Валерий Рощин - Зови меня ястребом Страница 7

Безыскусный интерьер «Мельницы» возвращал в совковые времена; коллектив поваров, официантов и нескольких вышколенных охранников трудился до рассвета; меню было добротным, но без особенных изысков. В общем, как довольно говаривали завсегдатаи: на тысячу рэ лавандоса здесь набьешь брюхо и напорешься до полного отказа печени…

По темным улицам Пугачева неспешно вышагивал симпатичный плечистый мужчина лет тридцати пяти с жестким гитарным футляром за спиной. Правильные черты лица, потухший, исполненный равнодушием взгляд; длинные, давно не мытые волосы; размашистая походка. Расстегнутая кроткая куртка из толстой старой кожи, именуемая в народе «косухой». Под ней — темная футболка с каким-то бело-красным росчерком на груди, потертые черные джинсы и не чищенные узконосые туфли. Впрочем, выцветшую и давно утерявшую свежий вид одежду поздним вечером все равно никто бы не заметил. Разве что самые трезвые гости ресторана, перед которыми гитарист намеривался выступать на маленькой сцене.

От домишки, в котором мужчина снимал комнату, до места работы было двенадцать минут прогулочным шагом — ровно пять кварталов по улице Максима Горького. Ровно пять коротких деревенских кварталов, сплошь состоящих из одноэтажных халабуд с палисадниками и воротами, выкрашенными в неизменный сине-зелено-коричневый колер. Перед палисадниками находилась «нейтральная полоса», поросшая сорняком и кустарником. Ближе к центральной части улиц две полосы смыкались, образуя проезжую часть, местами покрытую кусками асфальта, но чаще состоящую из серебристых цепочек луж в грязной колее.

Обходя и перепрыгивая блестевшие в лунном свете «озера», мужчина внезапно насторожился. Остановившись у куста сирени, прислушался. Так и не обернувшись, двинулся дальше…

На ближайшем перекрестке решил сделать крюк и повернул влево. И снова, замедлив шаг, навострил уши. А, снова выбравшись на Горького, перемахнул стопку горбыля, скинул с плеча гитарный футляр, затаился. И стоял, прижавшись спиной к гаражной стене, покуда не показались две крадущиеся вдоль палисадников тени.

Темные фигуры сбавили темп преследования, о чем-то пошептались. Рванули дальше и вдруг…

Вылетевший из мрака кулак сбил первого. Второй глухо охнул от удара ногой.

Музыкант порылся в кармане, присел на корточки. У лица одного из поверженных щелкнула зажигалка.

— О, да вам еще сопли памперсами вытирать. К тому же обкуренные, засранцы!.. — разочарованно проворчал он. Притянув за грудки ближайшего, пообещал: — Еще раз увижу — продам в рабство пидарасам. Понял?

— Угу.

Подхватив футляр с инструментом, гитарист двинулся дальше, сожалея и посмеиваясь над несостоявшимся приключением…

— Здорово, Костя, — проскрипел пожилой швейцар дядя Петя и отодвинулся от лестницы, ведущей в подвал.

Гитарист не торопился в душное нутро «Мельницы» — струнный квинтет приступал к своим обязанностям в десятом часу вечера, а до выхода музыкантов публику развлекали незатейливые мелодии с цифровых носителей.

Приветливо кивнув, он подпалил сигарету.

— Народу опять мало?

— Подходят… человек десять уже.

Помолчали. Жахнувший кризис распугал посетителей, особенно из числа коммерсантов. Упала и без того невеликая зарплата. Благо хозяин — местный деляга и один из совладельцев элеватора, пока никого не уволил…

— Плясунья нынче появилась, — сплюнул за перила дед.

— Плясунья?

— Эта… которая вокруг палки вертится.

— Понятно. Кто такая?

— Не представилась. Молоденькая совсем…

— Ну и как впечатление?

— А-а!.. Из породы: задница есть, а сиськи — необязательно. Волдыри от комариных укусов.

— Уже подсмотрел? — рассмеялся музыкант.

— Дык, крутилась — тренировалась, покуда никого не было. Правда, в одежке. Э-эх… — тяжко вздохнул швейцар. — Баба должна как мама Ленина: играть на пианине и воспитывать детвору. А тута что делается? Куды ж мир-то котится, а? Говорят, школьную форму теперь только в секс-шопах продают!..

Идея нанять двух-трех девок из бедных полуголодных семей для исполнения стриптиза, пришла в голову владельцу «Седьмой мельницы» весной, когда пугачевские воротилы, соскучившись за зиму по природе, напрочь позабыли о ночном клубе. И вправду, разве сравнима духота старого подвала с рыбалочкой на Иргизе? Или заморская форель под кислым соусом с ароматной ушицей у костерка под водочку? Разумеется, нет! Сказано — сделано. Не прошло и двух недель, как эффективный маркетинговый ход из слов и проектов превратился в реальность.

— Посмотрим, сколько сегодня прибудет зрителей, — выпустил тонкую струйку дыма гитарист. И внимательно поглядел на дядю Петю: — Ты чего злой сегодня? Не выспался?

— Предчувствия нехорошие.

— ?

— Да-а… — безнадежно махнул рукой тот, — киношек вчерась с внуком насмотрелси. Так опосля и жить расхотелося.

— И что за киношки?

— Американские. «Армагеддон» и «Пятый элемент».

— Так вроде ничего фильмы. И кончаются неплохо.

— Х-хе! Поначалу ничего. А апосля обнаруживается одна, понимаешь ли, закономерность. Смотрю первый: президент — негр, а к земле летит здоровенная дура… как ее?..

— Астероид.

— Точно — астероид. Смотрю второй: президент опять негр, и к земле опять несется хреновина…

Не понимая причин расстройства, музыкант ждал продолжения сложных логических завихрений, поселивших тоску в душе пожилого собеседника.

— Обнаруживаешь закономерность? — выдал тот жест преисполненный драматизма.

— Это ж фантастика.

— Была бы фантастика — я б не горевал. А тут вишь какая реальность вырисовывается: выбрали же прошлой осенью главным пиндосом Обаму. Стало быть, жди теперь…

— Неприятностей из дальнего космоса, — рассмеялся музыкант.

— Точно! Вот и я про то!

Встретив понятливого собеседника, дядя Петя приготовился оседлать любимого конька: поболтать о политике, о сволочной власти, о ворах и бандитах с депутатскими мандатами…

Однако гитарист затянулся последний раз и пульнул бычок в урну.

— Ладно, пошел работать. Не кручинься — до мировой катастрофы еще несколько лет…

Когда и при каких обстоятельствах Константина Ярового (или просто Костю, как величали его в ночном клубе) занесло в Пугачев, никто толком не знал. Снимал комнатенку в покосившемся деревянном домике на тихой улочке Сеницы; все ночи проводил на сцене «Седьмой мельницы», днями отсыпался и почти не появлялся на людях. Соседи поначалу шептались и показывали пальцем — новый человек в деревне (даже очень большой) — завсегда событие. Потом попривыкли, перестали замечать. Тем более что поводов к разговорам и повышенному к себе вниманию Константин не давал — жил спокойно, неприметно. Посыпался к обеду, наведывался к колодцу за свежей водицей. Ближе к вечеру в спортивном костюме убегал на берег Иргиза, на обратном пути затаривался в магазине продуктами. А затемно снова шел с гитарой на работу. И так день за днем.

О прошлом молодого мужчины тоже не было известно ничего. Откуда родом, чем занимался до переезда в Пугачев, состоял ли когда в браке? — данные вопросы оставались без ответов. Тридцать пять лет, русский, холост, не судим, военный пенсионер — вот и все сведения, которыми удалось разжиться самым любопытным через паспортный стол районного отдела внутренних дел. А страждущих побольше узнать об этом мужчине было немало. Особенно среди вдов, разведенок, незамужних и прочих достигших половой зрелости девушек. Не взирая на экстравагантный образ жизни и приверженность к субкультуре с таинственным названием «андеграунд», Константин Яровой оставался завидным кандидатом в супруги. Еще бы! Не наркоман, не запойный, не слабоумный, не бандит. И со стабильным доходом в виде немалой военной пенсии.

Что еще надо для уютного счастья в забытой богом глубинке?..

Яровой прошел через фойе и нырнул в темную утробу служебных помещений. Короткий коридорчик: слева кухня с шипящей плитой и охапкой запахов, справа кладовая со стеллажами и промышленными холодильниками. Дальше перемычка в зал — ей пользуются официанты. А в тупичке три одинаковых по площади помещения: дежурка для охраны, общая комната отдыха для персонала и, наконец, «музыкальная шкатулка» — так именовали свои апартаменты артисты струнного квинтета.

Туда-то и вломился по привычке Константин. Вломился и тут же снова вывалился в коридор — внутри кто-то взвизгнул и закрыл обнаженное тело одежкой.

— Что это за девка у нас поселилась? — увидел он шедшего по коридору молодого альтиста Пашку.

— Здравствуйте, Константин Захарович, — вежливо поздоровался тот. — Новенькая пришла — танцовщица.

— Которая стриптиз показывает?