Андрей Воронин - Инструктор. Глубина падения Страница 8

– Вы думаете, там летела ваша жена, Маша? – спросил Алексей, не скрывая тревоги.

– Да… Да… Она собиралась прилететь… – пробормотал Паршин, закусив губы.

– Развяжите меня, я хочу в туалет… – простонал папарацци.

– Эдвард Васильевич, что нам с ним делать? – спросил Алексей.

– Да отпустите вы его! Пусть катится на все четыре стороны. У нас есть о чем думать! – сказал Паршин, не отрываясь от экрана.

Но диктор уже перешел к следующим новостям.

Развязав парня, Алексей проводил его в туалет, подождал, пока тот умоется, и вывел в коридор. Но не успел он вернуться и запереть изнутри дверь, как послышался резкий, настойчивый стук, а потом хриплый мужской голос:

– Откройте, милиция!

– Ну вот, началось… – вздохнул Алексей.

– Открывай, все равно не отстанут, – сказал Константин, выходя в коридор.

Паршин же, бледнея все больше и больше, сел в кресло и начал один за другим набирать номера Грановского, потом Маши, потом месье Перена.

Неожиданно его телефон ожил. Пришла эсэмэска. Паршин с надеждой вывел ее на экран, где высветилось: «Игра только начинается. Привет от "Дракона"». Номер, с которого она пришла, был ему незнаком.

Глава 3

Полковник ГРУ Мещеряков в последнее время все чаще ловил себя на том, что по-доброму завидует ментам, которых переименовали в полицейских. Им всегда можно было заявить, что преступление нельзя раскрыть, для таких случаев даже был предусмотрен процент раскрываемости. У них в ГРУ «висяков» и «глухарей» не могло быть в принципе. И когда рано утром в воскресенье его разбудил генерал Громов и сообщил о том, что по пути в Минск погиб их агент, французский летчик, который выполнял какое-то очень важное секретное задание, полковник Мещеряков понял, что его отдых окончен. Обычно такую информацию по телефону не сообщают. И если генерал сделал это, значит, он хотел сразу убить двух зайцев. С одной стороны, дать задание Мещерякову, а с другой – проверить, кто еще из сотрудников в связи с этим активизируется. На днях генерал Громов остановил его у входа в их контору, забрал у него и передал своему помощнику его мобильный и предупредил, что кто-то усердно ловит все их переговоры. Так что в этом случае генерал, скорее всего, надеялся зацепить два дела: и последствия авиакатастрофы под Минском взять под пристальный контроль, и «крота» выследить. Так или иначе, и одно и другое дело он должен был довести до логического конца.

Уже через полчаса полковник Мещеряков был в своем кабинете, а еще через двадцать минут туда вошли вызванные дежурным его помощники. Одного, старшего лейтенанта Карпова, полковник Мещеряков озадачил сбором информации в Интернете. Необходимо было выявить весь круг лиц, которые тем или иным образом были связаны с трагедией. Другого, капитана Красикова, он отправил на место падения самолета. Ни Карпову, ни Красикову полковник Мещеряков не уточнял, почему ГРУ заинтересовалось именно этой трагедией, и даже не выделил имя французского пилота. То, что этот молодой человек был агентом ГРУ, и после его гибели должно было оставаться государственной тайной.

Помощникам предстояло выяснить, во-первых, не была ли гибель самолета спланированным актом, во-вторых, действительно ли погибли именно те, кто есть в списках. Ведь бывают ситуации, когда ради получения или доставки важной информации агенты вынуждены идти на крайнюю меру и инсценировать собственную смерть.

Сначала полковник Мещеряков хотел ехать на место трагедии сам. Но он понимал, что там он мало что узнает. Местные стражи порядка всегда неохотно делятся с представителями других, пусть и смежных, ведомств свежей, еще не обработанной информацией. Придется тратить время и нервы на согласования, встречи, ничего не значащие разговоры.

За годы кабинетной работы в ГРУ полковник Мещеряков выработал свою вполне плодотворную методику изучения подобных экстремальных ситуаций. Пока его помощники собирали для него информацию, он пытался и, как правило, узнавал самое существенное о том человеке, в данном случае агенте, который был главным действующим лицом в деле. И потом это существенное удивительным образом начинало действовать, как магнит притягивая из всей добытой помощниками информации лишь необходимые для работы факты.

Генерал Громов знал или догадывался об этом. И сам перезвонил и предложил встретиться.

– Куда мне подъехать? – уточнил полковник Мещеряков, понимая, что генерал Громов, скорее всего, сейчас за городом и навряд ли появится на службе раньше понедельника.

– Я в городе. Сейчас буду у себя в кабинете. Подожди в приемной, – огорошил генерал Громов, давая понять, что дело это на особом государственном контроле.

Перед тем как идти к генералу, полковник Мещеряков связался со старшим лейтенантом Карповым. Тот дал точную информацию о времени и месте падения самолета «Эльф». Относительно небольшая, компактная машина была приобретена на одном из последних авиасалонов во Франции компанией «Серебряные крылья», которая принадлежит Паршину Эдварду Васильевичу и занимается авиаперевозками. Сопровождали машину в Россию некто месье Перен, который должен был вместе с господином Паршиным встречать самолет в Минске, и французский пилот Мишель Миро. Мишель Миро инструктировал во время перелета Павла Мишина, который был за штурвалом. Месье Перен сегодня утром был найден мертвым в одном из номеров минского отеля.

На самолете в Минск летели также друг и соратник Паршина Сергей Дмитриевич Грановский, видный российский олигарх, который тоже интересуется самолетами, Виктор Петрович Протасов и, скорее всего, его охранник, точнее, охранница. Данные о ней уточняются. В последнее время Протасов нанимал охранников через одну фирму и часто ради экономии на консумации просил охранника-женщину. Протасов летел в Минск на какие-то важные для него переговоры с кем-то из своих партнеров не то из Арабских Эмиратов, не то из Сирии.

– А Паршин почему не полетел на этом «Эльфе»? – уточнил полковник Мещеряков.

– Как я узнал, Паршин собирался лететь на нем назад в Москву, – сказал старший лейтенант Карпов и, упреждая следующий вопрос, добавил: – Паршин прилетел раньше, вместе с месье Переном, и весь вечер просидел в одном из минских казино. Ушел оттуда с некой мадам Марго. Данные о ней мне должны сейчас передать.

– После аварии все тела удалось опознать? – спросил полковник Мещеряков.

– Капитан Красиков на связь не выходил. По последним данным, опознаны Протасов, Грановский, Мишин. О французе и женщине сведений пока нет, – четко отрапортовал Карпов.

– Ладно. Спасибо, – бросил Мещеряков. – Если будет новая информация, связывайся немедленно.

– Есть, товарищ полковник, – ответил Карпов и отключился.

В приемной генерала Громова, как в обычный будний день, сидел секретарь – молодой и очень серьезный лейтенант Котов, которого по правде многие побаивались не меньше, чем генерала Громова.

– Громов у себя? – спросил полковник Мещеряков.

– Так точно, – тут же вскочив из-за стола, кивнул лейтенант Котов и добавил: – Генерал вас ждет. Сейчас доложу.

Он постучал и, аккуратно приоткрыв дверь, вошел и звучно объявил:

– Товарищ генерал, к вам полковник Мещеряков!

– Пусть войдет, – раздался знакомый, чуть хрипловатый голос.

Полковник Мещеряков уже сделал шаг к двери, но лейтенант Котов его остановил.

– Оставьте мне ваш мобильный, – попросил он сухо.

Отдавая аппарат лейтенанту, Мещеряков понял, что разговор будет серьезный и Громов наверняка только что приглашал к себе «эпидемстанцию» и выводил «жучков».

За плечами генерала Громова, как и полковника Мещерякова, были серьезные боевые задания в горячих точках, поэтому они всегда понимали друг друга с полуслова. И самое главное, доверяли друг другу. В последнее время в ГРУ появилось много молодых, весьма образованных, отлично владеющих несколькими иностранными языками и умеющих мгновенно выуживать из Интернета нужную информацию сотрудников. Но они, не нюхавшие пороху, были другими. И полковник Мещеряков предпочитал не раскрывать перед ними все карты. Он был убежден, что невоевавший мужик – то же, что нерожавшая баба. Ему самому, как и генералу Громову, в мирное время пришлось хлебнуть войны выше крыши.

В выходившем на солнечную сторону кабинете генерала Громова распахнутые настежь окна были занавешены шторами, но все равно было достаточно жарко и душно.

Генерал Громов, невысокий, крепко сбитый, с седыми, коротко стриженными волосами и всегда острым, немного резким взглядом ярко-голубых глаз, нервно вытер лоб носовым платком и, выходя из-за стола, пожал полковнику Мещерякову руку.

– Здравия желаю, товарищ генерал, – сказал полковник Мещеряков.

– Уже здоровались, – ответил генерал и деловым тоном заметил: – Не будем тратить время на пустые разговоры.