Андрей Таманцев - Пропавшие без вести (Кодекс бесчестия) Страница 7

Еще во время обеденного перерыва прокурор по-свойски сообщил ему, что его следователь накопал кое-что новенькое и это делает исход суда совершенно ясным. Но что именно накопал следователь, не сказал, лишь многозначительно пообещал:

— Узнаешь. Попомни мои слова: этот парень станет майором.

— Нашел заказчика? — предположил Сорокин.

— Пока не нашел. Мне он ничего не говорит, темнит. Но у меня такое ощущение, что след взял.

После того, как слушание дела возобновилось, прокурор заявил ходатайство о вызове в качестве свидетеля гражданки Сомовой Галины Ивановны. Впервые за время суда мертвое лицо Калмыкова исказила гримаса.

— Нет! — резко произнес он, будто каркнул. — Нет!

— Защита отклоняет ходатайство прокурора, — заявил адвокат, но обосновать свой протест не смог.

— Возражение не принято. Пригласите свидетельницу, — распорядился Сорокин.

Судебный пристав ввел в зал высокую стройную женщину с большими встревоженными глазами, словно извлеченную из уличной толпы. Такие женщины составляют на московских улицах большинство: опрятно и даже модно, но небогато одетые, с выражением озабоченности на лице — нехваткой денег, ценами на продукты, здоровьем детей.

В толпе она не обратила бы на себя внимания. Явленная же вне привычного окружения, обнаружила гордую посадку головы, как бы потаенную грациозность движений. На узком, с крупными правильными чертами лице выделялся большой рот с четким и словно бы высокомерным разрезом губ.

То ли ей плохо объяснили, для чего ее вызывают в суд, то ли она не вполне это поняла, а просто подчинилась, как привыкла подчиняться начальству. Но она даже не увидела подсудимого, скользнула по решетке взглядом и с испугом, недоумением и настороженностью посмотрела на судей.

Когда была установлена ее личность и сделаны положенные предупреждения об ответственности за отказ от дачи показаний и за дачу ложных показаний, прокурор задал вопрос:

— Свидетельница, знаете ли вы подсудимого Калмыкова Константина Игнатьевича?

И только тут она увидела человека за решеткой.

— Костя, — негромко, ошеломленно проговорила она. — Это ты?

Калмыков не ответил. Он снова стал мертвым.

— Что с тобой, Костя? — быстро заговорила она. — Костя, что с тобой? Костя, это же я! Это я, Костя!

Она так и не дождалась ответа. Секретарь суда поспешно налила воды и подала стакан свидетельнице.

— Спасибо, — сказала она. — Не нужно.

— Вы можете отвечать на вопросы? — спросил Сорокин.

— Я постараюсь.

— Знаете ли вы подсудимого Калмыкова? — повторил прокурор.

— Да. Это мой муж.

— Уточните свой ответ. Он был вашим мужем или вы считаете его своим мужем и сейчас?

— Он был моим мужем.

— Вы развелись?

— Нет. В восемьдесят первом году его отправили в Афганистан. Сразу после нашей свадьбы. В восемьдесят четвертом он вернулся, через месяц улетел снова. Потом мне сообщили, что он пропал без вести. В девяносто третьем году по суду его признали безвестно отсутствующим. Костя, я ждала тебя девять лет.

— Свидетельница, вы не ответили на мой вопрос.

— Я ответила. Мой брак был аннулирован. Я вышла замуж второй раз. Костя, я вышла за Юру Сомова. Я ничего не знала о тебе четырнадцать лет. Четырнадцать лет я ничего не знала о тебе, Костя! Мы думали, что ты погиб.

— Свидетельница, вы должны отвечать на вопросы обвинителя, — вынужден был сделать замечание судья Сорокин.

— Извините, — сказала она. — Да, конечно. Спрашивайте.

— Есть ли у вас дети от брака с подсудимым? — продолжал прокурор.

— Есть. Сын Игнат. Ему четырнадцать лет.

— Есть ли у вас дети от второго брака?

— Дочь. Ей пять лет.

— Когда вы узнали, что ваш первый муж жив?

— Два месяца назад, в начале сентября.

— Сообщите суду, при каких обстоятельствах вы это узнали.

— К нам пришел служащий из риэлторской фирмы «Прожект». Он сказал, что на мое имя куплена трехкомнатная квартира. Он передал мне документы на квартиру и сказал, что в нее можно вселяться хоть сегодня.

— Вы спросили, кто купил вам эту квартиру?

— Да. Он ответил, что квартира куплена по поручению Калмыкова. Так я узнала, что он жив. Костя, я только тогда узнала, что ты жив!

— Вы пытались встретиться с ним?

— Да. Я спросила у служащего, где он, как мне его найти. Он сказал, что не знает. Заказ был сделан по «Интернету», а деньги переведены по почте. В заказе было указано, что выбор квартиры клиент предоставляет агентству. Единственное условие — она должна быть в Сокольниках.

— Вы спросили, сколько стоит квартира?

— Да. Он сказал: вместе с комиссионными семьдесят тысяч долларов.

— Вы поинтересовались, откуда у вашего бывшего мужа такие деньги?

— Я спросила. Служащий ответил, что он не знает. Его фирме дали поручение, это поручение фирма выполнила.

— Вы переехали в новую квартиру?

— Переехали. Мы с мужем посоветовались и переехали. Мы подумали, что Костя узнал, как мы живем, и решил помочь.

— У обвинения больше вопросов нет, — сообщил прокурор. — Даю справку. Оформление документов на квартиру свидетельницы было завершено фирмой «Прожект» десятого мая.

— Есть ли вопросы у защиты? — спросил судья.

— Да, ваша честь, — подтвердил Кучеренов. — Скажите, свидетельница, какие жилищные условия были у вас до переезда в новую квартиру?

— Мы жили в двенадцатиметровой комнате в коммунальной квартире в Сокольниках. Эта комната досталась мне от родителей.

— Вы жили в двенадцатиметровой комнате вчетвером? Вы, ваш муж и двое детей. Я вас правильно понял?

— Да, правильно.

— Вы сообщили суду, что работаете учительницей в школе. Какая у вас зарплата?

— Около двух тысяч рублей в месяц.

— Вы получаете пенсию за своего первого мужа?

— Нет. Он считался пропавшим без вести. Мне полагалась бы пенсия, если бы он погиб. Так мне объяснили в военкомате.

— Кем работает ваш второй муж?

— Он инвалид первой группы. Он вернулся из Афганистана без ноги. Он получает пенсию и прирабатывает. У него «Запорожец» с ручным управлением, он развозит по палаткам продукты.

— Какую пенсию он получает?

— Вопрос не относится к делу, — прервал судья.

— Вопрос снимаю, — легко согласился адвокат. — Хватает ли вам на жизнь вашей зарплаты и пенсии вашего мужа?

— Вопрос не относится к делу, — повторил Сорокин.

— В таком случае я умолкаю, — заявил адвокат и развел руками, как бы демонстрируя свое бессилие перед бесцеремонным ущемлением судом конституционных прав и свобод граждан.

— Свидетельница свободна, — объявил Сорокин.

— Мне уйти? — робко спросила она.

— Можете остаться.

— Уйди, — глухо проговорил Калмыков. — Уйди!

— Хорошо, Костя, я уйду. Как скажешь.

Она прошла к выходу. Судебный пристав открыл перед ней дверь. Она обернулась и выкрикнула, как больная птица:

— Прости меня, Костя! Спасибо тебе!

Прокурор заявил ходатайство о приобщении к делу документов о приобретение квартиры на имя свидетельницы.

— Есть ли возражения у защиты? — спросил судья.

— Нет, ваша честь, — ответил Кучеренов. — Я не утверждаю, что исход этого процесса предрешен. Нет, этого я не утверждаю. Но не считаю нужным затягивать дело. Зачем?

— Суд удаляется на совещание, — объявил Сорокин.

Совещаться, собственно, было не о чем. Показания свидетельницы были убийственными для подсудимого. Десятого мая фирма «Прожект» оформила на ее имя квартиру стоимостью семьдесят тысяч долларов. Пятнадцатого мая Калмыков доложил заказчику, что закончил работу. Двадцатого мая неизвестный мужчина сообщил по «О2», что видел в окне старого дома на Малых Каменщиках высокого худого человека со снайперской винтовкой в руках.

Семьдесят тысяч долларов за квартиру — это был гонорар за убийство Мамаева. И никак иначе трактовать это было нельзя.

«Мамаев может быть доволен, — подумал судья Сорокин. — За него заплатили достойную цену».

Судьи выпили по чашке кофе и вернулись в зал заседаний.

— Суд принял решение приобщить к делу документы о покупке квартиры, представленные обвинением, — объявил Сорокин.

Для всех, кто хоть что-то понимал в судопроизводстве, это означало неизбежный обвинительный приговор.

Но главная неожиданность ждала впереди: адвокат Кучеренов объявил, что его подзащитный признает себя виновным.

IV

Процесс подошел к концу. Можно было начинать писать приговор. Этим судья Сорокин и решил заняться, вернувшись в свой кабинет и сняв мантию. Но не лежала у него душа к этому делу. Не лежала.

— К вам господин Перегудов, — сообщила секретарша. — Говорит, что вы хотели его видеть.

— Пригласите, — распорядился судья, даже обрадовавшись предлогу отсрочить тягостное занятие.