Иван Стрельцов - Спец экстра-класса Страница 7

– Щенок, —донеслось с противоположной стороны площади. Виктор оглянулся и увидел бегущего к нему Тимура Гафурова. От лощеного внешнего вида чеченца не осталось и следа, лицо темно-синего цвета, в кровоподтеках, глаза навыкате. Одежда, превращенная в лохмотья, при быстрой ходьбе развевалась, как волосы на ветру.

Остановившись в метре от невидимой черты, Тимур ткнул корявым пальцем в сторону Виктора и гневно выкрикнул:

– Щенок, я спас тебе жизнь, а ты убил меня! Но ничего, скоро пробьет и твой час, думаешь, все кончилось? Нет, все только начинается!

Неожиданно бывший морской пехотинец, бывший чеченский пленник ощутил прилив дикой ярости. С гортанным криком он рванулся к ненавистному врагу и изо всей силы обрушил свой кулак, нацелив его на опухшее лицо. Тимур не увернулся от удара: раскинув руки по-медвежьи, он пытался схватить своего недавнего пленника в охапку.

Поединка не получилось, какая-то невидимая сила подхватила Виктора и швырнула в черноту вечности.

Он проснулся от собственного крика, которого не было слышно. Внутри все пересохло, и изо рта вырывался лишь едва слышный хрип.

Нащупав кнопку ночника, Виктор зажег свет, потом поднялся и, покачиваясь, прошел на кухню, где припал ртом к крану и долго, жадно пил. Утолив жажду, подставил голову под струю холодной воды.

Сон как рукой сняло, тело сотрясала мелкая дрожь, но и это прошло.

Некоторое время Савченко сидел на подоконнике и смотрел вдаль, где мелькали и сияли огни ночного города.

«Чеченский синдром» – аккумулятор пережитых страданий незащищенных юных душ. Когда солдат на войне чувствует свое бессилие перед страшным роком и свою ущербность в послевоенной мирной жизни, тогда и появляются всякие синдромы.

Некоторые, спасаясь от ночных кошмаров, тянулись к наркотикам, к водке. Ни то, ни другое Виктора не прельщало, он хорошо знал, что эта дорога ведет в никуда. Слишком хорошие были учителя.

Встав с подоконника, он не спеша надел спортивный костюм, зашнуровал кроссовки и, глубоко вздохнув, направился к выходу. Чрезмерные физические нагрузки – лучшее средство от всяких синдромов.

Закрывая входную дверь, Виктор пожелал себе встречи с хулиганами. Надо же как-то стресс снимать.

Фронтовой бомбардировщик «Су-24» издалека казался большой серебристой птицей. Выпорхнув из гигантского дымчатого облака, самолет клюнул острым носом и сорвался в пике.

Чеченские боевики, услышав рев турбин приближающегося бомбардировщика, рассыпались, прячась под еще зелеными кронами деревьев. И теперь из своих укрытий наблюдали за маневром «сухого».

Не достигнув несколько сот метров до земли, самолет прекратил свое скоростное падение и, вывернув нос, сделал «горку» и снова взмыл в небо.

«Сейчас бы его в самый раз клюнуть „стингером“, – подумал командир боевиков Шамиль Одноногий, носивший радиопозывной „Пастух“. Но, к сожалению, американский переносной зенитно-ракетный комплекс был упакован, и требовалось время, чтобы привести его в боевую готовность.

От гладкого фюзеляжа самолета отделился большой продолговатый предмет и, набирая скорость, стал падать вниз. Штурман на этом бомбардировщике был мастером своего дела, бомба падала точно в расположение лагеря, в котором час назад находилась основная масса отряда. Бомба, достигнув земли, скрылась за верхушками деревьев, и сразу же раздался приглушенный хлопок, как будто открыли по-гусарски шампанское. Несколько секунд длилась тишина, которая не могла обмануть никого из боевиков, слишком давно все они воевали.

Огненное облако, расцветшее на месте лагеря, сопровождалось страшной силы грохотом. Вакуумная бомба при ударе о землю открывала выходные клапана, стравливая наружу газообразную взрывчатку, которая тут же заполняла пространство вокруг, проникая в палатки, блиндажи, в скальные расщелины. И все это одновременно взрывалось, не оставляя никакого шанса тем, кто оказался в эпицентре.

Впервые эти бомбьъ показали свою эффективность в горах Афганистана. Теперь было не редкостью их применение и в горных районах Чечни.

Пастух улыбнулся в густую, черную с проседью бороду. Он, как матерый хищник, интуитивно почувствовал опасность и вывел отряд за пределы лагеря. Правда, там осталась группа тяжелого вооружения: пять минометов и пара противотанковых комплексов управляемых ракет. Но лучше потерять малую часть, чем всех и самому сгореть в адском пламени…

«Что-то в этой ситуации не так», – размышлял командир боевиков, не в силах оторвать взгляд от клубов черного, маслянистого дыма. Все было не так, как задумывалось после первой войны. Он был национальным героем Ичкерии, гордостью своего тейпа, заставившей говорить о себе все телекомпании мира. Ничего, что для этого ему пришлось захватить больницу и взять в заложники беременных и рожениц с грудными младенцами. На войне не существует других законов, кроме закона побеждать. А он тогда победил. Сам глава Российского правительства звонил и лично приказал пропустить отряд боевиков обратно в горы.

Тогда он был героем, и вся Чечня лежала у его ног, сразу после войны его сделали премьер-министром республики. Впрочем, много ума не требовалось, чтобы руководить правительством. Практически в республике не было ни промышленности, ни централизованного сельского хозяйства. В каждом районе был свой хозяин, имевший вооруженный отряд и свою сферу доходов: торговлю оружием, наркотиками или рабами. Они вполне обходились без правительства, засевшего в Грозном, которое существовало на доходы от нефтепровода, проходящего через Чечню.

Впрочем, в самой столице тоже было не все гладко, кабинету министров, всем этим советским комсомольцам, деятелям культуры, сельским учителям и прорабам не нравился премьер-недоучка. Хотя ему самому было на это наплевать. Сдружившись с арабом Абдуллом Камалем, «мусульманским псом войны», он проникся идеей ваххабизма, наиболее радикального движения ислама. Абдулл, называвшийся Бабаем для краткости, часто и много говорил о новой исламской империи, которую должны создать воины Аллаха. Шамиль слушал его с упоением, понимая, что провидение послало на него свою благодать, доверив ему творить историю. Даже его позывной был не случайный, пастух – тот, кто управляет стадом, пасет его, защищает от волков. А когда надо, режет для себя самого жирного барашка. Уверившись в своем предназначении, он не стал мстить министрам, которые путем закулисных интриг его свергли, а вернулся в родовое село, где они с Бабаем открыли первый диверсионно-тренировочный лагерь «Кавказ». Для того, чтобы завоевать земли для будущей империи, нужна сильная армия, араб действительно оказался значительной фигурой. Вскоре стали прибывать деньги, необходимая литература, инструктора и лекторы-богословы, которым следовало «промывать» мозги курсантам.

В желающих стать воинами Аллаха тоже не было недостатка. Отовсюду в Чечню приезжали добровольцы, мусульмане и не только. Романтично настроенные юноши, скрывающиеся от закона уголовники, безработные мужи и матерые наемники.

Армия будущего государства Халифат росла как на дрожжах, несмотря на то что некоторых курсантов (русскоязычных с типичной внешностью) Бабай отправлял обратно, домой. Им отводилась роль диверсантов «пятой колонны», которые должны будут в назначенный час набросить на Россию черное покрывало террора.

Наконец Бабай сообщил, что армия воинов Аллаха готова для войны за Халифат. Несколькими отрядами они двинулись в направлении Дагестана, где у них было достаточно сподвижников и заранее засланных боевиков.

Сбив милицейские заслоны на границе, они легко вторглись на территорию соседней республики. Вторжение длилось два дня, на третьи сутки милицию и наскоро собранные отряды ополченцев сменила армия России…

План «Халифат» лопнул, как мыльный пузырь, да и разбойничья вольница Чечни оказалась под вопросом. Одна надежда оставалась – на оборону Грозного. Заманить в каменный мешок федеральные войска и методично их перемалывать, заставляя лить горючие слезы родных и близких погибших. И ждать поддержки от правозащитников, которые будут требовать вмешаться западные правительства.

В Грозном были собраны основные силы, президент и правительство покинули город, главным стал он, носящий имя древнего борца против неверных. Командуя обороной Грозного, Пастух собрался вернуть себе утерянную после бегства из Дагестана славу. Но и в этот раз ничего не получилось. Столица Чечни из мешка для наступающих превратилась в капкан для защитников.

Вырываясь из западни, он растерял часть своих людей и ночью наступил на «бабочку»[2]. В обычном деревенском доме отрядный хирург удалил ступню, с тех пор он получил прозвище Одноногий и перестал лично выходить на диверсии и засады. Бабай, неожиданно сблизившийся с президентом Ушастым, в отряде был редким гостем. Появившись несколько месяцев назад, он сказал, что разработал план одной хитроумной акции, после чего земля под ногами федеральных войск будет гореть сатанинским огнем.