Андрей Воронин - Инкассатор: Золотая лихорадка Страница 8

Жестовский сразу же вызвав по селектору вторую роту:

– Дневальный! Ефрейтора Луканского поднять и срочно на заправку!

Селектор в ответ пробормотал что-то неразборчивое, но уже через пять минут в дверь вошел среднего роста солдат: «Товарищ старший прапорщик, по вашему приказанию...»

– Коля, переодевайся прямо тут в гражданку, лаз под забором знаешь где, и по-быстрому рви в город. Товарищ тебе объяснит, что там делать.

Филатов, успевший переодеться в цивильное, описал солдату маршрут, подробно рассказал, где находится подвальное окно и что там надо искать. Жестовский вручил ему потертый портфель и на всякий случай фонарик. Солдат ушел.

– Не залетит он? – с сомнением спросил Филатов.

– Эх, Филатов, ты у нас крутой «бегальщик» от ментов, а этот гораздо круче будет. Спец он, понимаешь?

– Вор, что ли?

– Однажды на спор вытащил у начальника службы радиоподавления пистолет из кобуры, из пистолета – обойму, а пустой пистолет вернул назад в кобуру. Комбат даже не почесался. Обойму этому майору в планшетку засунули – тот весь день обалдевший ходил. Так вот.

– А с кем он спорил?

– С особистом. Тот хоть и гэбульник, но мужик веселый. Ладно, давай немного отдохнем.

Филатов углубился в пожелтевший номер «Комсомольской правды», а Леонид пошел куда-то по своим делам. Вернулись они с солдатом почти одновременно.

Луканский вытащил из дипломата грязный пиджак, как-то странно глядя. на Жестовского и Филатова.

– Предупреждать надо, когда такое поручаете, товарищ старший прапорщик!

– А что такое?

– Во-первых, там по всему маршруту ментов немерено, боюсь, что засекли меня. Даже почти уверен. Правда, не тронули. И во-вторых... – солдат замолчал.

– Что во-вторых?

– Опасно такие штуки по карманам тягать, тем более без присмотра оставлять. Разрешите идти?

– Иди... Стой, а какие штуки?

– Да сами небось знаете. – Солдат вышел из комнаты:

Филатов взял со стола пиджак, засунул руку в карман

и замер. Медленно вытащил из кармана руку и уставился на зажатый в ней вороненый кусок металла. Потом молча положил пистолет на стол.

Немая сцена продолжалась недолго. Прапорщик подхватил оружие, внимательно осмотрел, понюхал ствол, проверил магазин:

– Из него недавно стреляли. Ты что, когда надевал пиджак, не почувствовал тяжесть?

– Леня, не до того было, я в нем пришел пьяный, повесил на вешалку, потом не трогал целый день. Как шел поздно вечером, надел по ошибке, он на мне, может, минуту побыл, я его снял и в подвал бросил. То-то мне показалось, что-то стукнуло...

– Ловко они тебя... Нашли бы пушку – все, суши весла. Что с ней делать – ума не приложу... Ладно, решим.

Ни один из них не заметил, как в грязном окошке каптерки промелькнуло чье-то лицо, задержалось на мгновение и исчезло, будто его и не было.

Около двух часов ночи, почистив по возможности пиджак и подложив его под голову, Филатов прикорнул на кушетке. Пистолет с оставшимися четырьмя патронами лежал в ящике стола. Прапорщик сидел за столом, заполняя какие-то ведомости.

– Дежурный по части!!! – заголосил общий селектор. – На КПП милиция, прорвались мимо меня на территорию!

Друзья вскочили.

– Быстрей за мной! – Леонид выхватил из ящика пистолет и поволок Филатова к боксам с техникой. На бегу выдохнул:

– Пушку закопаю...

– Нет, с собой! – не отставая, прошептал Филатов.

В части объявили тревогу. Под рев сирены друзья подбежали к лазу под стеной, огораживающей часть, и один за другим, изгибаясь, как коты, вылезли наружу. По крутому берегу спустились к ручью – вел Жестовский; перешли его по колено в воде и растворились в густых зарослях ивняка.

– Кому же они на хвост сели? – задыхаясь, спросил Филатов.

– Хрен его знает, может, нам, может, солдату. Блин, ночью берут, как НКВД в тридцатых... Нет, ну чтобы менты на войсковую часть напали – это нонсенс.

– Леня, они же нас могли уже сто раз повязать!

– Скорее всего не были уверены, что в машине ты был, если они нас на пути засекли. Потом Луканский... Видать, уже в части отследили. А пока «операцию» разработали...

– Вот козлы, надо им было через КПП переться...

– Филатов, если бы они на территорию тайно проникли, патруль мог бы огонь открыть, в форме они там или нет. У нас же не стройбат какой-нибудь... Скорее всего дежурного они предупредили, а тот тормознул, на КПП не сообщил. Сегодня Пылевиков дежурит, это всем тормозам тормоз... Вот солдат шум и поднял. А тревогу объявили, когда нас в каптерке не обнаружили.

– Ленька, и ты вместе со мной залетел!

– Ну, и как они, по-твоему... Кстати, я спирту прихватил, выпьешь?

– Давай... – они по очереди приложились к плоской фляжке, которую Жестовский вытащил из внутреннего кармана кителя.

– Как они, по-твоему, докажут, что я при делах? Здесь тебя, кроме их возможного стукача, никто не видел, солдаты мои нас не заложат – у них самих рыльце в пушку, станут крепко, так что в худшем случае вздрючат за то, что гражданского на территорию привел. А мы с тобой посидели и по домам пошли. И откуда я знаю, что ты в розыске? Презумпция. Понял?

– Все равно затаскают. Ты уж прости меня...

– Филатов, еще слово, и я тебя стукну!

– Я уже и так стукнутый. Давай думать будем.

– На «точку» теперь не сунешься. Есть у тебя место незасвеченное?

– Есть одна подружка; правда, не знаю, примет ли – год не виделись...

– Ладно, Филатов, все, разбегаемся, жди звонка.

Друзья разошлись в разные стороны, не догадываясь даже, что в следующий раз встретиться им доведется не скоро и при обстоятельствах, гораздо более суровых...

Глава 4

«Петлять по темным переулкам... Настороженно вглядываться в каждую тень, самому прятаться в тенях, переходить улицы чужих городов только на зеленый свет, маяться днем в схронах, искать чьей-то помощи... Сколько дней? Месяцев? Лет? Не привык я к такому... Драться как-то привычнее. Только вот с кем?»

Начал накрапывать дождь. Вдали, где-то на западе, разрывали мрак зарницы.

Филатову было не впервой подставлять свою задницу под пули за чужие интересы. Это был его образ жизни, и с этим он ничего не мог поделать. Но на этот раз интерес был его собственным. Проблема заключалась в том, что он не знал, – а это бывало с ним довольно редко, – с какой стороны ждать эту самую пулю... И десантник в первый раз в жизни слегка растерялся.

Из переулка он вышел к болотистому пустырю, за которым поблескивал немногочисленными освещенными окнами панельный микрорайон, построенный лет десять назад. Вдали прошумела ночная электричка. Вслед забрехала собака, но скоро угомонилась. Филатов нащупал тропинку и побрел через хлюпающую под ногами болотину.

Не желая из осторожности задействовать мобильник, Филатов отыскал единственный на всю округу телефон-автомат, который оказался, на удивление, исправным. Нащупав в кармане карточку, набрал номер, отметив про себя время – полтретьего ночи, и после нескольких гудков услышал сонный голос: «Алло...»

– Таня? – спросил тихо.

– Да, кто это?

– Филатов. Таня, ты одна? Можешь говорить?

– Господи, дядя Юра, откуда ты взялся? – В голосе Татьянки уловил он не только удивление, но и радость.

Таня приехала из Сибири вместе с Петровичем, бывшим прорабом электромонтажников, в бригаде которого одно время работал Филатов. Десантник спас ее тогда от крупных неприятностей, в которые она по собственной глупости вляпалась. Татьянка, как называл ее Петрович, без памяти влюбилась в Филатова, и чувство это, как оказалось впоследствии, отнюдь не угасло.

Года полтора назад Филатов устроился работать охранником к богатому бизнесмену Василию Васильевичу Васнецову, который поручил ему охранять своего сына. Мальчика по недосмотру Филатова похитили, и только чреда непредсказуемых событий помогла Косте спастись.

Васнецов из благодарности за участие в освобождении сына отремонтировал Петровичу дом в Монино, где он жил, и купил восемнадцатилетней Тане недорогую квартирку в одном из городов Подмосковья. Волею судьбы этим городом оказался Ежовск. Кроме того, он устроил ее на работу секретаршей в одну из контор своих смежников, где Таня стала получать весьма приличную зарплату. Филатов, несмотря на уговоры Костика Васнецова, от вознаграждения отказался и работать у Васнецова-старшего больше не стал, ибо провел не одну незабываемую ночь с его женой, «прекрасной злодейкой» Юлией Васнецовой. Когда Филатов выяснил, что это именно она «заказывала» одного за другим московских авторитетов, рассчитывая подмять под себя всю столичную мафию, Васнецова застрелилась.

Юрий узнал телефон Тани от Петровича, своего бывшего бригадира, но долго не звонил, зная, что девчонка любит его, хотя и не прочь иногда завести интрижку «на стороне». Но, видно, пришло время. Да и девочка выросла.