Двойник - Герритсен Тесс Страница 7

Да, Маура улавливала, но не хотела произносить это вслух. Она безотрывно глядела на пустой стакан. На тающие кубики льда.

– Если нас можно было ввести в заблуждение, то и любого другого тоже, – продолжала Риццоли. – В том числе и того, кто всадил пулю ей в голову. Это случилось около восьми вечера, когда ваш сосед услышал «выстрелы» из выхлопной трубы. Уже смеркалось. А она сидела в машине, припаркованной возле вашего дома. Любой заметивший ее предположил бы, что это вы.

– Вы считаете, пуля предназначалась мне? – уточнила Маура.

– Это вполне логично, вам так не кажется?

Маура покачала головой:

– Я вообще не вижу в этом никакой логики.

– По роду деятельности вы всегда на виду. Даете показания на заседаниях суда. Ваше имя мелькает в газетах. Вы наша Королева мертвых.

– Не называйте меня так.

– Но все копы вас так называют. Да и пресса тоже. Вы ведь это знаете, верно?

– Это не значит, что прозвище мне нравится. Честно говоря, я его терпеть не могу.

– Но все-таки вы фигура заметная. И дело не только в работе, но и в вашей внешности. Вы ведь знаете, что мужчины вас замечают? Нужно быть слепой, чтобы не видеть этого. Красивые женщины всегда привлекают внимание мужчин. Верно, Фрост?

Фрост растерялся, явно не ожидая, что его заставят высказаться по этому поводу, и щеки его предательски вспыхнули. Бедняга Фрост, как легко он краснеет!

– Такова уж человеческая натура, – признался Барри.

Маура посмотрела на отца Брофи, но тот отвел взгляд.

Ей стало интересно: а что, если святой отец подчиняется тем же законам влечения? Ей хотелось так думать; хотелось верить в то, что Даниэлу приходили в голову те же мысли, что и ей.

– Красивая женщина, все время на виду, – снова заговорила Риццоли. – Ее выслеживают, а потом нападают прямо у порога ее дома. Такое уже бывало. Как звали ту актрису из Лос-Анджелеса? Ну, которую убили?

– Ребекка Шефер, – подсказал Фрост.

– Точно. А вот еще недавнее убийство Лори Хванг. Вы помните ее, док?

Да, Маура помнила: она сама проводила вскрытие трупа телеведущей Шестого канала. Лори Хванг проработала в эфире всего год, а потом ее застрелили на пороге студии. Она даже не догадывалась, что за ней следили. Преступник смотрел ее передачи, написал ей несколько писем. И однажды подкараулил ее на выходе из телестудии. Когда Лори шла к своей машине, он выстрелил ей в голову.

– В этом заключается опасность жизни на виду, – заметила Риццоли. – Никогда не знаешь, кто наблюдает за тобой по телевизору. Кто следит за твоей машиной, когда ты вечером едешь домой с работы. Нам даже в голову не приходит, что кто-то может нас преследовать. Что о нас кто-то мечтает. – Риццоли немного помолчала. И тихо добавила: – Я прошла через это. Я знаю, что такое быть чьей-то навязчивой идеей. Хотя моя внешность далека от идеала, со мной это уже случалось.

Она вытянула руки, демонстрируя шрамы на ладонях. Сувениры, оставленные навечно человеком, который дважды пытался отнять у нее жизнь. Пусть паралич отнял у него способность передвигаться, но этот человек все еще был жив.

– Поэтому я и спросила, не получали ли вы странных писем, – объяснила Риццоли. – Я подумала о ней. О Лори Хванг.

– Но убийцу арестовали, – заметил отец Брофи.

– Да.

– Значит, вы не имели в виду, что это его рук дело.

– Нет, я просто провела параллель. Один выстрел в голову. Женщины публичных профессий. Все это наводит на некоторые мысли.

Риццоли попыталась подняться. Ей нелегко было выкарабкаться из мягкого кресла. Фрост поспешил предложить ей руку, но она проигнорировала этот жест. Даже на последних сроках беременности Риццоли упрямо отказывалась от помощи. Она перекинула сумку через плечо и испытующе посмотрела на Мауру:

– Вы не хотите переночевать где-нибудь в другом месте?

– Это мой дом. С чего вдруг мне уходить?

– Я просто спросила. Думаю, нет необходимости напоминать вам о том, что нужно запереть двери на все замки.

– Я всегда это делаю.

Риццоли посмотрела на Эккерта:

– Бруклинская полиция сможет обеспечить наблюдение за домом?

Он кивнул:

– Я распоряжусь, чтобы патрульная машина курсировала здесь как можно чаще.

– Очень вам признательна, – сказала Маура. – Спасибо.

Маура проводила детективов до дверей и дождалась, пока они сядут в свои машины. Время перевалило за полночь. Улица вновь превратилась в тихую окраину. Бруклинские патрульные машины разъехались, «таурус» отогнали в криминалистическую лабораторию. Даже желтую ленту оцепления убрали. Утром, подумала она, я проснусь и решу, что все это мне приснилось.

Она обернулась и увидела отца Брофи, который по-прежнему стоял в холле. Никогда еще его присутствие не смущало Мауру так сильно, как сейчас, когда они остались вдвоем в ее доме. Мысли о возможности побыть наедине крутились в головах обоих. «Или только в моей? Ночью, когда ты один лежишь в своей постели, думаешь ли ты обо мне, Даниэл? Так, как я думаю о тебе?»

– Ты точно не боишься остаться одна? – спросил он.

– Все в порядке.

«А разве есть альтернатива? Ты что, можешь провести эту ночь со мной? Ты это предлагаешь?»

Священник направился к двери.

– Кто вызвал тебя сюда, Даниэл? – поинтересовалась она. – Как ты узнал?

Он обернулся:

– Детектив Риццоли сказала мне… – Он замолчал. – Знаешь, мне постоянно звонят из полиции. Кто-то где-то умирает, кому-то нужен священник. Я всегда охотно откликаюсь на такие просьбы. Но на этот раз… – Он запнулся. – Запри все двери, Маура, – прибавил он. – Еще одной такой ночи я не вынесу.

Святой отец вышел из дома и направился к своей машине. Он не сразу завел двигатель; подождал какое-то время, чтобы убедиться: Маура в безопасности.

Она захлопнула дверь и щелкнула замком.

Из окна гостиной она наблюдала, как отъезжал Даниэл. Потом несколько секунд разглядывала опустевшую обочину тротуара, чувствуя себя одинокой и брошенной. Ей вдруг захотелось позвать его назад. И что тогда? Что бы тогда произошло между ними? Нет, от некоторых искушений лучше держаться подальше, решила она. Маура напоследок оглядела темную улицу и отошла от окна, сознавая, что ее силуэт хорошо просматривается на фоне освещенной гостиной. Она задернула шторы и прошлась по всем комнатам, проверяя замки и задвижки на окнах. Теплыми ночами она обычно спала с открытым окном, но сегодня предпочла включить кондиционер.

Маура проснулась ранним утром, дрожа от потока холодного кондиционированного воздуха. Ей снился Париж. Прогулки под голубым небом, среди клумб с розами и лилиями. Очнувшись от грез, она не сразу сообразила, где находится. Ни в каком не Париже, а в собственной постели, поняла она наконец. И еще случилось что-то страшное.

Было всего лишь пять утра, но сон как рукой сняло. «В Париже сейчас одиннадцать, – подумала она. – Там светит солнце, и я бы уже выпила вторую чашку кофе». Маура знала, что нарушение биоритмов будет мучить ее целый день и эта утренняя вспышка бодрости погаснет уже к полудню, но заставить себя заснуть так и не смогла.

Она встала и оделась.

Улица выглядела так же, как всегда. В небе появились первые полоски рассвета. Она заметила, что в окнах господина Телушкина зажегся свет. Он рано вставал и обычно уходил на работу на час раньше, чем Маура, но сегодня она проснулась первой и вот теперь вновь окидывала взглядом округу. По улице проплыли поливальные машины, с шипением орошая водой окрестные лужайки. Мальчик – разносчик газет в бейсболке козырьком назад проехал мимо на велосипеде, и Маура услышала, как «Бостон глоуб» шлепнулась на ее порог. «Вроде все как всегда, – подумала она, – но это не так. Здесь побывала смерть, и люди уже не забудут этого. Они будут смотреть из своих окон на то место, где стоял „таурус“, и содрогаться при мысли о том, что смерть подобралась так близко к ним».

Из-за угла показались светящиеся фары, и на улицу вырулил автомобиль, медленно приближаясь к дому Мауры. Патруль бруклинской полиции.