Петр Пинских - Валдис одинокий Страница 6

Так вот, Анатолий, как раз мог: одну – да, на всю ночь. Какая тут, к черту «несостоятельность»! Просто, он никогда не гнался за количеством. Качество, было его кредо.

Он с гордостью осознавал: те женщины, которые у него были, а они были подолгу, по нескольку лет, помнить его будут всю жизнь. Сколько б ни было у них мужчин – до него, после – в памяти своей, больше всего они будут благодарны именно ему, Анатолию. Потому что, он был из редкой породы тех мужчин, которые получают удовольствие больше от того, что дают, а не от того, что получают. И чем больше дают удовольствия, тем больше его получают. А получают много – еще больше, дают. И так, в прогрессии, как снежный ком.

Но все это было тогда, до таксования. Вернее, до развала, еще. Тут, одна, как-то, намекнула… Анатолий сразу же ответил, даже, как бы, завязалось кое-что. Но в итоге: она, только, посмеялась над ним. А потом еще и добавила, но на полном серьезе:

– Сейчас, – говорит, – такое время наступило, когда важно не то, что у мужика в брюках, между ног, а то, что у мужика в брюках, в кармане.

Красиво добавила! И… «в точку». Так что, комплексовал Анатолий, больше из-за «Москвича» своего, а не из-за «несостоятельности». Хотя, именно несостоятельность, только не сексуальная, как раз и делала его «москвичистом».

И вот, сегодня! Вдруг! Наконец!..

Глава 6

Юля сама подошла к Анатолию. Потом, только через несколько месяцев, она смогла разобраться и понять, почему именно его, она выбрала тогда, а не какого-нибудь другого, таксиста. Тогда, в общем-то, ей было все равно.

…Она долго следила за своим мужем. Выследила. В гараже. Прямо на табурете. Сначала она крики услышала. Как будто, режут кого. Но сладостные. Осторожно пролезла сквозь приоткрытую дверь. Чуть сдвинула полог, висевший от потолка сразу за дверью. За пологом, хоть и зима на улице, было жарко.

Те, ничего не замечали. Совершенно голые. Вовка, ее муж, сидел на табурете, откинувшись спиной к деревянной перегородке. А Лариска, его любовница, сидела на нем, раскинув по бокам худые тонкие ляжки. При этом, неистово прыгала: вверх – вниз, вперед – назад, вправо – влево. Елозила кругами, но не соскальзывала. Орала, при этом, как резаная кошка.

Горячая кровь хлынула к Юлиному лицу. Как она сдержала себя, и вообще, что было потом, плохо помнит. Эти крики, резаной кошки, сопровождали ее потом, повсюду. То, что муж ей изменяет, заметила она уже давно. Попыталась, как бы случайно, заговорить об этом, но получила в ответ такую затрещину, что отлетела, минимум, метра на два. Удары у того, были хлесткие, жесткие.

Бил Вовка Юлю, тоже, уже давно. Бил нещадно, за каждую мелочь. Сколько заявлений, она в милицию писала! Сколько к депутату ходила жаловаться! Раз, даже, к прокурору ходила. Все, без толку. Только, после каждого такого похода, синяков у нее добавлялось, да зубов, выбитых. Без синяков, Вовка, тоже умел бить. Мент, бывший. Знал все секреты «бесследного» избиения. Это, тогда, когда еще побаивался. А когда понял, что самое большое наказание ему: ночь переспать в «ментовской», вообще, «оборзел»!

Убегала от него. По подружкам пряталась. Находил, возвращал, избивал еще сильнее. Бывало, что и подружкам доставалось. Те, боялись Вовку, еще больше. Однажды, забрав детей, уехала вообще далеко, к родственникам. Приехал, прощения просил, даже плакал, «божился» больше не трогать. Родственники поверили. Привез домой и избил так, что в больнице полмесяца, провалялась. И предупредил: пожалуешься – калекой оставлю.

Это, только юристы, да психологи умеют красиво все обосновывать: «садизм», «мазохизм». Побывали бы хоть раз в ее шкуре, узнали б тогда: какие у нее «мазохистские наклонности». Господи! Как у них, все легко и складно: якобы, от побоев и избиений этих, Юля удовольствие получает! Психологическое. Хорошенькое, удовольствие – два ребра, сломанных! А как-то, вообще, пригрозил:

– На развод подашь – разведусь. Но помнить и каяться ты потом, будешь всю жизнь. Одним словом, мент. Его из ментов, ведь, тоже за это выгнали, за жестокость. Не официально, конечно. Господи! Уж, лучше б, убил ее!

… Только из страха, из-за обыкновенного человеческого страха, Юля тихо спряталась за полог, постояла еще немного, слушая сладостные Ларискины вопли, да Вовкины покрякивания. Если бы сейчас, в этот момент, она вмешалась в процесс, кровавое месиво, осталось бы от нее в гараже! Поэтому, также тихо, прикрыла дверь и, мокрая от слез, пошла. Куда пошла?

В полном безразличии прошла мимо переулка, ведущего к дому. Обида и злость буквально душили ее. Такой обиды Юля еще не испытывала никогда в жизни. Колючий, жгучий ком так сильно сдавливал грудь, что было трудно дышать. И злоба, тупая бессильная злоба бушевала там же, в груди. Что? Что могла сделать так мерзко униженная, морально раздавленная, увиденным в гараже, хрупкая, беспомощная женщина? И скорее всего от этой вот, беспомощности и безысходности, ее вдруг, буквально, захлестнула волна незнакомого до этой минуты, горячего, просто обжигающего желания – отомстить! Хоть как-то, отомстить! Руки сами сжались в плотные кулачки, и уже не разжимались.

– Я, убью его! Застрелю! Куплю на «черном рынке» пистолет, и застрелю. – Злорадная усмешка исказила заплаканное лицо. Но сразу стало легче. Слезы начали высыхать. Появилась какая-то уверенность. Юля зашла в ближайшее подвернувшееся кафе.

Конец ознакомительного фрагмента.