Фредерик Дар - Секрет Полишинеля Страница 7

– Тогда подайте вашему начальству соответствующий рапорт, малыш, и перестаньте выпендриваться, а то я разозлюсь и заставлю вас сожрать ваш галстук.

После этого я, не обращая на него внимания, открываю засов входной двери и выхожу в духоту ночи.

Я беру курс на сборные домики. Хочу своими глазами убедиться, что с этой стороны все О'кей. Пятеро живущих в нем господ являются пятью неизвестными этой задачи. Ставлю петуха в винном соусе, что шпион (я называю кошку кошкой, как говорил Казанова) один из этих пятерых...

Идя по заросшей травой тропинке, ведущей от дома к вспомогательным строениям, я обдумываю ситуацию. Тот, кто спер формулу, использовал голубя, чтобы отправить ее по назначению. Зачем применять такой устаревший метод? Молчите? Я вам скажу, если у вас запор в мозгах... Потому что он торопился и не хотел выходить за пределы поместья Вывод: в окрестностях, возможно, есть и другие почтовые голуби...

Где же он может прятать этих тварей? Голубь не останется незамеченным, потому что производит сильный шум своим воркованием... Значит, импровизированная голубятня удалена от построек...

Я обхожу парк, навострив уши и вслушиваясь в многочисленные шумы, населяющие его; но воркований не слышно, как симфонии Бетховена в переходах метро. Из птиц я нахожу только соловья, заливающегося на ветке...

Я снова шагаю по парку, останавливаясь под каждым деревом, но никакого результата. Хмурый, я возвращаюсь в свою комнату. Когда я прохожу мимо охранника, задыхающегося от бешенства, он мне говорит малоприветливым голосом:

– Однако!

Я нежно улыбаюсь ему.

– Вам бы следовало покупать рубашки на пару размеров больше, а то вы совсем красный. В один из ближайших дней вы умрете от удушья, и это отнесут на счет апоплексии.

Он выплевывает: «Не слишком-то умничайте», от которого разболелась бы голова у слона, но мне на это начхать.

После изящного и непринужденного поклона я расстаюсь с бульдогом.

При электрическом свете моя комнатушка кажется мне еще меньше.

Я раздеваюсь, широко открываю окно и выкуриваю последнюю за день сигарету, высунувшись наружу.

На этой высоте прохладно. Ветер, легкий, как рука массажиста, ласкает растительность парка. Небо, как сказал бы лишенный воображения, но поэтичный писатель, «усыпано звездами», однако луны не видно. Она ушла, не оставив адреса. Может, пошла покупать рогалики в ближайшей булочной?

Я с сожалением заканчиваю сигарету, но еще одну решаю не закуривать. Ладно, пора баиньки! Когда я собираюсь закрыть окно, мое внимание привлекает белая фигура, которую я различаю в просвете между деревьями, в правой стороне парка. Это человек, узнать которого не представляется возможным из-за темноты и расстояния. Этот самый тип перемахнул через стену поместья. Направляется к служебным постройкам?

Слушая только голос собственного любопытства, ваш любимый Сан-Антонио быстро одевается и во второй раз бросается вниз по лестнице.

Едва увидев меня, ночной сторож чуть не валится в обморок от ярости.

– Комедия окончена! – задыхается он.

– Никак не могу заснуть, – отвечаю я. – Потерял ключ от страны снов. Наверно, положил в карман штанов и выронил, когда снимал их. Вы понимаете?

Он хватает меня за лацкан пиджака и встряхивает.

– Ну хватит! Поднимайтесь к себе и постарайтесь...

Какой несговорчивый.

Решив, что ему можно доверять, открываю, кто я такой. Я предпочитаю показать ему удостоверение, чем дать поднять на ноги весь дом!

Тогда он вытягивается по стойке «смирно».

– Я не мог и подумать, господин комиссар. Я прикладываю палец к губам.

– Тсс! О моем настоящем качестве запрещено говорить кому бы то ни было. Даже вашим коллегам, иначе вас просто уволят! Понятно?

– Даю вам слово, месье...

– Хватит! Вы не из Нанта?

– Нет, а что?

Я молча пожимаю плечами, но мысленно говорю себе, что, если бы он был нантцем и я бы его вышиб с работы, это было бы новой отменой Нантского эдикта.

Я возвращаюсь в парк с его густыми тенями, церковной тишиной и сильным запахом перегноя. Я мчу со скоростью радиоуправляемой ракеты к домикам ассистентов и обследую их фасады, надеясь найти свет. Но все темно, тихо, все спит...

Тогда я направляюсь к месту, где, как я видел, человек перелез через стену. В этом месте стена полуразрушена, от чего получилась брешь, в которую легко пролезть. Я перелезаю на ту сторону и оказываюсь в другом парке, гораздо более густом, чем наш. Видимо, это поместье заброшено.

От бреши идет, нет, не тропинка, а след, протоптанный чьими-то регулярными хождениями здесь... Я следую по этой извилистой дорожке и подхожу к большому сараю, покрытому соломой. Строение полуразрушено. Крыша с одного края свисает, как сломанное крыло утки. Через заросли деревьев я замечаю большой дом в стиле Большого Трианона, который кажется таким же пустым, как память министра.

В этом заброшенном поместье есть что-то тревожное, даже трагическое. Сколько поместий во Франции так вот умирает... Когда они находятся вблизи городов, вокруг них строят спальные районы многоэтажек, чтобы показать, что времена переменились и народ взял Тюильри раз и навсегда! Но когда географическое положение делает их неинтересными, они тихо умирают, как это. Как сказал Анти Беро, камень долго остается у подножия стены, которая его несла!

Я начинаю продвигаться к усадьбе, когда мое внимание привлекает легкий шум, который я не сразу узнаю. Потом я отдаю себе отчет, что это шум птиц в вольере; это просто шорох лап и крыльев.

Меня охватывает прилив энтузиазма. Или я страдаю врожденной дебильностью, или наткнулся на голубятню, которую искал.

На этот раз я все понимаю. А голубятник не дурак. Он поставил клетку за пределами территории парка.

Я достаю электрический фонарик и подхожу к полуразрушенному ангару, ориентируясь по звуку. Наконец Я нахожу между обвалившимся куском крыши и дальней стеной большую клетку, в которой сидят два голубя. Моя лампа сообщает мне, что им только что принесли зерна и налили воды в поилку. Хозяин этих птичек кормит их по ночам. И выпускает их наверняка тоже по ночам...

Разбуженные светом моего фонаря, голуби начинают ворковать как одержимые.

– Спите, ребята, – говорю я им. – Не волнуйтесь, я ваш друг.

После этих слов, непонятных для голубей, я отчаливаю, счастливый своим открытием, и обдумываю один трюк в моем стиле.

Сейчас два часа ночи. Если я хочу, чтобы мой трюк удался, то не должен терять время.

Я выхожу из соседнего поместья и сажусь в свою машину, стоящую у входа в дом. Я вывожу ее вручную и, отогнав на достаточное расстояние, завожу мотор.

Курс на ЭврЕ.

Мне понадобилось двадцать минут, чтобы доехать туда. Я ищу полицейский участок, потому что это одно из немногих мест, откуда я могу позвонить в этот час. Найдя его, я представляюсь дежурному капралу и прошу соединить меня с Парижем.

Через несколько минут меня соединяют с дежурным по нашей Службе. Странная вещь, но Старика на работе нет. А я-то думал, что он покинет свой кабинет только затем, чтобы отправиться на кладбище Пер-Лашез.

Я прошу дежурного немедленно позвонить ему домой и попросить как можно скорее перезвонить в комиссариат ЭврЕ.

Я кладу трубку и угощаю полицейских сигаретами, спрашивая, нет ли у них в заначке капельки рома. От ликера малютки Мартин у меня слиплась глотка, и мне надо ее промыть.

Меня угощают бутыльком «Негриты», которым я щедро пользуюсь. Эти господа спрашивают меня, чем я занимаюсь. Чтобы утолить их любопытство, я отвечаю, что вышел на след торговцев оружием. И тут раздается дребезжащая трель телефона.

– Это вас, – говорит капрал. Действительно, это Старик.

– А, это вы, Сан-Антонио...

– Да. Патрон, до рассвета мне нужны два почтовых голубя...

Хотя он готов ко всему, но немного ошарашен.

– Два голубя?

– Да. Но пришлите мне дюжину разных, чтобы у меня был выбор, и я мог бы заменить ими двух других. Понимаете?

Он все отлично понимает.

– О! Великолепная идея, Сан-Антонио... Нашли гнездо?

– Да. Естественно, птицы, которых вы пришлете, должны лететь к нам, когда их выпустят...

– Это само собой разумеется!

– Через сколько времени я могу получить этих тварей7 Он размышляет.

– Через три часа. Подойдет?

– Прекрасно, подойдет. Скажите тому, кто их повезет, чтобы он ждал меня на разветвлении дороги, ведущей к поместью. Точнее, это я буду его там ждать. Хорошо?

– Да.

– Еще один вопрос, патрон. Вы приказали провести расследование о персонале известного вам человека?

– Естественно!

– С этой стороны ничего интересного?

– Негативно по всей линии. Кажется, эти люди ведут совершенно нормальную жизнь.

– Ладно, спасибо... До скорого, патрон. И простите, что побеспокоил вас среди ночи, но дело действительно срочное.

– Меня никогда не беспокоят, звонят насчет работы, Сан-Антонио!