Илья Деревянко - Развод лохов Страница 7

Осознав, в чьи руки они попали, малолетки здорово перепугались и раскололись мгновенно, без пыток и мордобоя. Заслушав их сбивчивый, косноязычный рассказ, Игнат облегченно расхохотался.

– Адрес бабы? – успокоившись, потребовал он.

– Какая-какая, говоришь, улица? Ба, да ведь это совсем... Прокатитесь с нами, мальчики, и не бздите. Будете вести себя паиньками, ничего страшного с вами не случится...

Светлана, с нетерпением поджидавшая посланных по душу Бобкова «карателей», услышав длинный звонок, вскочила с дивана, оттолкнула Валентину, даже не удосужившись заглянуть в телескопический глазок, широко распахнула дверь и застыла в шоке. Разукрашенные синяками и кровоподтеками, молодые боксерчики выглядели как побитые шавки, а рядом с ними стояли два громадных детины (Паша с Сашей) и элегантно одетый мужчина на вид лет сорока с холодными, жесткими глазами.

– Чего вытаращилась, дура? – спросил Игнат. – Али не рада дорогим гостям?! Да не ссы, – заметив отпечатавшийся на лице куртизанки животный ужас, усмехнулся он. – Мы просто хотим поговорить...

– Значит, так, – выслушав Буяльскую, изрек бандит. – В течение нескольких дней ты, чтобы не путать нам карты, вместе с подругой и этими сопляками поживешь в загородном доме Бобкова. Не бойся, не на цепи, но под присмотром моих парней. Заодно и Ромочку покормишь, как он тебя, хе-хе, объедками! Потом гуляй на все четыре стороны. И делай со старым пидором что заблагорассудится. Мы даже дадим тебе его новый адрес! Только учти – мы шутить не любим! Поэтому не вздумай глупить – поднимать хай, пытаться удрать и тому подобное... Поняла?!

– Конечно, конечно! – заверила немного успокоившаяся и довольно сообразительная Светлана, уже догадавшаяся, что Бобков «попал под раздачу»[8].

– Вот и договорились! – улыбнулся Игнат. – Собирай манатки!!!

За время отсутствия Игната Вячеслав Олегович совершенно извелся. Бобкову мерещилось, будто с минуты на минуту в квартиру вломится толпа вооруженных бандитов, пристрелит Рыжего, а его самого начнет медленно разбирать на запчасти. Трусливое воображение рисовало кошмарные картины: свирепые криминальные личности, садистски мурлыча, суют в коммерсантскую задницу раскаленный паяльник, прижигают утюгом брюхо, загоняют иголки под ногти, неторопливо отрезают огромными ржавыми тесаками различные части тела и заставляют «хавать».

Он попытался поделиться своими страхами с Семиным, но тот в грубой форме предложил бизнесмену заткнуться и, не выпуская из рук пистолета, продолжал хранить гробовое молчание. Виктор, естественно, не верил в возможность нападения, поскольку получил на пейджер сообщение Игната: «Все в порядке! Случайное недоразумение. Но нам оно на руку» – и, приблизительно поняв замысел бригадира, специально нагнетал атмосферу...

Наконец под вечер, когда Вячеслав Олегович находился почти в предынфарктном состоянии, появился мрачный, как грозовая туча, Игнатьев.

– Ну?! Что там?! – пропищал Бобков.

– Война! – замогильным голосом произнес бандит. – Совков разгадал твои намерения и решил нанести упреждающий удар!

– Значит, его ребята караулили сегодня у подъезда? – робко спросил Вячеслав Олегович.

– Да.

– И где они теперь?

Игнатьев взглянул на Бобкова с откровенным презрением:

– Где-где... на том свете! Пришлось замочить. Паша с Сашей в настоящий момент прячут трупы, но это еще полбеды. Кто-то из сотрудников фирмы сообщил «крыше» Совкова о нашем наезде. Те совершенно взбесились! Один из моих людей уже убит! – Бандит придал лицу скорбное выражение и вдруг яростно заорал: – Из-за тебя, козел! Ты втравил нас в эту гнилую историю!!!

– Но вы же согласились добровольно!.. Взяли деньги, – растерянно пробормотал Вячеслав Олегович, и в ту же секунду бригадир с размаху залепил коммерсанту хлесткую пощечину.

– Жопе слова не давали! – с ненавистью прошипел он.

– А нельзя ли замять дело?! – подключился к спектаклю Семин.

– Не знаю, – пожал плечами Игнатьев. – Разве что отдать им на растерзание барыгу?! Помучают денька два, натешатся вдоволь, потом завалят. Глядишь, и остынут!

– Не на-а-адо!!! – резаным поросенком заверещал Бобков. – Ради всего святого! Умоляю!

Из глаз Вячеслава Олеговича хлынули потоки слез, ноги подкосились, и он свалился на пол, всхлипывая и причитая.

– Может, действительно не надо? – сочувственно произнес Рыжий. – Жаль мне его!

– Война дорого обойдется! – возразил Игнат.

– Я компенсирую все издержки! Последнюю рубаху сниму!!! – вскричал бизнесмен, ухватившись за ногу Семина, как утопающий за соломинку. – Драгоценные мои, бриллиантовые! Не бросайте! Защитите!!!

– Все издержки, говоришь? – прищурился Игнатьев. – Последнюю рубаху? Гм, ладно, уговорил. – Он вытащил из кармана калькулятор.

В конце концов все движимое и недвижимое имущество коммерсанта, включая фирму «Негус», переоформили на бандитов, а Вячеслава Олеговича под охраной двух «быков» – Миши и Гриши – поселили в крохотной однокомнатной квартиренке, как две капли воды похожей на пристанище Совкова, только расположенной не в Текстильщиках, а в Чертанове...

«Боевые действия» продолжались в течение недели, растянувшейся в сознании обоих супротивников на целую вечность. В конце концов и Бобкову, и Совкову представители «крыши» объявили об одержанной победе, пожелали удачи и распрощались навсегда. «Война» дочиста съела денежные счета и имущество коммерсантов (теперь уже бывших). Бандиты оставили им лишь вышеупомянутые квартиренки, некоторые личные вещи и небольшие суммы денег, дабы не подохли с голоду, пока не подыщут какую-нибудь работу...

Глава 8

Для Светланы, Валентины и трех молодых боксерчиков неделя липовой войны прошла немногим лучше, чем для злополучных коммерсантов. Хотя Паша с Сашей, которым Игнат поручил стеречь честную компанию, обращались с пленниками довольно гуманно (лишь однажды Саша двинул по зубам Вите, попробовавшему с ним фамильярничать), но поблажек не давали. Из дома ни на шаг, спать всем в одной комнате с железной решеткой на окне и крепко запертой снаружи дверью, и т. д. и т. п. Короче, тюрьма, правда, гораздо комфортабельнее государственных. Днем Свете разрешалось кормить объедками заросшего густой щетиной, дурно пахнущего Ромочку, по-прежнему прикованного к батарее в подвале и мучающегося от диких болей в раздавленной мошонке. Однако Буяльской не позволили вдоволь покуражиться над шофером Бобкова... Когда на второй день заточения она, вооружившись сплетенной из изолированной проволоки плетью, принялась безжалостно стегать воющее, извивающееся тело, вовремя подоспевший Паша схватил исходящую пеной Светлану за шкирку, отшвырнул в сторону, наградил звонкой затрещиной и зло сказал:

– Не перегибай палку, шлюха! Нам не нужен лишний труп. Еще раз рыпнешься – прикую рядом с ним. Пшла вон, проблядь!

«Вот вам, пожалуйста, добропорядочные, законопослушные граждане, – с отвращением подумал парень. – Да они, твари, похуже любого бандита. Недаром говорят – в тихом омуте черти водятся!»

Напуганная обещанием Паши посадить ее на цепь рядом с Ромочкой, куртизанка попыталась подластиться к «быкам», сперва всячески заигрывая, а затем напрямую предложив себя и одному, и другому, и обоим вместе взятым (вдруг они любители групповухи?!). Но Светины происки завершились полным крахом. Паша смерил ее брезгливым взглядом, выразительно сплюнул на пол, развернулся и вышел из комнаты, а менее тактичный Саша заявил:

– Отлезь, гнида! Я своих... не на помойке нашел! Если же впрямь невтерпеж – займись онанизмом! Гы-гы-гы!!!

Сконфуженная, морально раздавленная Буяльская впала в уныние. Валентина же, напротив, не казалась особенно расстроенной. Ведь по большому счету ничего страшного с ней не произошло и, как интуитивно чувствовала женщина, не произойдет... Она лишь попросила разрешения позвонить на работу: предупредить начальство, что заболела. Немного поколебавшись, Паша согласился, но за разговором, предосторожности ради, бдительно проследил. Однако Валентина не пыталась строить козни, делать намеки и т. д., а беседовала с шефом совершенно естественным тоном. Искусно имитировала простуду, периодически похрипывая, покашливая и сморкаясь.

Бандит остался доволен, а за проявленную сознательность наградил женщину большой коробкой шоколадных конфет... Степа, Гена и особенно схлопотавший по физиономии Витя вели себя тише воды, ниже травы, мечтая в глубине души сделаться вовсе невидимыми или, на худой конец, провалиться сквозь землю. После инцидента с Буяльской Паша внимательно к ним присматривался, о чем-то напряженно размышляя, потом в один прекрасный день отозвал в сторону наименее тупорылого Гену и провел с ним длительную беседу, под конец которой мальчишка расплылся в широкой счастливой улыбке.