Никита Филатов - Золото Каддафи Страница 7

Перед телезрителями на экране опять появился все тот же высокопоставленный суданский чиновник:

— Это нарушение нашего государственного суверенитета и международных договоренностей, — перевел диктор на английский язык слова официального представителя министерства обороны Судана. — В связи с этим Хартум оставляет за собой право реагировать на агрессию. Силы противовоздушной обороны своевременно открыли огонь по нарушителю и вынудили его покинуть воздушное пространство страны. Самолет прилетел со стороны Красного моря и туда же улетел…

Завершая сюжет, Би-би-си сообщила, что Тель-Авив пока молчит и никак не комментирует выдвинутые обвинения. Потом пошли другие новости.

— Молодцы евреи. Как что не по ним — бац ракетой, и нет проблемы! — усмехнулся Николай.

— Ну не знаю… — покачал головой Петрович. — Может, это и не израильский самолет?

— А чей же еще?

— Да чей угодно. Хотя бы американский.

— Откуда ему, интересно, здесь взяться?

— Например, из Ирака. Или из Афганистана.

— Из Афганистана, по-моему, не долететь, — прикинул Николай Проскурин. — Далеко.

— Существует еще такая вещь, как палубная авиация.

— И на Сейшельских островах, между прочим, уже два года как размещается база американских беспилотников, — напомнил Михаил Анатольевич. — Для операций против пиратов в Индийском океане.

— Интересно, ребята, за что вы так не любите американцев? — ухватился за тему Проскурин.

— А за что их любить? — Петрович подобрал остатки верблюжатины и отправил их в рот. — Помнишь, как незабвенный товарищ Хрущев говорил? У нас, говорил он, с американцами разногласие только по земельному вопросу: или они нас закопают, или мы их.

— Мы им просто завидуем, Коля. — Иванов произнес это так, что не ясно было, говорит он всерьез или просто разыгрывает собеседника. — Сильные ребята из сильной страны, уверенные в себе и в своей правоте. Патриоты, опять же, с национальной идеей…

— Перестраивают, можно сказать, окружающий мир под себя. В соответствии с принципами демократии и гуманизма.

— Издеваетесь? — предположил Николай.

— В каждой шутке есть доля шутки, — ушел от прямого ответа Петрович.

— Не хотел бы я оказаться в той машине, парни, — сказал неожиданно Иванов. — По-любому…

Суеверный Петрович перекрестился и три раза плюнул через плечо:

— Да типун тебе на язык, командор!

Глава 2

Рано или поздно привыкаешь ко всему. Даже к духоте.

Или просто в Хартуме по утрам не так жарко. Особенно в парке с волшебным названием Аль Могран — прямо на набережной, с которой открывается изумительная панорама слияния двух рукавов легендарной реки…

Михаил Анатольевич посмотрел на белоснежное здание какого-то шикарного отеля, напоминающее парус, туго наполненный ветром, и заказал себе еще кофе. В ожидании часа назначенной встречи он расположился в тени, под навесом из плотной материи, — и сейчас был единственным посетителем заведения, цены которого приятно удивляли.

Наверное, сюда потом можно будет прийти пообедать с ребятами. Или поужинать…

В их гостинице постояльцев кормили вполне приличным завтраком, а вот об остальном пропитании следовало заботиться самим. На одних только фруктах, на вяленом мясе с базара и крепко заваренном красном чае долго не протянешь. Тем более неизвестно еще, сколько суток придется торчать тут, в Судане, до появления теплохода…

Петрович и Коля отправились прогуляться — по музеям и достопримечательностям. Во всяком случае, так они доложили, заглянув в «командирский» номер. И хотя у Иванова возникли определенные сомнения по поводу истинных целей их предстоящей прогулки по городу, он ограничился предупреждением:

— Смотрите там, аккуратнее…

— Обижаешь, начальник!

— Между прочим, страна мусульманская. Законы шариата в полный рост.

— В каком это смысле?

— В прямом. За внебрачные связи, к примеру, камнями забить могут. Насмерть.

— Эх, командор… — вздохнул Николай почти искренне. — Зачем пугаешь? На внебрачные связи у нас все равно денег нет.

— А за пьянство в общественном месте публичная порка положена.

— Даже иностранцам? — не поверил Петрович.

— Так тебя ж не по паспорту будут пороть. А по заднице.

— Слушай, как они тут вообще существуют? — покачал головой Николай.

— Нам-то что? — напомнил Петрович приятелю. — Мы в музей пойдем.

— В Национальный, — подтвердил тот.

— Не заблудитесь, — пожелал Иванов, закрывая дверь номера.

Ладно, все-таки здесь не портовый Кейптаун, в котором найти себе неприятностей легче легкого. И не Камбоджа, где Иванову как старшему группы пришлось прошлой осенью выкупать своих людей из полиции после большой, основательной драки с голландцами.

Самому Михаилу Анатольевичу предстояла рабочая встреча с человеком, которому агентство поручило обеспечить очередной рейс оружием. Вопрос был, понятное дело, достаточно деликатным, однако способов его разрешения существовало великое множество.

Очевидно, по мобильному телефону до Иванова вчера так и не дозвонились, поэтому приглашение с указанием места и времени встречи было передано через портье, который старательно записал все, что ему продиктовали, и передал по назначению.

— Кстати, вот уже девятый год, как Хартум является городом-побратимом Санкт-Петербурга.

Непонятно даже, как Михаил Анатольевич пропустил появление рядом со столиком нового посетителя — худощавого, не слишком рослого молодого человека, одетого в светло-бежевую рубашку с короткими рукавами и такого же цвета свободные брюки. Дорогие очки и короткая стрижка делали его похожим на профессора какого-нибудь европейского университета. При этом хороший и ровный загар давал все основания предположить, что мужчина провел под здешним солнцем намного больше времени, чем это предусмотрено обычной туристической путевкой.

— Простите?

— Вполне возможно, что этот факт вас не очень заинтересует, — улыбнулся незнакомец. — Но ведь надо же было как-то начать разговор?

Вне всякого сомнения, мужчина был соотечественником Иванова. И дело тут даже не в хорошем русском языке, на котором он говорил, — подсознательная система распознавания «свой-чужой» никогда еще не подводила Михаила Анатольевича.

— Не возражаете? — взялся незнакомец за спинку стула.

— Присаживайтесь, — пожал плечами Иванов.

Вообще-то, он предполагал, что агентство «Transoceanic Crewing and Supply», как это обычно и делалось, закажет все необходимое через какого-нибудь местного перекупщика, имеющего надежные связи в порту, на таможне и в криминальных кругах, занимающихся оборотом легкого стрелкового вооружения.

— Это я пригласил вас сюда.

— Вы, наверное, привезли документы от моего друга из Вильнюса? — произнес Михаил Анатольевич условную фразу.

Незнакомец вздохнул и сокрушенно покачал головой:

— Я догадываюсь, что сейчас вы сказали какой-то пароль. Но вот отзыва я на него, хоть убейте, не знаю.

— Не понимаю, о чем идет речь… — почти натурально изобразил удивление Иванов.

— Кстати, Михаил Анатольевич, по поводу «хоть убейте» — конечно же, шутка. Убивать меня нет ни малейшей необходимости. А тем более прямо здесь и сейчас.

Обращение по имени и отчеству явно не было случайным, поэтому Иванов демонстративно обернулся к стойке, чтобы подозвать официанта.

— Подождите, пожалуйста! Я же честно признался, что не имею к вашему агентству ни малейшего отношения.

— А к чему вы имеете отношение? — Как назло, вся прислуга куда-то запропастилась, а уходить из кафе, не расплатившись, было бы неприлично.

— Извините, я забыл представиться, — собеседник достал из кармана рубашки визитную карточку. — Вот, пожалуйста…

«Торговое представительство Российской Федерации в Судане, — прочитал Иванов на визитке. — Александр Александрович Оболенский, референт-переводчик… P. O. Box 1161, B1.A.10, Street 7, New-Extension, Khartoum, the Republic of Sudan… Телефон, номер факса, электронная почта…»

— Можно просто — Сан Саныч. Или даже, если хотите, по имени…

— Я таких бумажек много могу напечатать.

— Да и не таких бумажек еще можете напечатать — кто бы сомневался! — не стал спорить сотрудник торгового представительства. — Вон какой у вас литовский паспорт моряка. От настоящего не отличишь…

Иванов непроизвольно дотронулся до кармана, в котором обычно хранил документы.

— Ну, допустим… — признал он после непродолжительной паузы. — Допустим, вы меня поразили своей осведомленностью. Раздавили морально и получили психологическое преимущество. А дальше-то что?

— Есть одно предложение.

— Почему-то я именно так и подумал.

К столику неторопливо и с большим чувством собственного достоинства приблизился официант.