Александр Бушков - Пиранья. Охота на олигарха Страница 7

– А там еще один захочется...

– Ну, а что в том плохого? – пожал плечами Мазур. – Миллион, два – это ж не значит, зарываться. Зарываются совершенно по-другому, я уже знаю, насмотрелся... Обидно, знаешь ли. После тех дел, что мы в свое время крутили на всех параллелях и меридианах, нынешняя халтурка и есть – халтурка. Душа чего-то крупного просит со страшной силой... Коля, – сказал он вкрадчиво, – ты ж в отставке без дела на стенку лезешь, тут и гадать нечего... Давай ко мне в команду, а? Тебе, как аналитику, цены нет. А я как раз дело собираюсь расширять. На кого же полагаться, как не на старого друга, профессионала от бога?

– Нет уж, избавь от этакой чести.

– Ох, как тебя перекосило, – сказал Мазур тихо. – Ладно, свое предложение считаю необдуманным и снимаю с повестки дня... – Он усмехнулся. – А знаешь что? Иди на меня настучи, если ты такой правильный. Замполитов нынче нема, ну да кому на человека настучать, всегда найдется...

– Да пошел ты! Стучать на тебя...

– Уж прости, это в тебе не душевное благородство играет, – не без ехидства сказал Мазур. – Просто понимаешь своим острым аналитическим умом, что меня с моим скромным бизнесом ни за что не подловить. Не оставляю я за собой хвостов, которые можно запихать в мясорубку... Верно? А все-таки жаль, что ты ко мне не хочешь. Вместе мы таких дел наворотили бы... Ты себе и не представляешь, сколько вокруг обращается таких вот почти правильных денежек, которые решительный человек всегда может себе в карман направить... И совесть у него при этом останется почти что белоснежной. Может, подумаешь все же?

Морской Змей встал, прямой, как палка, проигнорировав только что наполненные стопочки. Глядя куда-то мимо Мазура, сказал с расстановкой:

– Давай без мелодрам. Я тебя больше знать не знаю, вот и все. И где ты свернешь башку, меня совершенно не интересует. А свернешь ты ее обязательно...

– ...сказал благообразный положительный боцман, отечески взирая на стилягу Гаврюшкина, протащившего на борт советского судна порнографический журнал – орудие загнивающего Запада, – подхватил Мазур.

– Честь имею и категорически не кланяюсь, – отчеканил Морской Змей. – Ты меня не провожай, не утруждайся, я дверь сам захлопну, чтоб тебя от мыслей о миллионе не отвлекать...

Он развернулся через левое плечо и почти промаршировал в прихожую – высокий, седой, упертый, человек из безвозвратно сгинувшего времени. Стукнула дверь.

Мазур сграбастал со столика массивную хрустальную пепельницу и шарахнул ею об стену. Получилось громко, но пепельница не разбиралась, да и стена не пострадала. Давая выход эмоциям, Мазур зарычал:

– Р-романтики, бля... Козлы совдеповские...

И одним духом осушил стопочку.

Глава третья

Штампов прибавляется

– Ну, где ты там? – почти кричала Нина капризным, раздраженным и, без сомнения, пьяноватым голосом. – Тут никаких возможностей уладить по-хорошему. Зеваки собрались, пялятся, как на мартышку в клетке...

– Точнее говоря, мартышку без клетки, – ледяным тоном поправил Мазур. – Не ной, мы уже буквально за углом... сейчас появимся...

Он нажал кнопочку, сложил мобильник и зло бросил его на сиденье. Атаман, притворяясь, словно ничегошеньки не слышал, и ухом не повел, разве что прибавил скорость, в последний миг проскочил под только что погасший зеленый, плавно вошел в поворот, понесся по Тверской, свернул направо, нахально и умеючи подрезав кого-то из правого ряда. Сзади возмущенно затрубил клаксон...

Ну вот, приехали. Сразу видно...

До сумерек было еще далеко, и чуточку печальная картина открылась еще издали во всей красе: по правую руку, метрах в пятидесяти за казино, стояли две машины, вразнобой мигавшие «аварийками», – «ауди ТТ» Нины и другая, побольше, темная. С превеликим неудовольствием Мазур обнаружил в непосредственной близости от них еще и милицейское авто. Пострадавшие автомобили стояли, прильнув друг к другу, словно влюбленные – если рассуждать лирически. Но для лирики у него было неподходящее настроение, и потому сравнение подвернулось более житейское, продиктованное многолетним жизненным опытом: как патроны в обойме.

– Во-он там прижмись, – распорядился Мазур, – вроде есть место...

Атаман кивнул и вогнал машину в узкое пространство меж двумя роскошными достижениями западной автопромышленности, куда водитель неопытный побоялся бы втиснуться. Места хватало, чтобы приоткрыть дверцы, Мазур проворно выскользнул наружу и, не теряя времени, направился к месту сшибки.

Ситуацию он оценил на ходу, в считанные секунды. Ничего особо жуткого не произошло: столкнувшиеся тачки лишились соответствующих боковых зеркал, одна левого, другая правого, а кроме того, ободрали друг другу бока. К тому же, что немаловажно, самоход, в который ухитрилась въехать ветреная супружница, оказался хотя и ухоженным, хотя и «мерсом», но весьма не новым, не «лупастиком», а тем, что «лупастику» предшествовали. Ну, «трехсотка», да еще староватая... В нынешние времена на такой и дворник ездить может, ничего удивительного. И наконец, обе тачки вписались друг в друга так, что стояли аккурат по обе стороны пунктирной разметки. А это весьма чувствительно попахивало «обоюдкой» – вещью для человека понимающего чуть ли не приятной...

Зевак на тротуаре насчитывалось не так уж много – штук десять. Вели они себя, в общем, спокойно: таращились и обменивались впечатлениями. Гораздо хуже было, что среди них крутился парнишечка, который очень уж в ъ е д л и в о лез ко всем с вопросами, как отметил Мазур тренированным глазом, не просто суетился, а п р о ч е с ы в а л невеликую толпу любопытных справа налево. Для милиционера он был чересчур дерганый и несерьезный, – а вот на мелкого репортеришку желтой газеты, учуявшего возможность срубить денежку, походил как две капли воды. Это уже чуточку хуже – тем более что у него на запястье фотоаппарат болтается...

– Приглядывай, – сказал Мазур Атаману, показав взглядом на суетливого парнишечку. – Если вздумает щелкать, пусть у него с оптикой что-нибудь такое произойдет...

И энергичным шагом направился к машинам. Нина нервно расхаживала возле своей незадачливой тачки и дымила, как паровоз. Завидев Мазура, радостно кинулась навстречу. Мазур отметил, что подол шикарного черного платьица у нее порван с левой стороны – ага, выбиралась из машины через пассажирское сиденье...

– Понимаешь, я отъехала нормально, и вдруг этот гуманоид неведомо откуда...

– Потом пошепчемся, – сказал Мазур сквозь зубы, ледяным тоном, не удостоив ее и взгляда.

И направился к пострадавшему «мерсу», мимоходом отложив в памяти: самые обычные номера, без «говорящего» сочетания букв, без полученных по блату престижных цифирок. Еще легче.

Стекла автоветерана были не затонированы, и Мазур прекрасно рассмотрел человека, с испугом и откровенным напрягом таращившегося на него с водительского места. По первым впечатлениям – ничего особенного. Не менее пятидесяти, тип лица явно славянский, одет без особых изысков, не похож ни на олигарха, ни на одну из многочисленных разновидностей крутизны. Не производит впечатления мужика со с т е р ж н е м. Никак не производит. Неприкрытая м е л о ч е в к а. Тем проще...

Несильно постучав в стекло красовавшимся на среднем пальце правой руки тяжеленным золотым перстнем – одной из неизбежных принадлежностей его х а л т у р к и – Мазур громко и дружелюбно позвал:

– Гюльчатай, открой личико!

Мужичонка таращился на него испуганно и не делал никаких попыток приспустить стекло.

– Стеклышко, говорю, опусти! – громко сказал Мазур. – Поговорим культурно...

Никакой реакции. Поддавши, что ли? Тогда получится совсем распрекрасно, «обоюдка» выйдет классическая...

Подъехал «пежо», размалеванный номерами телефонов и надписями, свидетельствовавшими о его принадлежности к новоиспеченной службе аварийных комиссаров. Но еще прежде чем оттуда успел вылезти комиссар, к Мазуру бросился один из патрульных милиционеров – с видом грозным и бдительным, еще издали крича:

– Э! Э! Э! Гражданин! Вы тут с какого боку будете?

Мазур смотрел на сопляка грустно-философски, всего-то за пару секунд прикинув аж три беспроигрышных варианта надежного вырубания этого грозно выдвинувшего вперед дуло автомата конопатого стража порядка – причем два из трех предусматривали мгновенное пеленание пацана ремнем его же собственной трещотки, а третий был и того жутчее.

Но это, разумеется, были чистой воды абстракции и теории, профессиональная тренировка ума. Изобразив дружелюбную улыбку, Мазур двинулся навстречу сержанту и сказал примирительно:

– Да я что? Я ж ничего, поговорить хочу с человеком чисто по делу...

– Отошли, гражданин, отошли! – непреклонно рявкнул сержант, с намеком держа руку на автомате. – Вы тут ни с какого боку, в происшествии не участвовали...

– Отойдем, служивый, – сказал Мазур, дернув подбородком в сторону.