Дэшил Хэммет - Мальтийский сокол Страница 7

— Легла спать. А сегодня утром, когда спустилась позавтракать, случайно увидела газетный заголовок и прочитала о… вы понимаете о чем. Тогда я пошла на Юнион-сквер, где раньше видела объявление о прокате автомобилей, наняла машину и поехала в отель за вещами. Как только я заметила, что мой номер обыскивали, я поняла, что надо переезжать, и вчера нашла вот это место. Потом я приехала сюда и позвонила вам в контору.

— Обыскивали ваш номер в «Сент-Марке»? — переспросил Спейд.

— Да, вчера, пока я была у вас в конторе. — Она прикусила губу. — Я не хотела вам говорить об этом.

— Это значит, что на вопросы об обыске вы отвечать не будете?

Она смущенно кивнула.

Он нахмурился.

Она еле заметно повернула шляпу в руках.

Он желчно засмеялся и сказал:

— Перестаньте размахивать шляпой перед моим носом. Разве я не пообещал вам сделать все, что смогу?

Она виновато улыбнулась, положила шляпу на стол и снова села рядом с ним на кушетку.

Он сказал:

— Готов слепо доверять вам, правда, если я не буду знать, в чем все-таки дело, толку от меня будет немного. Например, мне надо знать, что из себя представлял Флойд Терзби.

— Мы познакомились на Востоке. — Она говорила медленно, глядя на свой палец, которым водила по рисунку на обивке кушетки. — Мы приплыли сюда из Гонконга на прошлой неделе. Он был… он обещал помочь мне. Но, воспользовавшись моей беззащитностью и доверчивостью, он предал меня.

— Как он вас предал?

Она покачала головой и ничего не ответила.

Спейд спросил, досадливо нахмурившись:

— Зачем вам потребовалось следить за ним?

— Я хотела узнать, как далеко он зашел. Он даже не сказал мне, где живет. Мне нужно было выяснить, что он делает, с кем встречается, ну и все такое.

— Это он убил Арчера?

Она взглянула на него с удивлением.

— Конечно.

— В кобуре у него нашли «люгер». А ведь Арчера убили не из «люгера».

— У него был еще один пистолет в кармане плаща.

— Вы сами видели?

— О, я видела его не раз. Он всегда носил в том кармане оружие. Вчера вечером я пистолет не видела, но я знаю, что он никогда бы не вышел на улицу, не положив в карман того, что стреляет.

— Зачем ему так много пистолетов?

— Он ими зарабатывал себе на жизнь. В Гонконге говорили, что на Восток он попал как телохранитель одного американского профессионального игрока, которому пришлось покинуть Штаты, и что игрок этот исчез. Говорили, что Флойд как-то связан с его исчезновением. Этого я не знаю. Зато я знаю, что он всегда был вооружен до зубов и что не ложился спать, не разбросав по полу мятые газеты — чтобы никто не мог бесшумно пробраться в его комнату.

— Хорошего же приятеля вы себе нашли.

— Только такой и мог помочь мне, — сказала она простодушно, — если бы, конечно, не предал меня.

— Вот именно, — Спейд смотрел на нее в мрачной задумчивости, сжав нижнюю губу большим и указательным пальцами. Поперечные складки на переносице стали резче, брови сдвинулись. — Ваше положение очень паршиво?

— Хуже не бывает, — сказала она.

— Ваша жизнь под угрозой?

— Я не героиня. И считаю, что хуже смерти ничего не бывает.

— Значит, я прав?

— Меня обязательно убьют, — тут ее начала бить дрожь, — если вы не поможете мне.

Он убрал пальцы от губы и провел всей пятерней по волосам.

— Я не Господь Бог, — сказал он раздраженно. — Чудес творить не умею. — Он мельком взглянул на часы. — Время идет, а я не узнал ничего, что позволило бы мне начать работу. Кто убил Терзби?

Она поднесла смятый носовой платок ко рту и сказала сквозь него:

— Не знаю.

— Ваши враги или его?

— Не знаю. Надеюсь, что его, но боюсь… я не знаю.

— Чем он вам должен был помочь? Зачем вы притащили его сюда из Гонконга?

Она бросила на него испуганный взгляд и молча покачала головой. На ее осунувшемся печальном лице появилось упрямое выражение.

Спейд встал, засунул руки в карманы пиджака и хмуро уставился на нее сверху вниз.

— Ни черта не получится, — сказал он грубо. — Я для вас ничего не смогу сделать. Я даже не знаю, что вы от меня хотите. И подозреваю, что вы сами не знаете, чего вам надо.

Она уронила голову на грудь и заплакала.

Он издал какое-то звериное рычание и взял со стола шляпу.

— Пожалуйста, — взмолилась она тихим сдавленным голосом, не поднимая головы, — не ходите в полицию.

— Не ходите в полицию! — заорал он в ярости. — Полицейские носятся за мной с четырех часов утра. Я черт знает как рискую, пытаясь отвязаться от них. И ради чего? Ради идиотского предположения, что я могу помочь вам. А я не могу. И пытаться не буду. — Он надел шляпу и натянул ее поглубже. — «Не ходите в полицию»! Мне и ходить не надо, достаточно стоять, и они слетятся, как мухи на мед. И тогда я им все расскажу, а вы уж выпутывайтесь, как знаете.

Она поднялась с кушетки и выпрямилась, так и не сумев унять дрожь в коленях, ее губы и подбородок непроизвольно подергивались.

— Вы были терпеливы. Старались помочь мне. Но все безнадежно и бесполезно. — Она протянула правую руку. — Спасибо за все, что вы сделали. Я… я сама буду выпутываться.

Спейд снова рыкнул по-звериному и сел на кушетку.

— Сколько у вас денег? — спросил он.

Вопрос застал ее врасплох. Она прикусила нижнюю губу и через силу ответила:

— Осталось около пятисот долларов.

— Давайте их сюда.

Она колебалась, робко поглядывая на него. Он всем своим видом — губами, бровями, руками, плечами — выражал сердитое недовольство. Она ушла в спальню и почти тотчас же вернулась с пачкой бумажных денег в руках.

Он взял у нее деньги, пересчитав, сказал:

— Здесь только четыреста.

— Мне ведь надо жить на что-то, — объяснила она, покорно приложив руку к груди.

— А еще вы можете достать?

— Нет.

— Но ведь есть же у вас что-то, что можно продать?

— Есть кольца, кое-какие украшения.

— Заложите их, — сказал он и протянул руку. — Лучшее заведение — «Ремедиал» на углу Пятой авеню и Мишн-стрит.

Она умоляюще смотрела на него. Взгляд его желто-серых глаз оставался холодным и безжалостным. Она медленно опустила руку за вырез платья, вытащила оттуда несколько банкнот, свернутых в трубочку, и положила их в его протянутую руку.

Он расправил и пересчитал бумажки — четыре двадцатидолларовые банкноты, четыре десятидолларовые и одна пятерка. Он вернул ей две десятки и пятерку, а остальные положил в карман. Потом встал и сказал:

— Я ухожу, посмотрим, что можно сделать для вас. Вернусь, как только смогу. В дверь я позвоню четыре раза — долгий звонок, короткий, долгий, короткий. Не надо меня провожать. Я сумею открыть дверь.

Она осталась стоять посреди комнаты, провожая его изумленным взглядом своих синих глаз.

Спейд вошел в приемную, на двери которой красовалась табличка «Уайз, Мерикан Уайз». Сидящая у коммутатора рыжая девушка сказала:

— О, мистер Спейд, здравствуйте.

— Привет, солнце мое, — ответил он. — Сид у себя?

Пока она возилась со штекером и гнездами, он стоял рядом и держал руку на ее пухлом плече. Наконец она сказала в микрофон:

— Мистер Уайз, к вам мистер Спейд. — Она подняла на него глаза. — Идите, вас ждут.

Он пожал ее плечо в знак признательности, прошел через приемную, по тускло освещенному коридорчику дошел до двери с матовым стеклом. Открыв дверь, он оказался в кабинете, где за громадным столом, заваленным кипами бумаг, сидел маленький человечек с продолговатым оливковым усталым лицом и черными, обсыпанными перхотью волосами. Человечек махнул в сторону Спейда потухшей сигарой и сказал:

— Бери стул и садись. Значит, Майлз вчера ночью получил последний в этой жизни подарок? — Ни его усталое лицо, ни достаточно высокий пронзительный голос не выражали никаких чувств.

— Угу, именно поэтому я и пришел. — Спейд нахмурился и откашлялся. — Кажется, мне придется послать коронера к дьяволу, Сид. Могу я спрятаться от законников за неприкосновенностью тайн моих клиентов или еще за чем-либо подобным?

Сид Уайз поднял плечи и опустил уголки губ.

— Почему бы и нет? Предварительное расследование — это еще не судебное разбирательство. В любом случае попытка не пытка. Раньше тебе сходили с рук и более рискованные выходки.

— Знаю, но Данди совсем распоясался, и теперь, боюсь, так просто от него не отвяжешься. Бери шляпу, Сид, и пойдем навестим кого следует. Я хочу себя обезопасить.

Сид Уайз бросил взгляд на кипы бумаг, крякнул, но все же встал со стула и подошел к шкафу, стоящему у окна.

— Ты сукин сын, Сэмми, — сказал он, снимая шляпу с крюка.

К себе в контору Спейд вернулся в десять минут шестого. Эффи Перин за его столом читала «Тайм». Спейд сел на стол и спросил:

— Что сногсшибательного в мире?

— В мире — ничего. А вот у тебя такой вид, будто ты миллион выиграл.

Он довольно ухмыльнулся.

— Кажется, все не так уж и плохо. Я всегда считал, что мы только выиграем, если Майлз исчезнет или умрет. Ты не возьмешь на себя труд послать цветы от моего имени?