – Кук сражался с вождем. Проиграл, был расчленен, приготовлен и с аппетитом потреблен. Дикари наивно верили, что сила такого крутого парня после поедания непременно перейдет к ним.

– А теперь уходите из главного терминала, – сказал Кошкин, – сядьте на автобус «Вики-Вики», что в переводе означает «быстрый», и езжайте до терминала внутриостровных линий. Терминал обслуживает рейсы между островами Гавайев. Компания Aloha Airlines. Вы знаете, что такое «алоха»?

– Ну откуда мне знать, Вася?

– «Алоха» – это все, Павел Игоревич. И «здравствуй», и «до свидания», и «как здорово, что все мы здесь сегодня собрались». Универсальное местное словцо – квинтэссенция позитивных эмоций. Кстати, вы знаете, что находитесь на острове Оаху? Здесь два основных острова. В Оаху Гонолулу – самый дорогой город в США – и сумасшедший курорт Вайкики Бич, а остров Гавайи – самый крупный. Ни тот ни другой нас ни капельки не интересуют…

– Ребята, вам нечем заняться? – начал раздражаться Туманов.

– Какой вы у нас «ху-ху», – сказал Кошкин.

– В точку, Павел Игоревич, – засмеялся Ордынкин. – Мы сидим в самолете Embraer 170, осуществляющем рейс на остров Хава, и в данный момент наблюдаем за затылком господина Вердиса, который сидит через три ряда от нас. Остров Хава – это примерно полтораста миль к юго-западу от основной островной гряды. Главный остров небольшого архипелага с очень легким названием Кеараколау. Если верить карте и путеводителю, юрисдикция там вполне американская, острова вулканические, временами из кратеров выбрасывается дым, вытекает лава, добавляя живописности. Архипелаг – это несколько относительно крупных островов и куча мелких, среди которых имеются даже необитаемые.

– Привыкайте к местным названиям, – сказал Кошкин. – В гавайском языке всего двенадцать букв, но они составляют такие хитроумные комбинации…

– Не пугайтесь, – сказал Ордынкин, – официальный язык – английский, а на гавайском болтают лишь два процента населения.

– На Хаве есть город, – сказал Кошкин, – называется Барабоа. Даже не город, а так – двухэтажный поселок городского типа. Отели, пляжи, все как у людей, но уровнем ниже, чем в Гонолулу и прочих гавайских жемчужинах. Акулы, пираты… но это фольклор. Пираты в наше время содержат рестораны, а белым акулам в здешних водах совершенно не по вкусу двуногая еда. Ума не можем приложить, что там надо Вердису. Сразу по прибытии в Гонолулу он взял билет на Хаву и не покидал аэропорт, пока не пришло время отлета. Попутно заказал такси до Барабоа. Берите билет на Хаву, Павел Игоревич. Рейсы – через каждые три часа. В аэропорту арендуйте машину – с этим без проблем. К обеду встретимся.

– Не упустите Вердиса, – напутствовал Туманов.

– Вот это нас и беспокоит, – вздохнул Ордынкин. – Здесь такая живопись – просто глаза разбегаются. Полная алоха…

Очередной потомок африканских рабов в мундире таможенника придирчиво обозрел туриста, осведомился о цели визита, предупредил, что на острова нельзя ввозить продукты, больше литра спиртных напитков, и если у уважаемого туриста при себе больше десяти тысяч долларов, он должен заполнить декларацию. Павел приветливо улыбнулся, продемонстрировал полупустую сумку и сказал, что с удовольствием бы заполнил декларацию, но – увы. Местные авиалинии отличались тем же комфортом. Приглушенно работали моторы, он сидел в удобном кресле, смотрел, как сочная зелень острова сменяется черными скалами, черные скалы – ослепительной лазурью, огромные бирюзовые волны взбивают белоснежную пену, блестит и переливается на солнце берег золотистым песком, снуют в лазури мелкие белые точки – яхты и катера…

Слежки он уже не чувствовал. Но старался запомнить всех людей, покидающих самолет. Туристов было немного – не те края, куда они рвутся обезумевшими стадами. Несколько белых мужчин, парочка дородных испаноязычных дам, корейцы, японцы, филиппинцы. Двое местных – чем-то похожих на индейцев, чем-то на азиатов, в пестрых гавайских рубахах, с длинными волосами, заплетенными в косички. Воздух действовал расслабляюще, солнце, перевалившее зенит, жарило немилосердно. Но это было другое солнце – не такое, как в Испании или в Крыму. Он вышел из здания аэровокзала в тень баньяновой аллеи – как в другой мир. Прилегающая к аэропорту территория пестрела красками. Дорожка, окруженная баньянами, была фрагментом какого-то фэнтези. Мощные стволы деревьев состояли из множества мелких, причудливо закрученных, они плелись по решеткам, переплетались над головой, вязались какими-то сложными узлами.

– Аренда машины – двадцать пять долларов в день, – писклявым голосом объявил работник проката со смуглым лицом, изучив водительское удостоверение туриста. – Вам уже есть двадцать один год, сэр?

Туманов чуть не поперхнулся, кивнул, извлек полторы сотни. Работник с сомнением покосился на наличность.

– Прошу прощения, сэр, но мы предпочитаем кредитные карты…

Туманов задумался. Если рассуждать логически, он уже попал под наблюдение. А если показалось… В мире все меняется стремительно. Четыре месяца назад одна организация хотела его убить, другая – завербовать. «Братья-разбойники» Горгулин и Левиц вообще непонятно чего хотели. Как-то маловероятно, что масса народа сидит и отслеживает потоки электронных денег в ожидании, когда же мелькнет фамилия Дариус. Он все равно засветился с авиабилетами, общается с какими-то смутными парнями Кошкиным и Ордынкиным…

– Да, конечно, уважаемый, я как-то не подумал… – Павел сунул работнику проката карточку «Виза».

– И двести долларов, – радушно заулыбался абориген, – возвратный депозит. Можно наличными. У нас имеется для вас замечательный «Вранглер» – именно та машина, что потребуется вам для путешествия по нашему замечательному острову. Возьмите, пожалуйста, карту острова. Вам объяснить, как добраться до отеля?

Туманов ехал по безумно красивым местам – мимо зеленых джунглей, полян, усыпанных невиданными цветами, мимо причудливых скал – островков лунного пейзажа, как-то странно сочетающихся с буйством окружающей зелени. На востоке осталась покатая гора – местная достопримечательность – потухший вулкан, в недрах которого, если верить путеводителю, временами раздавалось утробное урчание. Качество дороги было вполне приемлемым, но он предпочитал ехать ближе к разделительной полосе – асфальт на обочине представлял волнистую линию, опасно съезжающую в водосток.

Павел остановился на въезде в цветущую долину, проследил за мангустом, перебежавшим дорогу. Зверек прошуршал брюхом по асфальту и юркнул за камень. Туманов обернулся. Попутных машин было немного. С ревом пронеслась старинная каракатица со значком вездесущей «Тойоты». «Замечательный» «Вранглер», который ему подсунули в прокате, оказался не лучшим транспортным средством. Двигатель иногда чихал, разражался приступами кашля, педали акселератора и тормоза имели мертвый ход, старые сиденья неприятно скрипели. Но брутальный бампер и открытый верх машины гасили все эти мелкие неприятности. Он развернул потрепанную карту. Остров Хава был не таким уж маленьким. Очертаниями походил на яйцо, но с изрезанной береговой линией. Городок Барабоа располагался в северной части острова. Аэропорт – в северо-восточной. Хаву окружало множество островков и даже два атолла. Архипелаг Кеараколау. Помимо Барабоа на карте имелось еще несколько населенных пунктов. Он вынул телефон – хорошо, успел подзарядить, пока ждал самолет на Хаву.

– Слушаю, – отозвался Кошкин. Он что-то жевал.

– Приятного аппетита, – пожелал Туманов.

– Принимается, – добродушно отозвался «международный полицейский». – Впервые в жизни ем суп с трепангами и каракатицей и запиваю его безалкогольным эг-ногом – это какая-то жуткая соковая смесь. Если помру от разрыва пищевода, вы знаете, кого винить.

– Вы уверены, что Вердис направляется в Барабоа?

– Да, Павел Игоревич, это единственное, в чем я уверен, поскольку он уже здесь. И мы с Ордынкиным тоже. Долго вам еще трюхать?

– Не знаю… минут двадцать.

– Отлично. Заблудиться не сможете, всюду указатели. Язык не проглотите, когда увидите эту красоту. Ситуация такова, Павел Игоревич. Городок Барабоа состоит из трех улочек, протянувшихся вдоль побережья, и всяких мелких переулков. Первая – Грини-Грин-стрит… по-нашему, что-то вроде «Зеленая-презеленая». За ней Калауа и Ориндж-драйв. Береговая полоса называется «Каваки Бич». Примерно два часа назад объект остановился у отеля «Ахаба» – это на Грини-Грин. Не проедете – аллейку к отелю украшает огромное авокадовое дерево. Снял номер на втором этаже и отправился спать. Я сижу в кафе напротив, ставлю фигуранту мысленный заслон. Здесь уйма всяких заведений, магазинчиков, каких-то эзотерических лавочек, повсюду зелень, люди, так что бельмом в глазу мы не выглядим…