Андрей Поповский - Третий раунд Страница 60

— Егор, давай сюда!

Иосиф Карлович, про которого все уже забыли, преодолел первоначальный ступор и повторно справился с замком, сумев отпереть дверь библиотеки. Теперь он отчаянно махал рукой, надеясь, что ведущий неравный бой парень услышит его и сумеет вырваться из смертельного круга. Егор сделал резкий бросок в другую сторону, заставив своих противников немного попятиться, и, быстро подхватив с земли стальной прут, запустил его в тех, кто преграждал ему путь к крыльцу библиотеки. Двое парней с обрезками труб в сильных руках, уловив бросок, отшатнулись в стороны, и Егор пулей влетел в образовавшееся свободное пространство, слегка расширив его оставшейся палкой.

— Уйдет, уйдет!

Муха, в отчаянье, что загнанная добыча может вырваться, резко кинулся вперед, метя нанести противнику удар ножом в бок, но тут же захлебнулся своим криком. Егор, увернувшись от удара на бегу, раздробил ему разверстую в крике пасть резким выхлестом вооруженной руки.

Егор сумел оторваться от своих преследователей буквально на пару метров. Оттолкнув Иосифа Карловича, он залетел внутрь библиотеки и, захлопнув дверь, быстро задвинул внутренний засов. В закрытую дверь тут же сильно замолотили ногами.

— Давай быстрей сюда! Они сейчас ворвутся через окна!

Иосиф Карлович уже отпирал неприметную, обитую железом дверь, ведшую в подвал — туда, где хранились старые стеллажи и редко спрашиваемые книги. Они быстро заскочили внутрь, уже слыша, как в библиотеке зазвенело бьющееся оконное стекло. Егор, который здесь никогда не был, не удержался на ступеньках и кубарем покатился вниз по лестнице, а библиотекарь трясущимися от волнения руками быстро запер внутренний засов. Буквально через минуту за дверью послышался грохот, топот множества ног и отчаянный мат. Озлобленные неудачей зэки ворвались в библиотеку и теперь с грохотом расшвыривали высокие, заполненные книгами стеллажи в тщетных поисках ускользнувшей от них уже загнанной добычи. Егор, скатившись со ступеней, больно ударился о сложенные штабелем доски, которые были ничем иным, как разобранными книжными полками. Он тут же вскочил и, прихватив пару досок потолще, птицей взлетел по ступенькам обратно, чтобы распоркой укрепить запертую на засов дверь. И вовремя: в толстую деревянную дверь, обитую тонкими листами оцинковки, гулко забухали тяжелые ботинки.

— Открывай, сучье вымя! Открой, бля, а то хуже будет!

— Ага, щас я тебе открою, дай вот только шнурки поглажу, — с насмешкой ответил Егор, и тяжело дыша, обессилено привалился к стене.

С другой стороны послышался мат, и в запертую дверь с удвоенной силой забухали тяжелые удары.

— Щас поймаем тебя, сука поганая, мы тебе кишки на столб намотаем!

— Башками своими тупыми колотите! Они у вас покрепче, чем ботинки! — снова выкрикнул Егор.

— Не вышибут, дверь на совесть сделана, да и засов надёжный, так что если даст бог, мы и отсидимся здесь, пока помощь не придет, — тихо сказал Егору Иосиф Карлович, спускаясь по ступенькам вниз. — Ты их лучше не зли, а то ведь они какую-нибудь другую пакость придумают. Русский мужик, он на подобные выдумки горазд.

Егор спустился следом за библиотекарем и в изнеможении сел на сваленные горкой старые книги. Он с интересом осмотрел небольшое, захламленное поломанными деревянными стеллажами и старыми книгами скудно освещенное помещение, в котором они оказались. Свет в него проникал сквозь два узеньких, забранных толстыми решетками окна, расположенных у самого потолка. Иван Карлович сел рядом и осторожно прикоснулся к окровавленному рукаву Егора. Тот зашипел сквозь зубы. Вместе с уходом горячки боя, к нему возвращалась нормальная чувствительность, и все его избитое тело наливалось болью и свинцовой тяжестью. Раненная рука стала сильно пульсировать отдававшейся в голове стреляющей болью, и от нее по телу расходился сухой жар.

— Эка тебя угораздило, дай-ка я тебя перевяжу, ты только потерпи немного.

Библиотекарь покопался в шкафах с покосившимся дверцами и вернулся со старой запыленной аптечкой. Поковырявшись внутри, он извлек оттуда нераспечатанный бинт и пузырек с йодом. Не обращая внимания на доносившийся от двери долбеж — видать, озлобленные зеки догадались использовать в качестве тарана остатки разломанный стеллажей — Иосиф Карлович как мог аккуратно обработал рану йодом и наложил повязку. Егор за это время не проронил ни звука, лишь побледнел и, закусив нижнюю губу зубами, откинулся на стену.

— Ну вот и все. Теперь остается только ждать и молиться.

Иосиф Карлович, сложив ноги по-турецки, сел рядом с Егором и, раскачиваясь корпусом вперед-назад, стал тихо бубнить что-то себе под нос. Может быть, он и вправду молился, а может, читал стихи, кто его знает — Егор не прислушивался, волнами пульсирующей боли его уносило куда-то в багровую горячечную даль…

Эпилог

В зале заседаний правительства республики Северная Осетия — Алания за длинным сдвоенным столом, во главе которого, под огромным портретом действующего президента Российской Федерации, восседал нынешний президент республики, проходило обычное утреннее совещание. Обсудив насущные вопросы капитального строительства и сельского хозяйства с профильными министрами, президент выдержал небольшую паузу, и дождавшись, пока бурное обсуждение последней темы затихнет, неторопливо поднялся со своего места.

— А теперь давайте перейдем к последнему вопросу сегодняшней повестки дня. Разрешите вам представить председателя вновь сформированного комитета по инновациям и поддержке малого бизнеса, Козаева Мурата Эдуардовича.

В самом конце стола поднялся черноволосый смуглый молодой парень, одетый в хороший итальянский костюм, белую рубашку и со вкусом подобранный дорогой галстук. Его лицо зарделось от удовольствия. Президент благосклонно кивнул поднявшемуся и продолжил:

— Мурат Эдуардович имеет высшее экономическое образование, а также второе высшее по муниципальному управлению и, кроме того, он только что защитил диссертацию, посвященную вопросам социальной политики и воспитания нашей молодежи. Он весьма хорошо зарекомендовал себя на предыдущей работе в качестве заместителя председателя комитета по делам семьи. Я вообще считаю, что нам необходимо активней двигать вперед перспективную образованную молодежь и почаще доверять молодым специалистам важные правительственные посты. Нам нужно уже сейчас готовить себе достойную смену, которая и будет управлять нашей страной в недалеком будущем.

Многие присутствующие в зале разразились одобрительными аплодисментами и начали поздравлять нового председателя комитета. В общем шуме министр по строительству, прочивший на это теплое место своего племянника, легонько толкнул в бок своего соседа — директора национального банка и ревниво спросил:

— Откуда это молодое дарование?

— Ты что, не знаешь? Так он же родной племянник Мурата Георгиевича. Родители его и назвали в честь дяди.

— Мурат Георгиевич — это тот самый фсбшник, который женат на родной сестре жены нашего? — тихо переспросил министр по строительству, незаметно кивнув в сторону президента.

— Ага. Сам знаешь, ночная кукушка дневную перекукует…

— Ну да, тогда все понятно…

Марик с благодарностью принимал поздравления. Его умные черные глаза излучали довольство и спокойную уверенность в том, что это только начало большого и славного пути…

Сентябрьским утром 1997-го года Егор, одетый в потертые черные джинсы и куртку цвета хаки, стоял у запертых дверей вахты с тяжелой объемистой спортивной сумкой, перекинутой на ремне через плечо. Сейчас всего несколько шагов отделяло его от такой близкой и такой желанной свободы. Рядом с ним, широко улыбаясь, стоял Бес. Дальше ему хода пока не было.

— Ну что, братуха, вот ты и дождался своего часа.

— Ага, — невпопад кивнул Егор, — как-то даже и не верится, что я выхожу. Я уже так здесь обжился, что даже немного страшно, как оно там будет?

— Все будет ништяк, братуха. Если мы с тобой выжили тогда, осенью девяносто пятого, то теперь точно все будет ништяк.

На лицо Егора набежало легкое облачко. Тогда, во время короткого, но ужасающего по своим последствиям бунта, погибло больше двух десятков человек, еще больше было искалечено. Бес, которого почти насмерть забили палками и прутьями озлобленные зэки, выкарабкался тогда только благодаря невероятной живучести и тому, что его истязатели, посчитав его мертвым, переключились на ловлю других активистов. С проломленной головой, переломанными руками и ребрами он провалялся в тюремной больничке почти полгода.

Зона бурлила, кипела и мародерствовала до следующего утра. Утром туда вошел спецназ внутренних войск и, используя спецсредства, жестко подавил бунт. Приехавшая на разбор полетов столичная комиссия, особо не разбираясь в причинах этого бунта, по давно заведённому порядку вздрючила Хозяина и его зама по безопасности — обоих по-тихому уволили на пенсию. Для всеобщего успокоения еще кого-то наказали, большое количество зэков раскидали по другим зонам — кому-то добавили срока, кому-то авторитета. Зяма, сумевший поднять мужиков на бунт против «красных», все же стал вором, но это произошло уже на другой зоне. По закону, предъявить ему было нечего, и поэтому его просто убрали с глаз долой и от греха подальше. Кире, в общей свалке неразумно сунувшемуся вперед, проломил голову кто-то из Бесовских бойцов, и он, не приходя в сознание, двинул кони через несколько дней в тюремной больнице. Егора вместе с библиотекарем вызволили из их узилища ближе к полудню следующего дня, и для него все произошедшее прошло, в общем-то, без особых последствий. Многочисленные синяки и оставшийся на всю жизнь шрам на плече — совсем не много для такой заварухи.