Владимир Шитов - Собор без крестов - 2 Страница 70

— Давай, теоретик, показывай, — не торопясь возвра­щаться в духоту помещения, согласился Дебантини.

—   Ты помнишь, сколько баксов только за одну ночь смог добыть сегодня Лесник?

—  Помню!

— Теперь представь, сколько он сможет их нахапать за месяц, я уж не говорю — за год. С такой кучей денег он мо­жет организовать и вооружить целую армию головорезов и дать бой любому из нас в отдельности, а со временем — всем нам вместе.

— Зачем нам эти крайности. Я согласен с тобой в том, что с такими руками и головой, как у Лесника, он нигде не пропадет. Одним словом, толковый старик, — рассудил Простон. — Тебе, Филичи, не надо его противопоставлять нам, тем более, что он с нами драться не собирается.

— То, что он силен, я не спорю, — высказал свою точку зрения Дебантини. — Пусть гладкой скатертью будет ему дорога домой.

Они вошли в здание, вернулись в бар и продолжили ужин.

—  Что его учитель Лапа, что сам Лесник, оба они ка­кие-то чудаковатые, — развивая тему уличного разговора, высказался Дебантини.

—  Из чего ты сделал такой вывод? — поинтересовался у него Простон.

—   Представь себя на месте Лапы, которому вместе со мной выпадает возможность бежать из тюрьмы на вертоле­те. Если ты не полетишь со мной сейчас, то вполне можешь остаться париться в ней всю жизнь. Ты согласился бы бе­жать со мной или нет?

—  Если шансов застрять там навсегда слишком много, то почему бы мне не дернуть вместе с тобой? — сказал Про­стои.

— Я бы точно так поступил, а вот Лапа тогда со мной и Сальватором не пожелал бежать.

— А знаешь, почему Лапа тогда отказался с нами уле­тать? —глубокомысленно спросил Филичи.

—  Почему?

—  Он не верил в нашу затею, но был уверен в способ­ности своего ученика. Пообщавшись всего несколько дней с Лесником, я понял, что он за птица. И понял Лапу, кото­рый не верил в наши возможности, но верил в способности своего ученика. Теперь с высоты прожитых лет, возможно, и я на месте Лапы отказался бы полететь вместе с вами из тюрьмы, — рассудил Филичи.

—  Ну с чудачеством Лапы мы вроде бы разобрались, а где ты его увидел в поступках Лесника? — обращаясь к Де­бантини, поинтересовался Простон.

— Умея организовать операцию и чисто работать, Лес­ник за один лимон смог нанять нужных ему специалистов, чтобы успешно обчистить сейфы Потсбернера, а он под­ключил нас, дал возможность прилично заработать, — по­яснил ему Дебантини.

— Что-то в твоем рассуждении есть! Но с другой сторо­ны, мы не знаем планов Лесника. Почему он поступил именно так? Ведь он ничего не делает не подумав. Вот и выходит, что наша помощь ему была нужней помощи его соотечественников-эмигрантов, — заметил Простон, — За­втра он улетает домой, свалив нам на плечи возню с Потсбернером.

—  Возня с ним стоит свеч, — заявил Филичи.

—   Когда он должен вернуться из Мексики домой? — спросил Дебантини у Простона.

—  Предположительно, дня через три, — ответил тот.

—  Мы готовы к его встрече?

—  Вполне!

— Давайте выпьем по рюмке за то, чтобы наша затея с Потсбернером удалась так, как мы хотим, — предложил Дебантини.

Исчерпав общую тему для разговора, они через неко­торое время тоже расстались.

ГЛАВА 53. МАНЕВР ЛЕСНИКА

Перед тем, как покинуть Америку и отправиться в аэро­порт, Лесник заехал в ресторан «Ночная фиалка» к Локману. Там он взял у Хаима Якобовича семь миллионов баксов и акции фирмы Корвина Фостера на общую сумму пять миллионов долларов. Деньги он взял себе, а акции отдал Константину.

В аэропорту Лесника с телохранителями кроме Кон­стантина провожали Регита и внук Виктор. Прощаясь с не­весткой, Лесник, сделав строгое лицо, произнес:

—  Регита, кончай филонить, и чтобы в следующем году, к моему приезду, у вас было бы прибавление еще одного сына. Если вы окажетесь не на высоте и не исполните мою заявку, быть твоему мужу битым мною.

—  Что вы, папа, он хороший, его не надо бить, — сму­тилась невестка.

—   Пускай докажет тебе и мне, что любит тебя. Тогда ему и наказания не последует, — объявил Лесник.

Расцеловавшись со всеми близкими, Лесник покинул такую «гостеприимную» Америку вместе со своими телох­ранителями. Но из Нью-Йорка он полетел не в Москву, а в столицу Австрии Вену.

Из венского международного аэропорта его группа сра­зу направилась прямо в центральный банк, куда-Лесник решил положить на свой счет очередную сумму денег.

Когда-то цветущую и миловидную, секретаря управля­ющего банком, госпожу, которую он знал уже несколько десятков лет, время украсило осенним нарядом, или как его в народе называют «бабьим летом». Увидев Лесника, жен­щина улыбнулась и, демонстрируя отличную зрительную память, произнесла:

—   О, господин Гончаров-Шмаков, поздравляю вас с благополучным прибытием. Мы рады вас видеть в наших стенах. Я сейчас доложу господину Швартон, он у себя в кабинете. Надеюсь, он как можно быстрее освободится и сможет вас принять.

—   Вы так предупредительны ко мне, госпожа Анемо­на, — назвав секретаря по имени и тоже демонстрируя ей не столько свою память, сколько дальновидность, так как не поленился в свое время имя секретаря управляющего банка занести в свою записную книжку.

Управляющий банком, Фридрих Швартон в силу за­нимаемого им положения был излишне бдительным и ни­кому не доверяющим человеком. Так он отнесся с недове­рием и к Леснику несколько десятков лет тому назад, про­веряя не грязные ли деньги тот кладет себе на счет в их банк. Но все проверки господина Гончарова-Шмакова по­казали ему, что он имеет дело с серьезным, богатым биз­несменом, включить имя которого в список клиентов бан­ка являлось для него большой удачей. Гончаров-Шмаков редко снимал со своего счета деньги, а если и снимал, то малыми суммами, но зато делал всегда очень крупные вклады. Уверовав в честность Гончарова-Шмакова, Фрид­рих Швартон прекратил проверять на каждом шагу уважа­емого клиента.

Увидев Лесника, входящего в его кабинет, Швартон, улыбаясь, как старому знакомому, раскинув руки для объ­ятий, довольно произнес:

—  Кого я вижу! Самого господина Гончарова-Шмакова! Чтоб я не нервничал, сразу говорите мне, вы приехали в банк чтобы брать из него свои деньги или вкладывать?

—   Можете не переживать, Фридрих Оттович, вклады­вать, вкладывать и только вкладывать, — пожимая управ­ляющему руку, успокоил его Лесник.

—   И сколько же на этот раз вы думаете положить на свой счет?

— Семь миллионов долларов!

—  Отлично! — довольно промурлыкал Швартон.

Чтобы лишний раз не беспокоить такого замечатель­ного и к тому же пожилого клиента, управляющий вызвал клерка и поручил ему тут же на месте, в его кабинете, офор­мить денежный вклад Лесника на его счет. Семь миллио­нов долларов!

Пока клерк занимался своей работой Швартон, глядя на Лесника, с сочувствием произнес:

—  Стареем, Виктор Степанович, стареем.

— Что поделаешь, от наплыва лет не спрячешься. Ско­ро меня да и вас хозяин призовет к себе, — показывая паль­цем на пол, рассудил Лесник.

—  От этого нам никуда не деться, — заявил Швартон. От невеселой темы разговора его лицо стало унылым и кис­лым. Кому хочется умирать или думать о смерти? Никому!

—  Как только нас не станет, дети быстро растащат то, что родители копили и складывали в кучу всю жизнь, — как бы сожалея, что у него такие дети, заявил Лесник.

— Да! Да! Это они умеют делать. Этому их даже учить не надо...

Выполнив свои обязанности и отдав Леснику чековую книжку, клерк покинул кабинет. Поговорим еще некото­рое время со Швартоном на отвлеченную тему, попрощав­шись с ним, Лесник покинул стены банка. В этот же вечер поездом Вена — Москва его группа отправилась на родину. Хуго и Сысой хотелось побыть несколько дней в Вене, оз­накомиться с ее достопримечательностями, но Лесник был непреклонен в своем решении. Он был не из тех, кто сни­зошел бы к рядовому члену воровской группировки и стал разъяснять, что чем скорее и дальше он окажется от Швей­царии, тем лучше будет для него. Он желал полностью от­межеваться от того, что должно было произойти гам в бли­жайшие дни. А для этого ему нужно было как можно скорее оказаться на родине. Лесник предчувствовал грозовую тучу, которая надвигалась на него, но слишком мало только од­ного предчувствия, надо уметь не попадать под ливневый дождь или успевать спрятаться под крышу родного дома. Нужно еще уметь эту возможность использовать. Он имен­но так и поступил.