Сергей Москвин - Активная мишень Страница 65

Мадина вновь схватилась за автомат. Сейчас она его достанет. Спецназовец заметил или почувствовал это и в отчаянии что-то крикнул – она не разобрала слов, да и не пыталась. Зачем, если через секунду он будет валяться внизу, распоротый ее автоматной очередью? Мадина вскинула автомат, и в этот момент со стороны леса раздались одиночные выстрелы.

Инстинкт самосохранения бросил Мадину вниз, заставив распластаться на решетчатом настиле, вжавшись в него всем телом. Когда они с Ахмедом так близки к победе, она не может, не имеет права умереть и, значит, не должна подставляться под пули. Мадина змеей переползла к краю пролета и, не вставая с настила, выглянула между скрещивающимися опорными стойками. У опушки леса стоял низкорослый человек, тот самый коротышка, и, обхватив двумя руками пистолет, беспорядочно стрелял в сторону опоры. Со ста метров, которые отделяли край просеки от опоры ЛЭП, он мог попасть только в небо. Но стоило Мадине так подумать, как шальная пуля ударила в металлическую балку менее чем в метре над ее головой. Мадина злобно огрызнулась и, поймав на мушку раскоряченную фигуру коротышки, вдавила спусковой крючок. Автомат забился в ее руках, изрыгнув вместе с пламенем целый сноп пуль. Под аккомпанемент автоматной очереди коротышка кувырнулся на бок и, нелепо поджав под себя ноги, остался лежать в высокой траве на краю опушки…

– Падай, Сверчок! Падай! – выкрикнул в микрофон Воронин, увидев, как террорист на вершине опоры направил свой автомат на противоположный край просеки.

В следующее мгновение автомат террориста разразился длинной очередью, и Воронин, выпустив из рук бинокль, бросился через кусты к опоре. Захрустели обломанные ветки, но Воронин слышал только неумолкающий треск автомата на вершине опоры линии электропередачи. Внезапно очередь террориста оборвалась, и в разом наступившей тишине Воронин отчетливо понял, что не слышит ответных пистолетных выстрелов. Хотя из своего восемнадцатизарядного пистолета Сверкунов не расстрелял и половины патронов! Сердце старшего лейтенанта сжалось от боли, кода он понял, по какой причине замолчал пистолет его друга. Воронин стиснул зубы, не пропуская рвущийся из горла крик ненависти, и, вскинув руку с зажатым в ней пистолетом, трижды выстрелил в сторону террориста…

Едва прошитый автоматной очередью коротышка завалился в траву, как с другой стороны просеки вновь сухо защелкали пистолетные выстрелы. Мадина мгновенно обернулась на звук. От опушки к ЛЭП по просеке несся человек и на бегу стрелял из пистолета.

Еще один враг – уже третий! Сколько же их всего? Пока, похоже, немного, иначе они уже окружали бы ее наблюдательную вышку. Но теперь, когда ее позиция раскрыта, ей долго не продержаться. Возможно, уже через несколько минут вокруг будут десятки спецназовцев. Единственный способ заставить врагов отступить – это обрушить на них всю мощь имеющегося в их распоряжении оружия. Когда ядерный реактор атомной станции разлетится на куски, спецназовцам станет не до нее. Приняв решение, Мадина перехватила автомат правой рукой, а левой выхватила из нагрудного кармана камуфляжной куртки полученную от Ахмеда портативную рацию…

Овчинников находился на полпути к вершине высоковольтной опоры, когда из кустов на просеку выбежал Воронин и вслед за Сверкуновым открыл по террористу огонь. Такое поведение не было предусмотрено планом. Воронин бросился к ЛЭП и стал стрелять в террориста по собственной инициативе. Но именно его внезапное, незапланированное появление заставило корректировщика занервничать. Взбираясь по лестнице, Овчинников увидел, как заметался наверху террорист, а затем вдруг выхватил из кармана миниатюрную рацию с коротким штырем антенны. Увидев это, Овчинников крикнул в микрофон:

– Парни, прикройте, – а сам из последних сил рванулся наверх.

Его услышал один Воронин, немедленно открывший по вершине ЛЭП беглый огонь. Корректировщик ответил ему длинной очередью из своего автомата. Но Воронин успел заметить, как террорист вскинул оружие, и метнулся в сторону. Корректировщик оказался на редкость опытным стрелком. Не прекращая стрелять, он повел стволом автомата вслед за бегущим по просеке спецназовцем. Взрытая пулями дорожка следов по земле метнулась к Воронину. Но в следующее мгновение его заслонила от террориста железная балка опоры, и выпущенная по Воронину очередь врезалась в нее, уйдя в рикошет.

Схватку Воронина с корректировщиком террористов Овчинников наблюдал, не прекращая карабкаться по лестнице, успев за время перестрелки преодолеть еще одну, уже четвертую, секцию, отделяющую его от вершины высоковольтной опоры. Теперь, когда до верхнего пролета осталось не более пятнадцати метров, балки несущих перекрытий уже не могли служить террористу надежной за-щитой. Сверкунов и Воронин блестяще справились со своей задачей. Вызвав на себя огонь корректировщика, они позволили командиру подобраться к нему на расстояние прицельного выстрела.

Поднявшись на очередную ступень металлической лестницы, Овчинников увидел между поперечными балками у себя над головой открывшуюся ему на мгновение фигуру террориста и рванул из-за пояса пистолет. Всадив последнюю очередь в опорную стойку, террорист злобно выругался по-чеченски – Овчинников отчетливо услышал его неожиданно высокий голос. Не сумев застрелить Воронина первой очередью, корректировщик не стал тратить время на вторую попытку, а вместо этого поднес ко рту зажатую в кулак рацию. Перед глазами Овчинникова в просвете между опорными балками промелькнул его левый бок и возникла часть плеча и отведенный в сторону локоть. Антон мгновенно вскинул пистолет и, не колеблясь более ни секунды, дважды нажал на спуск.

По крайней мере одна из пуль пробила локоть корректировщика. Прежде чем террорист отшатнулся, Овчинников успел увидеть, как лопнула ткань на рукаве его камуфляжной куртки, а затем над головой капитана раздался пронзительный крик. Что-то не очень тяжелое ударилось о железный настил и, проскользнув между прутьями, полетело вниз. На следующем пролете падающая с вершины опоры небольшая черная коробочка ударилась о горизонтальную металлическую балку. Ее пластмассовый корпус раскололся пополам, и наружу вылетели плоская электрическая батарея и усеянная микросхемами плата. Звучащий с вершины опоры крик боли сменился злобными проклятьями. Антон вновь увидел выставившийся между прутьями решетчатого настила автоматный ствол, а за ним лицо террориста с тонкими, правильными чертами. Но широко распахнутые черные глаза в обрамлении длинных густых ресниц горели ненавистью и неутоленной злобой.

Сердце Антона словно сковало льдом, когда он понял, что перед ним та самая Фатима Хундамова, которая тяжело ранила Хирурга – стрелка-снайпера из боевой группы майора Мокрушина, а перед этим, во время чеченской войны, замучила и убила, неверное, десятки российских солдат и офицеров, захваченных в плен чеченскими боевиками. За долю секунды Овчинников вспомнил, как, сидя вместе с раненым Хирургом на обочине чеченской дороги, пообещал бойцу отомстить за него, и уже без всякой жалости к женщине, превратившейся в кровавого убийцу, нажал на спуск. Голова террористки откинулась назад, гулко ударившись лбом о металлические прутья, и больше уже не шевелилась.

Овчинников быстро преодолел последние лестничные марши, отделяющие его от поддерживающего провода верхнего пролета, и, выбравшись на горизонтальный настил, перевернул на спину тело террористки. Капюшон спортивной толстовки съехал с ее головы, и Овчинников увидел, что женщина была необычайно красива. Даже мертвая, с входным пулевым отверстием над правой бровью и пробитым затылком, она не утратила своей красоты. Высокий лоб, искусно выщипанные полумесяцем брови, правильный прямой нос и большие черные глаза, по-прежнему открытые, но уже потерявшие живой блеск. Но несмотря на всю ее красоту Овчинников не испытывал к застреленной женщине ничего, кроме презрения, поэтому, взглянув ей в лицо и убедившись, что она мертва, тут же отошел от трупа и поднял с настила плоский угловатый прибор с двумя открывающимися объективами и шарообразной ручкой настройки. Убедившись, что держит в руках не что иное, как лазерный целеуказатель-дальномер, Антон облегченно произнес в микрофон собственной рации:

– Все, парни, целеуказатель у нас. В ответ послышался прерываемый рыданиями голос Воронина:

– Товарищ капитан… Сверчок…

46. ИЗМЕНЕНИЕ ОБСТАНОВКИ

Калужское шоссе, 16 августа, 10.06

Беспокойство, не покидавшее Ахмеда с момента бегства из мотеля, за последние несколько минут необычайно усилилось. Хотя вокруг, казалось бы, все было спокойно. Хамид и Рамзан возились возле машины, имитируя замену спущенного колеса на заднем мосту. По шоссе беспрестанно сновали автомобили, но никто из водителей не пытался остановиться возле ремонтирующегося на обочине «КамАЗа» или хотя бы притормозить. Ахмед не видел явных причин для беспокойства, но он привык доверять своим ощущениям. А его внутренний голос упорно сигнализировал о приближении опасности, заставляя опытного конспиратора нервничать все сильнее. Ахмед специально не стал выходить из кабины. С водительского места, через лобовое стекло и боковые зеркала заднего вида, он внимательно следил за проезжающими мимо автомобилями. Ахмед не сомневался, что, как только на дороге появится автомобиль со штурмовой группой спецназа, он сразу узнает его. Но что ему делать в этом случае, он совершенно не представлял. Заводной ключ торчал в замке зажигания, но устраивать гонки с автомобилем группы захвата не стоило и пытаться. И на шоссе, и на бездорожье скоростная машина спецназовцев с легкостью догонит тяжелый грузовик. Любая схватка с русскими коммандос заранее обречена. Правда, обладая средством давления, каким, безусловно, является установленный в кузове миномет, они в силах предотвратить ее. Ахмед снова и снова повторял себе, что, пока энергоблок Обнинской АЭС находится под прицелом их миномета, ни российское правительство, ни генералы ФСБ не осмелятся отдать приказ о штурме. Ведь, в противном случае, они выстрелят по атомной электростанции реактивной миной, и тогда уже никакие командос, включая пресловутого полковника Бондарева, не смогут спасти ее ядерный реактор от разрушения. Пока энергоблок АЭС под прицелом, бояться нечего. Но своей звериной интуицией, которой Ахмед доверял куда больше, чем любым логическим выводам, он чувствовал, что это не так. Поэтому и всматривался в проезжающие мимо машины, страшась пропустить момент, когда у какой-нибудь откроются двери и оттуда посыплются закованные в латы бронешлемов и бронежилетов и ощетинившиеся автоматами бойцы спецназа.