Сергей Зверев - Ударный рефлекс Страница 7

Как бы то ни было, но время даже не шло – летело, до наступления сезона оставалось все меньше и меньше, и никто не верил, что в ближайшие дни убийца будет найден...

Глава 5

Среди коричневых и красных черепичных крыш, среди узеньких улиц, петляющих между каменными заборами и глухими стенами домов, в зыбкой ясности погожего апрельского дня открывалась панорама Ялты.

Абрикосы и яблони свешивали ветви через заборы, роняя на землю отцветшие облетающие белоснежные лепестки. Черноголовые ласточки стремительно прочеркивали пронзительно голубое небо, не замутненное ни единым облачком. Нежные гроздья глицинии, обвивающие балкончики вилл и коттеджей, раскрашивали городской пейзаж в сиреневые и кремовые тона. И даже горы, обступающие город с трех сторон, казались в то утро не суровыми и угрюмыми, как обычно, а торжестенно-праздничными.

– Ну что, Илюша, – теперь на набережную? – дождавшись, когда Корнилов спустит с лестницы инвалидную коляску с братом Димой, спросила Оксана и взяла жениха под руку.

– А где тут еще гулять можно? – ответил Илья вопросом на вопрос. – Жаль, вода еще холодная, хоть на пляж бы ходили...

– Я вчера местную газету смотрел, обещают с первого мая пляжи открыть, – отозвался из своего кресла Дима. – Сегодня что у нас? Двадцать второе апреля? Чуть больше недели осталось, можно и потерпеть.

– А ты плыть-то сможешь? – Корнилов уже вывозил коляску на улицу.

– А почему бы и нет? В плаванье что самое главное? Руки. А они у безногих, как ты сам знаешь, крепкие... Знаешь, Илюха, никогда бы раньше не подумал, что когда-нибудь сюда попаду. Море, сады цветут, пальмы эти на каждом шагу, горы высоченные...

– Ну, на горы-то мы в свое время уже насмотрелись. Там, на войне, – справедливо напомнил Илья. – Ладно, покатили...

Спустя минут десять они окунулись в людской водоворот ялтинской набережной.

Гремели эстрадные шлягеры из открытых дверей ресторанов, и официанты, выстроившись в ряд, зазывали прохожих «посидеть недорого и вкусно». Крутились карусели, носились на скейтах беспечные ребятишки, пронзительно звучал баян уличного музыканта. Волнорезы щетинились удочками рыболовов-любителей. Казалось, лишь горы, зеленевшие слева, далеки от этой привычной курортной суеты.

Илья неторопливо катил перед собой инвалидную коляску с Митей, то и дело поглядывая на Оксану – мол, все ли нормально? Девушка улыбалась растерянно и смущенно, не зная, на чем зафиксировать взгляд – то ли на слепящей солнцем морской дали с белоснежным парусом у горизонта, то ли на благородной зелени горных вершин, то ли на уличных пальмах со смешными волосатыми стволами. Ни первого, ни второго, ни третьего за свою жизнь в промышленном Новокузнецке она, естественно, не видала.

С ленцой, как и подобает настоящим курортникам, они прошлись до Приморского парка, полюбовались цветущим миндалем, со смаком попили кофе на открытой террасе уличного кафе...

Городские часы на башне пробили шестнадцать ноль-ноль. Море, отражая высокое солнце, слепило глаза. На набережной все прибывала и прибывала толпа; казалось, весь город вышел порадоваться погожему апрельскому дню.

– Может, перекусим где-нибудь? – предложил Илья, скользя взглядом по вывескам уличных ресторанов. – Самое время обедать...

– Только без выпивки! – предупредила Оксана категоричным тоном.

– Почему это? – удивился Дима.

– Неужели в поезде было мало?

– Ну надо же нам хоть приезд отметить! – улыбнулся Илья и добавил примирительно: – Ничего, мы с Митей по чуть-чуть...

– Знаю я ваше «чуть-чуть»!

Найти едальню на ялтинской набережной – не самая большая проблема. Кафе, где было решено перекусить, находилось за ночным дансингом «Артемида», рядом со станцией канатной дороги, памятной многим по фильму «Асса». Открытая терраса, щекочущий ноздри запах жареного шашлыка, сноровистый официант, свежий бриз, море, блестящее за крышами домов, – что еще надо для полноценного отдыха?

– Короче, нам по горячему, по салатику, – едва ознакомившись с меню, бросил Илья официанту, – и... бутылку водки.

– Вы что – целую бутылку выпить собрались?! – изумилась Оксана и мельком взглянула на часы. – Ведь сейчас только половина пятого вечера! Ну, выпьете – а дальше что?

– А что там пить? Да ладно тебе, сестра, посидим, отдохнем культурно, – примирительно произнес Дима. – Надо же за приезд... Чтобы отдыхалось хорошо.

– Мы напиваться не будем, точно тебе говорю! – пообещал Корнилов, и Оксане не оставалось ничего иного, как безучастно махнуть рукой: мол, что я одна могу с двумя мужиками поделать!

Увы, обещаниям мужиков не было суждено исполниться. Усталость, накопившаяся за сутки пути, резкая смена климата, обилие первых курортных впечатлений – все это дало о себе знать. Спустя какой-то час и Илья, и Дима были пьяны, и весьма.

– Ребята, может быть, хватит на сегодня? – осторожно спросила Оксана, прекрасно понимая, что одной бутылкой дело не ограничится. – Как мне вас потом на себе-то домой волочь? Ты-то сам дойдешь, а Митину коляску кто по лестнице поднимет?

– Да ладно тебе, доберемся как-нибудь, – легкомысленно отмахнулся Илья, явно недовольный, что невеста перебила его на самом интересном месте; вот уже десять минут он спорил с Димой насчет ялтинского маньяка.

– ...Так вот о чем я, – нетерпеливо ерзая в инвалидной коляске, продолжал Митя, – поймают его, рано или поздно поймают – это факт. Да только вот не расстреляют. В Украине же мораторий на смертную казнь, как и у нас.

– А жаль, если честно. Чикатило-то поделом к «вышаку» приговорили! Как и всех остальных маньяков.

– Знаешь, Илюха, по большому счету все эти душегубы – просто больные люди, – вздохнул Дима. – Неужели человек в здравом уме станет расчленять тело красивой женщины? Только псих!

– Так что, по-твоему, коли он псих, его жалеть надо? Кормить, лечить, нянечку с рулоном бумаги нанять, чтобы попку ему вытирала? Лечить... А потом, когда из «дурки» выйдет, на работу устроить?

– Илюшенька, – подала голос Оксана. – Ну если этот человек болен, значит, его действительно надо лечить.

– А если собака больна бешенством, если она уже перекусала сотню человек – что, ее тоже лечить надо? Так она и врачей перекусает!

– А ты что предлагаешь?

– Да стрелять их, сук поганых, на месте стрелять, вот что! – Спиртное делало Корнилова агрессивным, и девушка уже несколько раз пожалела, что ввязалась в разговор.

– А если по ошибке кого-нибудь не того загребут, так что, тоже на месте стрелять? – вполне резонно возразил инвалид.

Илья промолчал, разлил по стаканам остаток спиртного, насупил брови.

Внезапно на душе сделалось мерзко, уныло и – совсем непонятно почему – очень одиноко. Курортные красоты больше не радовали взор. И горы, и даже море – все это казалось каким-то искусственным, бутафорским, словно кинематографические декорации. Но главным ощущением стало какое-то странное чувство озлобленности: и на разнеженную, жирующую курортную публику, и на официанта, который почему-то долго не появлялся на террасе, и даже на Митю с его непонятной жалостью к маньякам, но больше всего – на себя самого.

В душе Ильи рос нарыв раздражения, грозясь превратиться в опухоль. Он и сам чувствовал, что срывается с катушек, несется под откос, будто машина, потерявшая управление...

Если бы Корнилов был чуточку трезвей, то он, человек покладистый и неглупый, конечно, повел бы себя иначе. Но выпитая водка по-прежнему будоражила кровь, а осознание собственной правоты, пусть даже и в никому не нужном мелочном разговоре, провоцировало на конфликт.

Корнилов поднял стакан, взвесил его в руке, словно гирьку, вытянул руку.

– Ладно, Митя, давай выпьем за то, чтобы поменьше разной сволоты землю топтало, – нетвердым языком предложил он.

– Давай... – Осушив стакан залпом, Ковалев потянулся к сигаретной пачке. – Только знаешь, Илюха, пей за это, не пей... Все равно сволоты куда больше, чем нормальных людей.

– Это ты, Митек, не прав, – все больше пьянея, перебил Корнилов. – Хороших людей всегда больше. Просто они не так заметны.

Разговор начисто потерял былую стройность. Как и водится в подобных застольях, собеседники слушали только самих себя, нимало не заботясь о том, чтобы их аргументы были понятны и другим. Наконец подоспел официант, и Илья, предвидя справедливую реакцию Оксаны, опередил ее напористой репликой:

– Командир, еще триста «белой»!

Официант рысцой помчался в буфет.

– Илюша, Димочка, сколько можно! – с ужасом воскликнула девушка.

– Сколько нужно! – отрубил Илья, да так громко, что сосед за столиком, старик с оттопыренными ушами, вздрогнул и долго вглядывался в профиль нарушителя общественного спокойствия.

– Илюша, Дима, давайте домой, вы уже перепили! – взмолилась Оксана. – Очень вас прошу... Ну пожалуйста! Илюша, ты ведь сам знаешь, что мне волноваться нельзя... Ну не ради меня, ради нашего будущего ребенка, прошу тебя, не пей больше!