Наталия Матвеева - По моим правилам (СИ) Страница 63

Эйден и Брайан чуть удивленно и хмуро поразглядывали находку, но девушка уже и сама видела по их тусклым глазам, что этот обрывок им ни о чем не говорил.

- Без понятия. – пожал плечами Брайан. – Похоже на какой-то билет или талон… Только вот куда?..

Эйден тоже покачал головой.

- Я тоже не знаю, Лив. Первый раз вижу такой талон… Выброси его, ты все равно никогда не определишь, к чему он относится, и даже если это билет на аттракцион в парке развлечений, он тебе все равно ничем не поможет. Лучше подумаем о том, как нам спасти Джонни и Макса из лап этого уродца… - отец вдруг с тревогой посмотрел на хмурую Лив, которая в этот момент думала лишь о том, как будет просматривать в интернете картинки различных талонов, существующих в этом мире, а не в каком другом, и обеспокоенно и сочувствующе проговорил:

- Мне очень жаль, что Джонни попал в передрягу из-за меня, дочка… Клянусь тебе, я сделаю все, чтобы вытащить его целым и невредимым… Пожалуйста, не волнуйся ты так…

Лив тряхнула головой, вернувшись мыслями в «Кадиллак», рассекающий пространство, в стремлении доставить крестного отца, дочь крестного отца и его советника домой в целости и сохранности, и удивленно посмотрела на него:

- Ты чего, отец? Головой об потолок ударился вон на той кочке? Я вовсе не волнуюсь, если хочешь, можем их там оставить, мне наплевать, без них я, наконец-то, смогу спокойно лежать на диване и смотреть фильмы, не слушая ничьи зудящие с двух сторон комментарии.

Эйден так удивился, что даже открыл рот, но ничего не сказал. Он только недоуменно перевел вытаращенные глаза на Брайана, который выразительно посмотрел на него и тихо проговорил:

- Потом.

Отец вздохнул, но с расспросами не полез.

А Лив, чувствуя, как пульсирует кровь в ее артериях, как головной мозг продуцирует мысль, как боль от пули ковыряет в ее ноге тупым ножом для харакири, отчаянно просила все силы, какие только есть в природе, вернуть в ее пустую оболочку чувства, пусть даже она умрет от боли, пусть зальет всю подушку слезами, пусть станет переживать каждую минуту как самое настоящее испытание, пусть будет влачить жалкое существование, полное одиночества и горя, но…

Но вновь станет живой. Потому что настоящие душевные терзания, чувство вины и раскаяния спасают нас от серого, бесконечного мира духовной пустоты.

Она молилась, отчаянно желая стать прежней. Она должна их спасти. Они оба там по ее вине. И оба не заслуживают даже капли боли, которую Эрнесто захочет им причинить.

Глава 19

Прошло три дня. Спокойных, унылых, как отпавшая со стены штукатурка, нудных и неимоверно длинных дня. Лив все еще пребывала в душевном ауте, проживая эти тяжелые, бессмысленные часы со своим лучшим другом – алкоголем. Эрнесто снова растворился в небытие, не доставая никого из семьи угрожающего содержания звонками, полными оригинальных вариантов уничтожения Джонни и Макса, а Лив тщетно пыталась выяснить хоть что-нибудь об этом злополучном куске бумаги с цифрами.

Днем и ночью, когда наступала глухая бессонница, девушка продиралась через дебри интернета, просматривая тысячи и тысячи примеров талонов или билетов, чтобы найти хоть что-то похожее на ее бумажку… Но, конечно, это было бесполезно. Любая организация, будь то автомойка или кинотеатр, пользовались талонами и билетами собственного, оригинального дизайна, который мог не иметь ничего общего с ее талоном, либо быть, наоборот, вылитой копией ее бумажки… Но Лив чувствовала, что это не то.

Она не могла ничего придумать, не могла продвинуться к их спасению ни на шаг, потому что ее собственное безразличие делало ее ленивой и безынициативной, лишая той самой гибкости ума, которая позволяла девушке выдумывать все новые и новые варианты выходов из сложившейся ситуации.

Наступил поздний вечер.

Лив лежала на кровати в своей комнате в особняке, где ей пришлось жить последние дни потому, что она вечно нужна была своему отцу, заново постигающему детали собственного бизнеса, одетая в серые спортивные штаны и черную майку, с планшетом, уже давно погасшим и притихшим в одной ее руке и бокалом виски в другой.

Она смотрела в потолок, обессилев от своей собственной пустоты и тяжелого, мешающего дышать нормально, ощущения титановых оков на ее сердце. Минуты плыли медленно… Медленно и бесполезно… И ее пугало то, что жизнь впереди еще так чертовски длинна, что хотелось исчезнуть, испариться, превратиться в пыль…

Дверь в спальню тихонько приоткрылась, и в просвет засунулась серьезная и грозная голова отца, который, однако, пытался выглядеть мягким и сочувствующим для дочери.

- Оливия? Не спишь? Можно войти?

Лив безразлично пожала плечами, и через несколько секунд увидела мощную фигуру в дорогом костюме, с самым озабоченным и взволнованным видом присевшую на край ее кровати. Он посмотрел на бокал в руке дочери и на почти пустую бутылку на столе и нахмурился:

- Лив, тебе не следует столько пить! Брайан сказал, ты с каждым днем делаешь мой бар на одну бутылку беднее… Тебе это вредно, дочь! Пообещай, что с завтрашнего дня…

Лив поднялась на локтях и насмешливо посмотрела на отца красными, погасшими глазами.

- А что, если я буду много пить, то быстрее сыграю в ящик? Класс, скорей бы сдохнуть. – ухмыльнулась она. – А ты чего пришел-то? Не боишься, что пока ты здесь сидишь, кто-нибудь может посягнуть на твой идиотский бизнес?? Смотри-ка… - она ткнула пальцем в планшет и глянула на часы, показавшиеся на его осветившемся экране. – Уже две минуты, как приказы не раздаешь! Непорядок!

Эйден покачал головой и грустно улыбнулся, глянув на нее:

- Я понимаю, Оливия, что уделяю тебе очень мало времени… Как ты правильно заметила, быть мною действительно нелегко… Но, пожалуйста, не отвергай мои жалкие попытки хоть как-то помочь тебе, ты же понимаешь, что я беспокоюсь о твоем состоянии, дочка! Мы могли бы… - он прокашлялся, явно волнуясь, - могли бы поговорить о том, что стряслось между тобой и… Джонни… или тобой и… Максом?..

Лив вытаращила на него глаза, а затем расхохоталась:

- Отец, да ты чего вообще? Не обижайся, но ты правда думаешь, что мне нужен совет дядьки, чья семейная жизнь, между прочим, не такая уж и долгая, развалилась из-за гениального, клюнувшего в его черную головешку, петуха, который втемяшил ему блестящую мысль ради общего блага переспать с другой женщиной??? Прости за жесткость, но я констатирую факт.

Эйден вздохнул и нахмурился.

- Я был молод и глуп, Лив. Точно такой же, как ты сейчас. Но я просто не могу понять, что с тобой происходит, дочь. Если бы ты плакала, злилась, кричала и страдала от разрыва с ним, я бы понял, но… - он недоуменно посмотрел на нее. – У меня такое чувство, что тебе… без разницы, что с ним будет… Значит, ты не была счастлива? Не любила его? Любила… Макса? – он тряхнул головой, пытаясь сообразить, но, видимо, все-таки не был профессионалом по части глубинного понимания женских эмоций.

Лив вздохнула и посмотрела в потолок.

- Ты не понимаешь, папа. Я любила и люблю Джонни, я нуждаюсь в нем, как в еде или воздухе… но… Я совершила ошибку. Как бы тебе объяснить… - Лив села и затеребила в руках одеяло, которым была застелена кровать. Отец с тревогой наблюдал за ней. – Понимаешь, Макса я тоже люблю… Но не так, как Джонни, по-другому, и… когда он появился снова, то… ужасно сбил меня с толку… Он очень сильно любит меня, отец, и захотел… м-м-м… отбить у Джонни, что ли?.. Вот же идиотизм какой… А я поддалась на соблазн собственных приятных воспоминаний о нем… И… все зашло слишком далеко… Джонни бросил меня. И я делала то, о чем ты говоришь! В смысле плакала, злилась, страдала, умирала… Пока судьба не столкнула меня с антидепрессантами. И вот, однажды утром я проснулась бесчувственной и безразличной ко всему на свете… И черт побери, я никак не могу включить все обратно! – Лив горько ухмыльнулась, глядя на шок в лице отца. – Сейчас я пребываю в странном состоянии… Будто лечу в Космосе, ударяясь об какие-то астероиды или звезды… В невесомости, не привязанная ни к чему на земном шаре. Лечу, а впереди – черная, бесконечная пустота. Нет будущего, отец. Без него у меня нет будущего. И жизнь бессмысленна, как полет в Космосе.

Эйден нахмурился и с огромной грустью покачал головой.

- Будь я проклят, если хоть что-нибудь понимаю из этих ваших женских чувств… У вас все так запутанно… Я даже не знаю, что сказать и как помочь тебе, милая. Но я бы хотел что-то сделать… Что я могу сделать для тебя?

Лив ухмыльнулась и нежно посмотрела на растерянного и сбитого с толку отца.

- Если обеспечишь мне душевное потрясение, которое сломает защитный блок моей нервной системы, я буду перед тобой в неоплатном долгу и, может, даже перестану обзываться и говорить гадости. – улыбнулась она. Отец рассмеялся, и его лицо несколько расслабилось.

- М-да… Для человека, к которому ты не испытываешь особо теплой привязанности, это, скорее всего, непосильная задача… - он потрепал дочь по волосам и встал. – Ладно, пойду. Дел невпроворот… но, Лив. – он снова с тревогой посмотрел на нее и строго, приказным тоном произнес: