Андрей Дышев - Троянская лошадка Страница 63

– Знала! – усмехнулся Крот. – Да она была главным сценаристом! Мы вместе с ней разрабатывали все те нюансы, с которыми вы встретились на маршруте!

Мне показалось, что я сейчас упаду. Пришлось опереться на край стола.

– Не может быть, – прошептал я. – Бред… Выходит, там, в камере, она знала…

– Разумеется! Она знала, что повстанцы, камера, приготовление к казни – всего лишь искусный розыгрыш, и она, надо признать, талантливо сыграла пленницу…

Сметая со стола тарелочку с орешками, бумаги и ручки, я кинулся на Крота и схватил его за воротник рубашки.

– Ты лжешь, сволочь! – закричал я. – Лжешь, поганец! Ирэн не играла! Она верила, что нас казнят! Она была искренней! Она говорила мне правду!

Крот не сопротивлялся, терпеливо дожидаясь, когда я его отпущу, лишь покраснел немного.

– Хорошо, – сказал он. – Я вам докажу…

Я отпустил его. Он поправил воротник, поднял с пола бумаги, затем придвинул к себе телефонный аппарат и набрал номер. Включил внешний динамик и прибавил громкости. Раздались длинные гудки. Затем щелчок и голос Ирэн:

– Слушаю вас, шеф!

– Как у тебя дела? – спросил Крот, не спуская с меня глаз.

– Мчимся на всех парах! Думаю, к обеду мы будем на финише.

– Шансы на победу?

– Очень высоки! Акулов уже составляет список гостей, которых намерен пригласить на банкет… Как там Кирилл?

– Он в полном порядке, – ответил Крот и подмигнул мне. – Проходит курс реабилитации под наблюдением врача.

– Большой привет ему от меня. Скажите, что…

Я попытался выхватить из руки Крота трубку, но он увернулся и нажал кнопку отбоя. Я в ярости раздавил ногой тарелочку из-под орешков. Случилось светопреставление! Ирэн оказалась декорацией к спектаклю, ее слова – тщательно отредактированным монологом, а чувства – талантливой актерской игрой. Слезы хлынули из моих глаз. Как больно! Как больно!

– Ну что вы, Кирилл! – укорил меня Крот. – Нельзя же так расстраиваться по пустякам! У вас нервное переутомление. Вы слишком вжились в роль… Расслабьтесь, друг мой! Выпейте коньяку!

Он кинулся к дверце встроенного в стену бара, как санитар за лекарством для умирающего. Я грохнулся на диван, обхватил лицо руками. Я не мог успокоиться. Боль и обида душили меня.

– Зачем, зачем… – бормотал я. – Ради чего? Я впустую тратил себя…

Крот поднес мне бокал с коньяком. Испугался за мое состояние и потому налил до краев. Я выпил залпом. Разбитые губы словно вспыхнули пламенем. «Кирилл, дорогой мой, я люблю тебя…» Какая низость! Какая мерзость! Мне стыдно за себя. Зачем же я так распахнул перед ней душу? Как же я мог так обмануться? Дурачок, изливал чувства перед куклой, в рот которой вставили магнитофон с записанной кассетой! «Ты самый близкий для меня человек… Я счастлива от того, что могу быть с тобой рядом. Я восторгаюсь тобой!» Неужели этот ублюдочный эпизод в камере отсняли на пленку и запустят в эфир? Мерзавка! Лживая мерзавка! Администратор Игры! Сколько она заработала на мне?

– Я познакомился с Ирэн давно, – сказал Крот, наливая коньяку и себе. – Лет восемь назад. Я тогда отдыхал в Германии и совершенно случайно попал на грандиозное феерическое шоу. Ирэн там исполняла стриптиз… Нет-нет, не смотрите на меня так! Я имею в виду только то, что сказал, раздеваться на публике еще не значит…

– Вы решили меня добить, Лобский?

– Я решил говорить с вами начистоту, Кирилл. Вы мне симпатичны, я очень ценю вас, но не хочу, чтобы наши с вами отношения были омрачены какими-то недомолвками и подозрениями. Не скрою, Ирэн тогда мне очень понравилась, и я был приятно удивлен, когда узнал, что она не только моя соотечественница, но также одна из авторов шоу. Надеюсь, вам известно, что Ирэн прекрасно танцует и может с успехом преподавать хореографию… К сожалению, мы с ней расстались, а встретились снова совсем недавно… Вижу по вашим глазам, что вы поняли, когда именно. Да, на Эльбрусе, после соревнований по скоростному восхождению. В те дни я был с головой погружен в работу по организации Игры на выживание, и мне позарез нужны были энергичные молодые люди, которые разбирались бы в вопросах шоу-бизнеса. Я предложил сотрудничество Ирэн, и она, к счастью, приняла предложение…

– После того как вы припомнили ей прошлое, – дополнил я. – Я знаю, что вы шантажировали Ирэн, отправив ей какие-то фотографии.

– Да что ж с вами поделать?! – воскликнул Крот и раздосадованно хлопнул в ладоши. – Вот видите вы во мне злодея и не хотите изменить своего мнения! При чем тут шантаж? Да, я выслал ей старый снимок, на котором Ирэн была запечатлена на сцене во время выступления в шоу-программе. Но тем самым я хотел сказать, что восхищен ее талантом, что до сих пор нахожусь под впечатлением от ее выступления. У меня и мысли не было шантажировать ее!

Он помолчал, насупив брови, обмакнул губы в коньяк и продолжил:

– Словом, она согласилась. Я поручил ей очень ответственную работу: она должна была свежим взглядом просмотреть сценарий и внести в него какие-нибудь новые идеи: остроту, напряженность, нестандартность. Так с ее легкой руки в Игре появились обломки самолета, многочисленные трупы…

– Какие обломки, Лобский? Какие трупы? Вы о чем говорите? О том, что было в сценарии, или о том, что было на самом деле?

– А это, голубчик, одно и то же, – ответил Крот, и его губы растянулись в самодовольной ухмылке.

– Значит, следуя сценарию, вы уничтожили самолет, убивали людей?

– Зачем? Все было понарошку. Но очень, очень правдоподобно!.. Ох, как же вы на меня смотрите! Вы думаете, я сумасшедший?.. Кстати, почерк Ирэн знаете? Тогда взгляните на это!

Он вынул из стола несколько скрепленных листочков и протянул мне. Без всякого сомнения, листочки были исписаны рукой Ирэн. Сверху, крупным буквами: «Исправления к сценарию». Подчеркнуто двойной линией – хорошо известная мне манера. Я пробежал взглядом по тексту. «Обломки самолета, раскиданные на большом пространстве (чтобы хватило на всех участников), должны привести к „фюзеляжу“, установленному в труднодоступном месте… Муляжи трупов со следами насильственной смерти расположить таким образом, чтобы невозможно было приблизиться к ним чрезмерно близко… На первом этапе Игры (прыжки с самолета) снять с дистанции максимальное количество неперспективных игроков, чтобы немногочисленные и дорогостоящие технические средства имитации работали только на лидеров…»

– Лобский! – Я поднял глаза. – Я собственными руками щупал пульс у Аллы Георгиевны! Это был мертвый человек. Это был труп!

– Это был муляж, Кирилл, – вздохнув, словно сожалея о сказанном, ответил Крот. – Муляж. Мастерски сделанная кукла. Алла Георгиевна была снята с маршрута как неперспективный игрок, и сейчас она вместе со своими коллегами отдыхает на запасной базе.

– А труп тренера с пулевым отверстием во лбу? Я видел его так же близко, как вижу сейчас вас!

– Вы были когда-нибудь в музее восковых фигур?

– Что ж это за Игра, если по нас с Марго стреляли боевыми патронами?! – крикнул я и снова вскочил на ноги. Я боролся за свою репутацию! Я не мог признать, что меня так ловко водили за нос!

– Холостыми, друг мой!

– Но Марго была ранена в плечо! Где Марго? Пусть ее осмотрит врач!

– Уже осмотрел. Марго была ранена вполне безобидной резиновой пулей.

Он отбивал все мои атаки. Я ходил вокруг стола и давил ногами рассыпанные по полу орешки.

– Что ж получается? Тигрица была всего лишь мягкой игрушкой? А слон надувным? А змея силиконовой?

– Эть! – азартно воскликнул Крот. – Вот тут вы попали в десятку! Все звери, включая змею, были настоящими. И я действительно мог умереть, если бы не ваш самоотверженный поступок. К тому же, мне вкатили лошадиную дозу противозмеиной сыворотки, и сейчас я уже почти как огурчик. Только еще немного побаливает нога.

Я подошел к окну и взглянул на ряды колючей проволоки, идущие вдоль леса. Казалось, что проволока сдерживает вовсе не лес, а толпу разгоряченных манифестантов, которая на короткое мгновение замерла перед ограждением, чтобы затем с безумной силой и отчаянием кинуться на шипы, прорвать препятствие, повалить столбы и, орошая землю своей кровью, начать без разбору громить, жечь, топтать и убивать. Я все еще не мог поверить в то, что сказал мне Крот, но и сопротивляться уже не было ни сил, ни аргументов. Душа опустела. Крот был прав: я слишком близко принял к сердцу Игру, и она успела проделать там свою разрушительную работу и ничего не оставила взамен, потому что оказалась пустышкой. Теперь я не только не хотел встречаться с Ирэн, я боялся этой встречи. Кровь ударяла мне в лицо от стыда, и невольно сжимались кулаки, едва я представлял себе Ирэн, и ее лукавую усмешку, и ее невинный вопрос: «Ты не очень на меня сердишься, Кирюша? Но как я тебя разыграла! Признайся, что у тебя даже капли сомнения не было в том, что утром нас казнят!»