Андрей Воронин - Инкассатор: Страшный рассказ Страница 60

— Быстро в машину! — крикнул он и снова посмотрел на часы. Было две минуты четвертого. — Живее, не то башку отвинчу!

— А… э…

— В чем дело?

— Так машина же, — сказал Светлов. — Здесь, что ли, ее бросить?

— Черт! Да кто на нее позарится, на эту рухлядь? Украдут — я тебе новую куплю. Прямо из салона.

— Но-но, — строго сказал Димочка, забираясь на переднее сиденье джипа и пристраивая на коленях кофр. — Прошу отзываться о моем автомобиле более почтительно. — Он вздохнул и добавил: — Хоть бы его и вправду украли…

Юрий сердито фыркнул и повернул ключ.

— Не понимаю, что ты опять делаешь в этой больнице, — сказал Светлов, провожая взглядом уплывающие назад корпуса. — Медом здесь намазано, что ли?

— Что ты узнал? — отрывисто спросил Юрий.

Он включил третью передачу и почти сразу перешел на четвертую. Двигатель джипа надсадно ревел, набирая обороты, стрелка спидометра плавно ползла вправо.

— Ничего особенного, — пожал плечами Светлов. — У Дымова «Жигули» первой модели, оранжевые. Бампер слегка помят — не помню, справа или слева… Вернее, это не я, это твой Биткин не помнит.

— Оранжевая «копейка»? — переспросил Юрий и включил пятую передачу. Обтекавший угловатый корпус джипа воздух перестал свистеть и начал угрожающе реветь.

— Ага, — кивнул Димочка. — Биткин говорит, вылитый апельсин… Слушай, куда ты так гонишь? Я слышал, джипы довольно неустойчивые.

— Оранжевая «копейка»… — задумчиво повторил Филатов. — Нет, не припоминаю. Ремень пристегни.

— А может, лучше все-таки сбавить скорость? — осторожно спросил Светлов, защелкивая пряжку ремня безопасности. — Что ты гонишь как на пожар? По-моему, спешить уже некуда.

— Это по-твоему, — сказал Юрий и еще немного увеличил скорость, чтобы проскочить перекресток на желтый сигнал светофора. — Теперь слушай меня. Одна голова хорошо, а две лучше… Так вот, я вернулся к Дымову домой и застал там его жену.

— Да ну?!

— Представь себе. Мы очень мило побеседовали. Она понятия не имеет, где может болтаться ее муженек. Говорит, такое с ним случается частенько. Творческая личность, тонкая душевная организация и все такое… — Он притормозил, чтобы не врезаться в битком набитый троллейбус и тут же снова разогнал машину до ста двадцати километров в час. — Мне показалось интересным, что она ни словом не обмолвилась об этом их лесном кордоне. Такое впечатление, что она о нем просто не знает.

— Может, и не знает, — Сказал Светлов. — А может, ты показался ей подозрительным, и она просто покрывает мужа. С твоей физиономией… Кстати, как ты ей представился?

— Неважно… Важно, что зовут ее Ольгой Павловной.

— Ну и что? Нормальное имя. Красивое.

— Женщина тоже красивая. Дело в том, что хирурга, которому чаще всего ассистировала Ника, тоже зовут Ольгой Павловной.

Светлов длинно присвистнул и едва не откусил себе кончик языка, когда машина на полном ходу налетела на канализационный люк.

— Я решил проверить, не совпадение ли это, — продолжал Филатов, — и приехал сюда, в больницу. Помнишь, я тебе рассказывал, что познакомился здесь с одной симпатичной сестричкой, подругой Ники? Это она упоминала об Ольге Павловне…

— Ну-ну?

— Вот тебе и ну-ну… Все отделение в слезах и соплях, повсюду траур… Нашли ее сегодня утром. Мертвую.

— Ольгу Павловну?

— Медсестру, болван. Настю. Настю Стрешневу… А фамилию Ольги Павловны я все-таки узнал. Ее фамилия — Дымова. Ольга Павловна Дымова…

— Ой-ей-ей, — протянул Светлов. — Вот это винегрет! А эта Настя… Отчего она умерла?

— Никто толком не знает. Говорят, убита, а кем, при каких обстоятельствах… Черт, и спросить некого! Не знаю почему, но мне это кажется важным.

— Вот тут ты, вопреки обыкновению, прав. А где это произошло, не знаешь?

Юрий сказал ему название поселка. Светлов кивнул, осторожно переложил кофр на заднее сиденье и вынул из кармана телефон.

— Не такое узнавали, — ответил он на безмолвный вопрос Филатова и принялся набирать какой-то номер.

Юрий перестал обращать на него внимание, целиком сосредоточившись на управлении автомобилем. Он гнал во весь дух, хотя и не совсем понимал, зачем, собственно, это делает. Если Ника жива, то вряд ли пять или десять минут смогут как-то повлиять на ее судьбу. Ну а если мертва… Если мертва, то спешить и подавно некуда. Однако Юрий ничего не мог поделать с чувством, что надо спешить, торопиться изо всех сил. Чувство это не ослабевало — наоборот, крепло с каждой минутой, с каждым оборотом колес, с каждым оставшимся позади перекрестком. Филатов давно привык доверять интуиции и потому даже не подумал притормозить, когда прямо перед ним на светофоре зажегся красный. Он только прибавил газу, краем глаза успев заметить бледный при свете дня всполох фотовспышки.

— Фотомент, — прокомментировал это событие Светлов, который ковырялся в клавиатуре телефона, набирая очередной номер. Машину немилосердно трясло и бросало, и он все время попадал пальцем не в те кнопки. — Штрафную квитанцию пришлют по почте. Прогресс, будь он неладен! То ли дело в девятнадцатом веке! Не торопясь, с удовольствием, по свежему воздуху, в бричке… Без выхлопных газов, без штрафов… Со скоростью не свыше двадцати километров в час…

Юрий не ответил. Не снижая скорости, он преодолел сложную развязку, выскочил на Кольцевую и вскоре свернул с нее на загородное шоссе, едва не опрокинув при этом свой валкий внедорожник. Светлов ругался с кем-то по телефону, отчаянно цепляясь за привинченную к передней панели скобу, предназначенную как раз для подобных случаев.

Затем машина пошла ровнее — на шоссе было посвободнее, и Филатов перестал демонстрировать фигуры высшего пилотажа, резко ныряя из стороны в сторону в плотном транспортном потоке. Димочка с опаской выпустил скобу и спрятал в карман телефон.

— Интересное кино получается с этой твоей Стрешневой, — задумчиво сказал он, глядя на проносящиеся мимо километровые столбы, свежо и отчетливо белевшие на фоне одетых в весенний наряд перелесков. — То есть я не совсем точно выразился. Кино получается не интересное, а просто поганое.

— Плевать мне на то, как ты выразился, — играя педалями, процедил Филатов. Резко вывернув руль, он обогнал попутную машину, едва успев разминуться со встречным автобусом. — Ты что-то узнал?

— Ох, — вздохнул Светлов, — лучше бы не узнавал. Ее нашли в поле, в полукилометре от поселка. Следы изнасилования отсутствуют, признаков борьбы тоже нет. Смерть наступила от удушья, вызванного… Вот же черт! В общем, Юра, кто-то засунул ей в глотку мобильник.

— Что?!

— Мобильный телефон, он же сотовый, он же труба. Странное орудие убийства, ты не находишь?

— Я бы сказал, символичное, — подумав, ответил Филатов. — Или символическое, как правильно?

— Да плевать, — в свою очередь, отмахнулся от филологических тонкостей Светлов. — Суть от этого не меняется. Ты хочешь сказать…

— Я хочу сказать, что это неспроста. Тут есть какая-то связь с нашим делом. Боюсь, что Настя каким-то образом пронюхала, что Дымов встречается с Никой, но до поры помалкивала…

— А может, и не помалкивала, — вставил Светлов. — Может быть, она его потихонечку доила, угрожая открыть глаза жене. Обыкновенный шантаж. Беспроигрышный вариант.

— Похоже на то. А потом, когда Ника исчезла, она заподозрила Дымова и надавила на него сильнее, чем обычно. Намекнула о своих подозрениях, выдвинула очередное требование…

— И была убита, — закончил за него Светлов. — Убита, как ты выразился, очень символичным способом? — путем заталкивания в глотку орудия, с помощью которого осуществляла свой шантаж. Кстати, есть еще один факт, говорящий в пользу твоей версии.

— Ммм?

— Менты ведь тоже не полные идиоты, и такой способ убийства показался им странным. Им тоже пришло в голову, что причина смерти как-то связана с этим телефоном, и они попытались узнать, кому звонили с этого аппарата… Так вот, память телефона полностью очищена. Звонки, сообщения, записная книжка — все стерто. Tabula rasa, как говорили древние римляне. Чистая доска.

— А аппарат чей?

— Ее, Настин…

— И как ты ухитрился все это узнать, да еще по телефону? — поразился Юрий.

— Связи, дружок, — невесело усмехнулся Светлов. — Нынче без связей в журналистике ловить нечего. Впрочем, и всегда было нечего…

— М-да, — задумчиво сказал Юрий. — И никаких следов борьбы… Сомневаюсь, чтобы живой человек позволил вот так, за здорово живешь, затолкать себе в глотку мобильник. Это он. Дымов.

— Хлороформ?

— Хлороформ, будь он проклят! — Филатов ударил кулаком по ободу руля. — Совсем как в этом его гребаном рассказе… Плохо. Теперь мне действительно придется его убить.

Светлов поднял брови.