Платон Обухов - Спарринг со смертью Страница 7

Навоз начал жечь кожу.

«Сколько прошло времени? — терялась в догадках Нина. — Десять минут, пятнадцать?»

Ей казалось, что прошла вечность… Ей было трудно дышать, но она боялась вылезти из жгучей, зловонной, теплой, липкой ямы.

Наконец терпеть жжение она уже не могла. Зацепившись за доску деревянного загона, выбралась из ямы и осторожно двинулась к выходу.

Свежий воздух, мысли о родных, страх за собственную жизнь, жижа, текущая по ногам…

Все селение, казалось, вымерло.

Дрожа, Нина приблизилась к большому бетонному резервуару, в котором хранилась дождевая вода, перелезла через невысокий бортик. Навоз, пропитавший ее одежду, мало-помалу удалось смыть. Вылезла на траву и заревела.

Надо было войти в дом и посмотреть. Слезы лились из ее глаз. Она дрожала при мысли, что она там увидит.

— Папа…

Отец лежал в кресле перед телевизором, на лбу она увидела небольшую черную дырочку с засохшей струйкой крови.

Мать лежала на Вано. Она погибла, пытаясь закрыть его своим телом. Но мальчик тоже был мертв.

Нина обежала весь дом. Она тормошила тела родных, пытаясь пробудить их к жизни… Бесполезно. Все были мертвы.

Девочка завыла в голос. Спотыкаясь о тела близких, она выбежала на улицу.

Слепо глядя перед собой, она побрела к соседям. К Табидзе. Она надеялась… Впрочем, она и сама не знала, на что надеялась. Она шла к Табидзе только потому, что ей некуда было идти.

В доме Табидзе гулял ветер. В гостиной стоял телевизор с померкшим простреленным экраном. На лестнице лежал старый Давид. Нина бросилась в спальню. Жена Давида, тоже Нина, спала вечным сном на кровати.

По другим домам она уже не пошла. Ни в одном из домов не горел свет. Никто не плакал и не звал на помощь.

Пройдя мимо двух десятков домов, Нина застыла посреди улицы. До нее наконец дошло, что во всем их небольшом селении в живых осталась только она одна.

Сочи

Лена Басова отталкивала Федора Пронина:

— Ну чего ты привязался? Не видишь — я на маршруте!

— Я сам только что слез с маршрута! — Федор наклонился и поцеловал Лену в шею. Обе ее руки лежали на руле, и она не смогла ему помешать. — Лучше выпей пивка! У тебя небось в горле пересохло!

— Не нужно мне никакого пива! Не приставай! А то пассажиры заметят!

— Ну и что?! — беззаботно отмахнулся Пронин.

— Пожалуются! На кабине написан телефон троллейбусного парка. Позвонят и скажут, что водитель троллейбуса нисколько не заботится о безопасности пассажиров. И будут правы. Из-за тебя меня снова лишат премии.

— А что, я уже был однажды виноват?

— Я задумалась о тебе и прищемила мальчишке руку.

— Так это было почти два месяца назад.

— Перед первым нашим свиданием.

— Ты хочешь сказать: перед первым нашим актом?

— Прекрати, — громким шепотом приказала Басова.

— Знаешь, о чем я мечтаю? — Федор жарко дышал над ее ухом. — Оказаться с тобой в комнате с большой кроватью! Куда мы поедем — к тебе или ко мне? Или поедем к морю?

Лена улыбнулась.

Он поднес ко рту бутылку и приказал:

— Пей.

Лена мотнула головой.

— Что ты со мной делаешь? Я же на маршруте! Не мешай!

Глядя на дорогу, ухажер сделал глоток и зажмурился от удовольствия.

— Холодненькое, свежее, без консервантов, — поддразнил он.

— Давай съездим в горы. Помнишь, как в прошлый раз? — предложила Лена.

Федор пристально и нежно смотрел на нее.

— Конечно… — Его голос дрогнул.

Он отлично помнил, что произошло дней десять назад. Захватили с собой вино, фрукты, мясо. Долго бродили по горам, устали, вкусно поели, выпили… А потом Лена расстелила надувной матрасик, предусмотрительно положенный в рюкзак, и Федор понял, что такое блаженство. Они спустились с гор через несколько часов, когда уже стала сгущаться темнота…

— А еще пиво у тебя есть?

— Конечно! — Федор протянул женщине бутылочку.

— Не сейчас! Кончится моя смена, вот тогда и побалуемся.

Лена повернула голову и на несколько мгновений задержала взгляд на Федоре. Какая она счастливая! Федор давно нравился ей, с того самого дня, когда впервые заметила его. Он был высоким, сильным и самым привлекательным водителем в их парке. Лена, как и все девчонки, сразу попала в плен его обаяния, но она и не мечтала, что он обратит на нее внимание — без каких-то особых усилий с ее стороны. Однако чудо случилось. Они случайно разговорились в то самое утро, когда Лена получила новую машину, встретились в столовой… Потом она с удивлением и гордостью почувствовала, что нравится Федору. Они стали встречаться. Это было как в сказке.

— Лена, я люблю тебя. — Пронин прижался щекой к ее щеке.

— Федя, ты мешаешь мне вести троллейбус, — ровным голосом произнесла она, хотя внутри у нее все трепетало.

— Леночка, я хотел тебя спросить… ты согласна стать моей женой?!

— Федя… ты выбрал странное место и время, чтобы спрашивать меня об этом… — Ее щеки покрыл густой румянец.

— Так ты согласна стать моей женой? — Пронин был бледен, и во всем его облике ощущалось напряжение.

Лена растерялась. В глубине души она хотела этого, но ей казалось, что произойдет все не так, более романтично, что ли. Неясная тревога вдруг охватила ее, но глаза Федора смотрели столь страстно, столь умоляюще…

«Господи, я и не подозревала, что он может так волноваться», — подумала она.

— Да, я согласна! — Она бросилась словно в омут головой.

— Отлично. — Лицо Пронина просияло. — Тогда мы отпразднуем нашу помолвку…

Лена не поняла, как Федор умудрился так красиво накрыть маленький столик в вагончике-диспетчерской буквально за несколько минут ее технического перерыва. Здесь были фрукты, шампанское и даже икра.

— Вы все знаете, по какому поводу накрыт стол. Я не буду долго говорить — Леночка на маршруте, и времени у нас в обрез. Просто хочу услышать ваши пожелания! — проговорил Федор.

— Это даже не обсуждается, — пробасил высокий и несколько погрузневший, поскольку перевалил на пятый десяток, диспетчер Леонид Трутнев. — Горько!

— Горько! — поддержали остальные.

Лена и Федор поцеловались.

— Еще раз — горько… и счастья вам! Такого же большого, как троллейбусы, на которых вы ездите! — провозгласил Трутнев.

Лена почувствовала губы Федора на своих губах, и у нее закружилась от счастья голова.

— Леночка, тебе пора на маршрут, — озабоченно покосился на нее через 20 минут Трутнев. — График… сама знаешь. — Он вручил ей путевой лист.

«Старый хрен, — подумал Пронин, — и горько — и работай…»

— Спасибо, Леня…

— Это тебе спасибо, Леночка. И тебе, Федя. Скажу честно, — Трутнев стукнул себя по широкой груди кулаком, — я не встречал еще такой красивой пары, как ваша! От всего сердца желаю вам самого лучшего, самого светлого!

…Лена уселась за руль машины. Ее голос подрагивал, когда она объявляла очередную остановку.

— Ты просто не представляешь себе, как я безгранично рад. — Федор покрутил головой. — Ты — моя жена, Лена. Мое счастье и все самое лучшее, что было, есть и будет в жизни. — Он обнял невесту и, никого не стесняясь — ни пассажиров, обступивших водительскую кабину, ни возможных билетных контролеров, — принялся осыпать затылок, шею и волосы нежными поцелуями.

…Лена слишком поздно заметила помеху справа. Мальчик бросился за резиновым мячиком прямо под колеса троллейбуса. Ему на вид было не больше пяти лет.

«А может, еще не поздно?» — с отчаянием подумала Басова. Ее ноги ударили по тормозам. Федора бросило вперед, он инстинктивно ухватился за нее, и в позвоночнике Лены что-то хрустнуло…

— Где я?! — простонала Лена. Белый потолок, зеленые стены…

Она попробовала осмотреть комнату, но не смогла. Рук нет, ног нет, тела нет!

Над ней склонилась медсестра.

— В больнице! — сухо проговорила она. — Где же еще ты можешь быть, родная?!

— А… что со мной?! Почему я не могу двигаться?! — простонала Лена. Она попробовала пошевелить руками, затем — ногами. Они ее не слушались.

— Я вызову сейчас врача. — Медсестра ушла.

Через пять минут появился врач. Высокий, худой, с очень внимательными черными глазами.

— Виктор Михайлович Сизин, — представился он.

— Что со мной?!

— У вас тяжелая травма позвоночника. Мы надеемся на улучшение вашего состояния. Но это потребует времени. Вы должны быть готовы к этому и быть очень терпеливы. — Врач пристально посмотрел на Лену: — Лечение таких травм требует упорства.

— А ребенок… жив?

— Какой ребенок? — Виктор Сизин удивленно посмотрел на медсестру: — У больной разве есть ребенок?

— У нее нет ни детей, ни близких родственников. Она не замужем. — Голос медсестры звучал осуждающе, как будто Лена хотела обмануть ее, а она уличила ее в обмане.