Андрей Негривода - Джунгли убивают нежно Страница 7

Следующий посетитель кабинета озадачил:

– Нодар Гуния. – И все, и больше ни слова!

– В конце фразы легионерам положено говорить «месье сержант». – Андрей улыбался мысленно, потому что уже знал ответ, и не ошибся.

– Я еще не легионер.

– Но хотите им стать?

– Иначе меня бы здесь не было. – Мужчина исподлобья смотрел на своего собеседника.

– Месье сержант, – произнес Кондор настойчиво.

– Месье сержант, – отозвался эхом Гуния.

– Где служили?

– В Советской армии!

– Воинское звание и должность?

– Старший прапорщик, комвзвода разведки.

– Из вашего личного дела следует, что вы почти всю службу воевали, Нодар?

Мужчина впервые поднял умные глаза на Андрея и встретился с ним взглядом:

– Шесть лет за Речкой... Тоже там был?

– Был... – кивнул Андрей. – Где служили?

– Кандагар. С 82-го и до вывода...

– Мы могли там встретиться осенью 88-го.

– Как тебя зовут? – загорелись глаза горца.

– Нас обеспечивали ребята из бригады Артиста.

– Майора Буша? Кто обеспечивал?!

– Задира.

– Нет. Не знаю...

– Неважно... Что дальше?

– Советником у черномазых послужил год. В Анголе.

– Потом?

– Потом был Цхинвали...

– Как награждали?

– Неважно!

– Вам задали вопрос, солдат!

– За Афган – «Красное Знамя», «Красная Звезда», две «Отваги», за Анголу – вторая «Красная Звезда», за Цхинвал – еще одна «Отвага» и «За боевые заслуги».

– Итого?

– Три ордена, четыре медали и так, мелочовка.

– Так чего же тебе, «кусок», не сидится дома на пенсии? У тебя ж выслуги до жопы, да боевые, да наградные!

– Я из Цхинвали родом, – произнес угрюмо Нодар. – Дома больше нет, семьи нет, ничего нет! Была армия, теперь и ее нет! Ни в Осетии, ни в Грузии мне делать нечего – все прахом пошло из-за войны!.. Помыкался по чужим углам до пенсии несколько лет!.. Хватит!

– Ясно. Со мной пойдешь?

– Да!

– Куда, не спрашиваешь?

– Все равно – главное, с братишкой!

– Иди, Нодар.

– Есть!..

... – Все, лейтенант!

– А болгарин и этот латинос?

– Нет, не надо. Я беру братьев, осетина и серба – этих действительно ничему новому здесь не научишь. Все, Скорпион! На Корсику!

– Добже... – Лейтенант взглянул на свои часы. – 20.20. Вылет в 4.00.

– Мне еще нужно проверить снаряжение группы.

– Об этом Гот уже позаботился.

– И парашюты?

Франтишек хитро взглянул на Андрея:

– Хочешь прибыть в Аяччо эффектно, прямо с неба?

– Хочу проверить, как мои волонтеры себя чувствуют под куполом. – И улыбнулся в ответ лейтенанту: – Да и самого себя проверить... Я же последний раз прыгал почти полгода назад, Франтишек, еще когда ты был моим инструктором, а я курсантом...

– Помню... Ну, я не против.

– Вот и ладушки, месье лейтенант!

– Ийдь, вже, вуйко! – Скорпион со смехом отмахнулся от Кондора...

Мерный гул двигателей «Геркулеса», этого десантно-транспортного трудяги, убаюкивал, и четверо новобранцев Кондора мирно кивали носами в предутренней дреме, восполняя прерванный сон. В огромном чреве самолета не спали только двое, не считая членов экипажа, – Андрей и Мартин. Это было, конечно же, против правил, но капрал-инструктор за пару часов сумел уговорить Скорпиона вернуться в родной взвод вместе с командиром, а тот испросил разрешения у Жерарди. И генерал, старый вояка, знающий, как важно иметь за своей спиной проверенных бойцов, дал свое добро...

– Ну что, сын Аттилы, волнуешься?

– Конечно! – Гот нервно теребил пальцами ремешок часов. – Ты, Кондор, мог и ошибиться в выборе – за день человека не узнаешь, а я с ними уже два месяца! Чему я их научил, то они и покажут!

– Наверное... Только ты не волнуйся, Мартин, – эти мальчики и до тебя много умели. Смотри вон, спят себе мирно – значит не волнуются, не тратят времени на переживания, уверены в себе...

– Это так... Только...

– Они твои самые первые ученики?

Мартин кивнул головой.

«И правильно, что волнуешься, большой немец! Кому же еще, как не учителю, волноваться больше всех? Только... Эти парнишки еще и тебя самого кое-чему научат, если случится...»

Андрей смотрел в крохотный иллюминатор, наблюдая за тем, как над морем рождался новый день. Уже не было сплошной вязкой темноты, и горизонт прочертил свою четкую линию, разделяя бледно-розовое небо и темно-синие воды Средиземки.

– Слушай, Мартин, а что с нашими помощниками случилось?

– С Задирой и Водяным?

– С ними.

– А Паук тебе ничего не рассказал?

– Ни Паук, ни Скорпион. А что? Есть что рассказать?

– Кх-м... – прокашлялся Гот. – Все в порядке с ними...

– Мартин! Не надо партизанить! Это мои друзья, товарищи по оружию еще из прошлой жизни!

– Нет, правда все в порядке! – Гот немного смутился. – Служат они...

– Служат? – Андрей требовательно уставился на капрала.

– Ну да, служат. В Нджамене, на нашей тамошней базе...

– Давай-ка, капрал, со всеми подробностями!

– Ладно...

То, что услышал Андрей дальше, было бы неправдоподобным, если бы он не знал, кто командует «Дикими Гусями». А так... Эта история была в духе Жерарди. Абсолютно!..

– ...Тогда всех гражданских, тебя, Вайпера и еще нескольких тяжелых сразу же отправили в Джибути. Мы вас тогда только и успели перегрузить вот в такой же «Геркулес», – Мартин кивнул головой неопределенно. – А из Сомали вас вывезли на Корсику...

– Я этого не помню...

– Немудрено... А мы еще неделю сидели в Чаде. Кого-то подлечили немного, а в основном так, отдых... Водяного прооперировали там же, а Задиру закрыли на местной гауптвахте. Проверяли, наверное, who is who.

– Да уж...

– Потом нас вывезли тем же путем, что и тебя, – Джибути, Корсика, Абажель...

– А они?

– Где-то недели через две после возвращения Скорпион под большим секретом и только нам четверым – Стару, Гранду, Джампу и мне – сообщил, что наши «новобранцы» по личному приказу Паука стали новыми «Гусями».

– Не может быть!

– А мы уж потом и Вайперу рассказали... Они там, на базе в Нджамене, так и остались. Оба капралы-инструктора. Задира учит воевать в джунглях, а Водяной – минно-взрывной подготовке.

– Дела-а! – протянул Андрей. – Во дает генерал!

– А кто ему что скажет?..

– Может, и встретимся когда-нибудь...

– Наверняка!

– Ты мне не все рассказал, Мартин? – вскинулся Андрей.

– Я слышал под большим секретом, что их уже дважды выдергивали на спецоперации – в Анголу и в Конго. Так что...

– М-да... Такие спецы всегда нужны...

– Так что, все может быть, сержант, все может быть...

...6.15

Солнце над морским горизонтом уже почти полностью сменило свою утреннюю розовую «пижаму» на ярко-желтое дневное одеяние, когда в «трюм» из пилотской кабины вышел бортовой техник с погонами лейтенанта:

– Мы на подлете, сержант. Пять минут.

– Отлично! Запросите базу на десантирование группы.

– О’кей.

Лейтенант вернулся в кабину, не закрывая двери, и почти сразу до слуха Кондора донеслись слова радиста:

– Чарли Браво полсотни семь вызывает Поляну! Запрашиваю разрешение на десантирование группы и разрешение на посадку! – И спустя минуту: – Принял, Поляна! Выполняем!

– Что? – спросил Андрей у возникшего в дверях техника.

– Есть разрешение. Готовьтесь.

– Отлично! – Кондор встал с узкой жесткой лавки. – Группа, внимание! Приготовиться к десантированию! Готовность три минуты!

«Новобранцы» зашевелились и встали, натягивая на головы кожаные шлемы и маски.

– Гот! Проверить снаряжение!

Мартин прошелся вдоль короткого строя, проверяя надежность креплений на каждом из новичков, и вернулся к Андрею с докладом:

– Норма!

– Прыгаешь первым, Гот. Дальше согласно номерам расчета. – Немец кивнул, понимая приказ. – Я выпускающий. Раскрываетесь на пяти сотнях[11] . Установить высотомеры! Вопросы?

– Нет, месье сержант! – С этого момента для Гота начиналась служба.

– Тогда... Приготовились!

Резким, пронзительным звуком закрякала сирена, и замигала желтая лампочка. Кондор посмотрел на лейтенанта-техника, который уже успел нажать на большую, похожую на мухомор, красную кнопку, и занял место у небольшого барьерчика.

Медленно, словно нехотя, начала открываться задняя аппарель. Мощный поток сырого морского воздуха ворвался в большое чрево самолета, надул парусом масксети, которые были закреплены на его стенках, и упруго толкнул в грудь людей, уже готовых к прыжку. Ах, сколько же раз в жизни доводилось Филину испытывать это ни с чем не сравнимое ощущение! Сколько раз, стоя вот так, у самой кромки, он испытывал волнение перед шагом в голубую бездну! И не важно, что на его счету прыжков тех было за три сотни, и не важно, что он давным-давно знал, что будет дальше! Страх перед высотой давно ушел, но тот мальчишеский восторг перед первым прыжком всегда возвращался!