Сергей Самаров - Горный стрелок Страница 7

– Валдай! Фу! Отойди… – приказал Кольчугин, и собака послушно и величественно спрыгнула с сугроба и удалилась на крыльцо, где и оставил ее недавно хозяин. – И кого же он здесь порвал? По-моему, насмерть пострадавших нет?

Вопрос относился к водителю машины, который осторожно вошел во двор вслед за Кольчугиным только после того, как Валдай удалился.

– Можно сказать, я отделался легким испугом… – с сильным акцентом, но вполне внятно, и даже посмеиваясь над собой, сказал гость, поднимаясь из сугроба. – Здравствуй, Давид Вениаминович. Неласково у тебя гостей принимают. Признаюсь, ожидал более теплого приема.

И протянул руку.

– Никак Анзор Георгиевич! – Кольчугин старательно изобразил удивление. – Какими такими судьбами, ниоткуда и сразу ко мне во двор?

Впрочем, удивление ему можно было бы и не изображать, потому что сам Давид Вениаминович привык выказывать невозмутимость и спокойствие, и те, кто знал его, тоже давно к этому привыкли. Для них выражение удивления на лице Кольчугина явилось бы непривычным.

Не сильно пострадавший гость это отметил сразу:

– Ну, если уж Дато[6]Вениаминович изволил удивиться, то это действительно факт, достойный удивления. Я это, я… Обнял бы тебя, но, опасаюсь, собака снова бросится. И потому предпочитаю обойтись простым рукопожатием.

Он вторично протянул руку, которую Кольчугин пожал с видимым удовольствием и радостью. И эта радость его была вполне искренней.

– Так я поехал, что ли? – спросил из-за спины хозяина двора водитель.

– Я разве не расплатился? – вопросом на вопрос ответил Габиани.

– Все в порядке, – сказал водитель и круто развернулся.

Кольчугин про себя отметил, что так круто обычно разворачиваются, выполняя команду «кругом». Не хватало только того, чтобы водитель отправленной Кобылиным машины еще и к выходу двинулся строевым шагом. Но водитель это и сам, наверное, понял, потому и вышел за калитку вразвалочку. И почти сразу подал голос дизельный двигатель.

– Как ты к псу моему в лапы угодил? – отвлекая внимание гостя, спросил Кольчугин. – Он, мне кажется, всегда гостям рад.

– Просто… – отозвался Габиани. – Подхожу к калитке, вижу, на крыльце собака лежит. Не лает. Спокойная. Водолазы вообще, насколько я знаю, спокойные. Вхожу во двор…

– Это не водолаз, это чистый ньюфаундленд, – поправил Давид Вениаминович.

– А в чем разница? Я думал – это одно и то же.

– Большинство людей так думают и ошибаются. Водолаз – это помесь ньюфа, кавказской овчарки и ризеншнауцера. Но и там добрая кровь ньюфа оказалась сильнее всех других кровей, и характер у собаки остался изначальным. Потому новая порода и не прижилась. Зачем выдумывать что-то новое с прежними качествами! Ладно. Ты, как я понимаю, не на лекцию по кинологии прибыл. Входишь во двор, и что дальше?

– Четыре шага, понимаешь, сделал, и вдруг это чудище со страшным рыком бросается мне навстречу, передними лапами в грудь, вбивает меня в сугроб, надо мной проходит, чуть грудь лапами не раздавив, и сзади пристраивается. Я сижу, понимаешь, слушаю, как он дышит, и жду, когда голову откусывать начнет. А он начинает мне лысину лизать. Он что, вообще не кусается?

– Ты видел, как собаки кость едят? – с улыбкой спросил Кольчугин.

– Видел, наверное. Как?

– Сначала оближут, потом только грызть начинают. И он твою лысину за крупную кость принял. Решил сначала облизать, аппетит возбудить, а потом уж и все остальное…

Габиани шутку понял и покачал головой.

– Ну и здоров…

– Ладно, пойдем в дом, что здесь стоять. – Давид Вениаминович поднял свою канистру. – Как раз я воду с родника принес. С этой водой чай вкусный. Расскажешь за столом, какими судьбами в наших краях оказался.

Гость вытащил из сугроба свою спортивную сумку цвета собачьего поноса, смешанного с грязью, то бишь «камуфляжа». Какие же иные цвета может предпочитать бывший спецназовец! Понятно, только «камуфляж». А в грузинской армии носят, судя по всему, «камуфляж» американский, имеющий, в отличие от российского, иную цветовую гамму…

Рано утром, когда горнолыжная трасса еще не была заполнена спортсменами и обслуживающим персоналом, три человека ползком продвигались по слежавшемуся снегу под бурой скалой, с которой на снег время от времени падали камушки и комки глинистой земли. Они не постоянно падали, по крайней мере, не падали на ползущих людей, но снежный наст был отмечен ими во многих местах. И это мешало передвижению, потому что передвижение было несколько странным на взгляд непосвященного человека.

Все трое были в белых маскировочных комбинезонах с редкими грязно-серыми небольшими по размеру отметинами. Обыкновенный зимний камуфляж. На голове у каждого была кевларовая[7]каска, покрытая по внешней поверхности белой тканью. Тоже маскировка. Каска была не простой, но представляла собой целый комплекс электронных систем, начиная с обеспечения связи внутри группы и кончая наличием персонального мини-компьютера, находящегося постоянно на связи со спутниковой метеостанцией, и радиомаяка для поиска при необходимости человека через тот же спутник или простую мобильную авиацию. Но это все не выглядело странным. По крайней мере, внешне. Странным мог показаться способ передвижения, потому что все трое не просто ползли по снегу, а ползли по индивидуальному белому, тоже маскировочному, полимерному полотну, постоянно подтягивая его под собой по мере передвижения. Внешне полотно походило на обыкновенный строительный утеплитель, было таким же пористым и пластичным. Результат такого способа передвижения был заметен. Если бы люди не пользовались полотном, то на насте обязательно остались бы их следы, независимо от того, ползли они или шли шагом. А шершавое полотнище толщиной около пяти миллиметров не только распределяло в разные стороны нагрузку на наст, но еще и затирало даже слабые следы, словно нормальная наждачная бумага. Однако скорость передвижения при таком способе была очень незначительной, и использовать полотно можно было, наверное, только при проведении наблюдательных мероприятий, но никак не в боевой обстановке. А группа была явно боевой, потому что каждый из троих имел автоматический карабин «М-4» с подствольным гранатометом и коллиматорным прицелом.

Ведущий в группе пользовался полотнищем более умело, чем двое его товарищей, и потому, чтобы их дождаться, ему приходилось время от времени останавливаться. Но попусту время он не терял и во время остановок просматривал все пространство склона впереди с помощью большого и тяжелого бинокля, оснащенного тепловизором.

– Первый, я – Третий, – по-русски, но с заметным кавказским акцентом сказал один из отстающих. – Я вчера смотрел. Если нам взять левее, мы сократим путь метров на сорок. Там, правда, будет один крутой участок. Но спуститься можно без проблем. Я по таким участкам и сам ходил, и людей водил. Правда, пешим ходом.

Система связи работала идеально. Она не заставляла людей напрягать голос. Чуткий микрофон улавливал не только речь, но и дыхание бойцов. И дыхание каждого, затрудненное способом передвижения, сливалось в общее дыхание группы. Складывалось впечатление, что это дышит какое-то большое сильное животное.

– Я – Первый. Запрещаю. Я вчера присматривался. Во время движения легко со стороны нас там заметить, охранники трассы бдительны. Сколько раз объяснял вам. Вдалеке даже одетого в черное, но неподвижно стоящего человека не заметишь. А если человек в белой одежде будет двигаться, заметишь сразу.

– Я – Второй. Первый, объясни… А зачем вообще на трассе охрана? – спросил третий член группы с таким же точно акцентом, как и у его товарища.

– Сколько до Олимпиады осталось?

– Два года.

– Вот эти два года зимой всегда будут охранять. Летом тоже будут, но не так внимательно. А зимой – обязательно.

– Это я и сам вижу. А зачем?

Командир группы снова замер с биноклем, потому что его товарищи отстали за разговором метра на четыре. И смотрел, на сей раз, в одну сторону.

– Ползи ко мне ближе. Я тебе покажу… – Командир поднял бинокль, объясняя, что без бинокля Второй едва ли что увидит.

Второй, приближаясь к Первому, стал двигаться энергичнее. Третий тоже старался не отстать и торопился, как и Второй. Они заняли позицию справа от командира, ближе к скале. Он протянул им бинокль, показывая пальцем направление осмотра. Сначала очень долго смотрел один, потом еще дольше другой.

– Кто это? – спросил Третий.

– Похоже, среди нас выросла и процветает здоровая конкуренция, – с усмешкой заметил Второй. – Эти парни ползают на таких же матрацах, как у нас, и в таких же костюмах. Только, кажется, касок нет. Но под капюшоном сразу и не разберешь.

– Молодцы, соображаете, – хмуро одобрил командир. – Если бы американские солдаты соображали хотя бы наполовину, как вы, война в Афганистане давно бы победно закончилась. Но в данном случае вы ошиблись. Эти парни впереди – не военные, хотя носят стандартную одежду НАТО и пользуются натовскими средствами стирания следов на насте. Из чего могу сделать вывод, что это представители какой-то из стран – участниц НАТО. Учитесь соображать, парни. От ваших выводов всегда будут зависеть ваши последующие действия. А чтобы соображать, необходимо иметь соответствующий интеллект. И именно интеллект позволяет мне знать, что перед проведением каждой Олимпиады начинает работать спортивная разведка. Знаете, что это такое?