Михаил Серегин - Облава на волка Страница 61

Николай даже остановился и выронил изо рта сигарету, настолько неожиданна была эта мысль.

– Ну нет, – вслух произнес он, испугав какую-то старушку, в этот момент поравнявшуюся с ним. – Никогда Щукин не сдавался. Не было этого и не будет.

Николай двинулся дальше, размышляя над планом своих дальнейших действий.

«Что мы имеем? – думал он. – Только адрес, который назвал мне Капитон. Сомневаюсь, что этот адрес настоящий. Да и где я буду искать его дачу? Скорее всего, ничего по этому адресу нет стоящего… Погоди-ка! – вспомнил вдруг Николай. – А я ведь знаю адрес тех двух забинтованных – как их… Пети и Филина. Мне же Семен его сообщил… Итак, куда "братки" отвезут Лилю? Конечно, туда – к ее землякам. Вот и я двину туда же. Только неплохо бы мне для начала раздобыть какое-нибудь оружие… Да это в принципе нетрудно. Бабки кое-какие у меня еще есть – та сумма, которую я у Ляжечки выцыганил, почти нетронутая. А "ствол" купить можно на любом базаре – только знать надо, к кому обращаться. А я, кажется, не забыл еще барыг в этом городе…»

Щукин посмотрел на название улицы и через несколько минут уже стоял на обочине, ожесточенно сигнализируя проезжающим водителям. Жажда мести и стремление к действию кипели у него в душе.

Теперь он даже не вспоминал про Ляжечку. Теперь все его помыслы были направлены на то, как рассчитаться с Капитоном.

Конечно, Капитон ничего никому не сказал о беглом Ляжечке. Он и так, по его мнению, достаточно засветился в деле о похищенной дочке Седого – и никаких людей вместе с Анной не отправил. Ляжечку нашли и без помощи Капитона, ведь мнимого беглеца искали во всех направлениях и всеми силами – и сообщение о странном человеке, который, будучи в невменяемом состоянии и не имея никаких документов на выезд, пытался сесть на паром, идущий в Финляндию, естественно, заинтересовало соответствующие органы. Особенные подозрения вызвал у ментов тот факт, что вместе со странным человеком была некая молодая девушка с ярко-рыжими волосами.

Девушку задержали вместе с Ляжечкой, и спустя час после этого их вдвоем уже забрали из того опорного пункта милиции, куда привели с пристани.

Ляжечку опознали тут же, а с девушкой возникли проблемы. Она не была Лилей – это менты поняли мгновенно, – а на все вопросы отвечала, плача, что этот вот странный человек, Лажечников, снял ее на пристани и предложил весело прокатиться на пароме.

Девушку Анну проверили и выяснили, что она на самом деле проститутка, так что с нее взятки гладки, тем более что своими рыданиями она достала всех сотрудников. Отпустили ее под подписку о невыезде и перешли к допросу Ляжечки.

А от него добиться ничего нельзя было. Эксперты установили, что его сознание одурманено каким-то сильным наркотиком, по консистенции удивительно похожим на тот, которым обдолбался небезызвестный Санька Матрос.

Матрос до сих пор еще от действия наркотика не отошел – опьянение вследствие стресса из-за ранения перешло в фазу невроза, и Матрос все еще был невменяем. Сопоставив эти факты, менты сильно засомневались, что Ляжечка когда-нибудь очухается.

А чемоданчик?

Там оказались только старые газеты. И ни копейки денег.

Таким образом, следствие зашло в тупик.

Лиля пропала. Наемник Щукин – тоже. Исчез и майор, курировавший операцию, вместе с деньгами, взятыми им под подписку.

Следов никаких не было.

А тем временем события вокруг девушки Лили начали разворачиваться с ошеломляющей быстротой.

Щукин наклонился и, прислонив ухо к замочной скважине, откуда тянуло холодком, внимательно прислушался.

За закрытой дверью было совсем тихо.

«Спят? – подумал Щукин. – Ну да, там же двое раненых да Лиля, которая еще не вполне отошла от наркотического бремени… Но неужели Капитон не оставил им охрану? Маловероятно».

Щукин резко выпрямился и тряхнул головой. Он достал из кармана вилку с изогнутыми зубцами – ту самую, которой открывал дверь в квартиру, где временно жил Ляжечка, – и просунул один из зубцов в замочную скважину.

Легкий скрежет – и сразу после этого едва слышное движение в прихожей.

Николай отпрянул от двери.

Минуту он прислушивался и, не услышав больше никакого шороха, возобновил свои попытки разобраться с дверным замком.

Очень скоро ему это удалось, и дверь, тихонько скрипнув, отошла на сантиметр от дверного косяка.

И снова – странный шорох.

Щукин, кусая губы, замер перед дверью.

Уходить?

Вполне возможно, что кто-то ждет его в прихожей: кто-то услышал, как он открывал дверь вилкой, и теперь стоит с пистолетом на изготовку.

А может быть, и нет.

Может, это просто шуршит на полу из-за сквозняка старая газета.

Как бы то ни было, Николай не стал больше прятаться, а, передернув затвор у пистолета, купленного у барыги, сильно толкнул дверь.

Это резкое движение и спасло ему жизнь.

Едва успев скрипнуть, дверная перегородка исчезла из поля зрения Николая и ударилась о стену слева от него. Перед шагнувшим было в прихожую Щукиным мелькнули перекошенные изумлением и страхом лица. Кто-то из тех, кто ждал Николая, даже вскрикнул, вскидывая наверняка снятый с предохранителя, приведенный заранее в боевую готовность пистолет.

Щукин отступил на шаг назад, но уже мгновение спустя опомнился и прыгнул влево, оказавшись в угловой комнате.

Две пули тут же рассекли полутемную лестничную площадку, они с треском пробили дверь в квартиру напротив, оставив две довольно большие округлые дыры с рваными краями, через которые немедленно вылетел из той квартиры пронзительный женский вопль.

Щукин вскочил на ноги и поднял пистолет. Сдернул рычажок предохранителя и, держа пистолет обеими руками у своего лица, медленно стал приближаться к смертоносному четырехугольному провалу соседней комнаты, откуда, как он определил, и стреляли.

Когда до распахнутого входа в комнату осталось два шага, оттуда вдруг осторожно показалась остроухая голова. Она медленно поворачивалась в сторону Николая и, когда глаза ее оказались на уровне его глаз, он выстрелил в ту точку на переносице, где брови иногда сходятся (брови над побелевшими от мгновенного испуга глазами были белесые и редкие и на переносице не сходились).

Щукин слегка отпрянул от струи крови, брызнувшей ему в лицо, а подергивающееся тело упало на пороге комнаты.

Щукин прислушался. В комнате слышалась взволнованная приглушенная перебранка. Он выстрелил в том направлении. Голоса смолкли, потом перебранка возникла снова.

Мужские голоса. Три или четыре человека.

«Ага, – подумал Николай, – не ждали меня! А рано было меня со счетов сбрасывать!»

– Лиля! – громко позвал Щукин.

Голоса тут же смолкли.

Щукин прокричал ее имя еще несколько раз, пока не понял, что ее может и не быть в этой комнате.

Тогда Щукин мысленно пересчитал патроны, оставшиеся в обойме его пистолета, и на несколько шагов неслышно отошел назад.

Секунду он стоял на месте, пытаясь сосредоточиться, а потом разбежался и, оттолкнувшись ногами о мягко качнувшийся труп на пороге, взлетел в воздух и приземлился за массивным диваном, который, как Щукин тут же увидел, стоял в комнате рядом с входом.

Трое удивленно вытянутых лиц на мгновение мелькнули перед ним, как три белых оплывающих пятна, с их стороны не донеслось ни звука, когда Щукин открыл по ним огонь.

Два лица тут же опрокинулись, словно мишени в тире, а третье метнулось куда-то и сразу исчезло из поля зрения Николая.

Щукин нырнул за диван, желая как можно сильнее вдавить свое тело в покрытый старым ковром пол, и, закрыв голову руками, насчитал пять выстрелов. После каждого выстрела на Николая сыпалась труха и кусочки ветхой ткани, которые почему-то оказывались горячими.

По звукам выстрелов Щукин легко определил тип оружия, из которого стреляли.

– Обойма у него кончилась… – пробормотал Щукин про себя, поднимаясь на ноги и отряхивая левой рукой куртку. – Дилетант…

Щукин поднял пистолет и два раза выстрелил в крепкого коротко стриженного паренька, который, скорчившись на полу, пытался вытащить из рукоятки своего прыгающего в трясущихся руках пистолета непонятно по каким причинам завязшую там обойму.

Паренек – это был тот самый крепыш – затих, боком завалившись за тумбочку у кровати.

Подняв валявшийся пистолет, Щукин легко перезарядил его, а свой, в котором не оставалось ни одного патрона, сунул за пояс.

– Лиля! – снова позвал он.

Лили нигде не было. Не было также здесь и раненых бойцов Седого. В тишине Николай вдруг услышал голоса во дворе дома. Он выглянул в окно и увидел джип, остановившийся у подъезда. Оттуда выскакивали вооруженные люди.

Николай послал последнее проклятие крепышу, успевшему вызвать подкрепление, как вдруг услышал тонкий девичий голос:

– Помогите!

– Лиля! – узнал Щукин. – Ты где?