Павел Гейцман - Смертоносный груз «Гильдеборг» Страница 8

— Я — нет, это ты предлагал… — Я оторвался от краника, здесь мрак был слабее и прозрачнее. Мы видели лица друг друга.

— Что-то тебе показалось, я не самоубийца.

— Может быть, может быть, ты прав, что-то мне показалось.

Только не спорить, мы не должны начать ссориться. Галлюцинации. Сами не знаем, что мы говорили, что нет. Мы должны сосредоточиться и контролировать себя. Не спать! Разработать план и обсудить, как отсюда исчезнуть, как выбраться с этого корабля. Не ждать случайности, начать строить мост.

— Мы должны взвесить все способы, как покинуть судно, — сказал я. Найти такой, который даст наибольшую надежду на успех.

— Есть только один путь, — усмехнулся Гут, — с палубы по трапу — на мол. Но пока трап спущен, у него стоит стража. Днем и ночью.

— Прыгнуть в море и плыть!

— В порту? Мы даже не знаем, где пристанем. Днем это исключено.

— А ночью?

— Ночью… Их целью будет как можно быстрее разгрузиться, и снова в море. Через пару часов судно поплывет дальше. По-видимому, ночью стоять на якоре не будет.

Мы крепко затянули выпускной кран. Вода нас освежила. Да, есть только один путь. По трапу — на мол. Мол будет выделен где-то в конце порта. В самом отдаленнейшем конце!

Мы молчали.

Нам не хотелось возвращаться обратно в стальной омут. Мы стояли у лесенки и смотрели на далекие аварийные огни.

Судно вибрировало и качалось.

— Приближается буря, — сказал Гут. — Возможно, пару дней будет паршивая погода, вот уж нам достанется!

— Зато станет прохладнее.

— Нет, только повысится влажность. Держу пари, что мы уже в южном полушарии.

Для меня было все равно. Южное или северное. У меня в голове сейчас были другие мысли. Как бежать с корабля, как выйти на палубу, сойти по трапу и через пустой мол пройти в порт?

— Сколько людей будет на разгрузке? — спросил я.

Гут пожал плечами.

— Бригада в трюме, бригада в вагонах, крановщик и офицер, который несет вахту. Достаточно для того, чтобы нас поймали.

— А остальные?

— Возможно, получат увольнительные, возможно, будут вести подготовку к отплытию, не знаю, — пожал он плечами.

Я представил себе, как грузчики наваливают контейнеры на широкую платформу, как ее поднимает кран и уносит к вагонам на молу. Что будет, если какой-нибудь контейнер упадет? Вероятно, ничего, эта возможность учтена. Конечно, если он не разобьется, ударившись о стену вагона, и не засыплет грузчика порошком окисла.

И тут мне пришло в голову! Искра из глубин, ассоциация!

Если действительно произойдет авария и повредится контейнер, все сбегут. Костюмы не обеспечивают надежной защиты. Дозиметры проснутся и включат сигналы тревоги… Я представил себе панику и услышал рев сирен.

Неожиданно для меня все стало ясным. Для нас это единственный путь.

— Нашел! — выпалил я. — Мы должны вызвать тревогу. Повысить радиоактивность, вызвать радиацию, чтобы сигнальные устройства подняли шум. В этой панике мы сможем убежать.

— Как ты ее хочешь вызвать? — спросил Гут непонимающе.

Я начал смеяться. Дорога была открыта. Вынырнуло решение — не знаю откуда, но оно было здесь, и это было единственно возможное решение.

— Нарушим поверхность одного из контейнеров. Как только начнется выгрузка, мы пробьем свинцовый кожух, и излучение начнет струиться наружу. В эту минуту включатся сигналы тревоги. — Я безумно рассмеялся. — А мы будем удирать, как остальные. Мы должны раздобыть еще один противорадиационный костюм и инструменты, но прежде всего подготовим контейнер. Оттащим его сюда!

Нас охватила такая лихорадка, будто мы вот-вот пристанем. Мы направились к складу. Голова у меня была полна новыми вопросами. Каким способом закрыты контейнеры, какой толщины кожух? Какую дозу радиоактивного излучения можем мы получить? Но об этом я заботился меньше всего. Радиация так радиация. По всей вероятности, это будет не более чем несколько десятков рентгенов. Если переживем это плавание, переживем и облучение. В белых костюмах мы проникнем на мол, а потом в порт. Я остановился. Что предписывает инструкция по технике безопасности? Покинуть угрожаемое пространство, а что дальше? Кто производит ликвидацию очага излучения? Не экипаж ли судна? Или вызовут специалистов? Я не знал. Никто нас не инструктировал. А что будут делать люди, которые заняли корабль, даже приблизительно невозможно было определить. Но мы будем бежать. Бежать и пытаться исчезнуть. Никто нас не остановит!

Глава III

А потом началось!

"Гильдеборг" задрожала и застонала, перевалилась с боку на бок и так резко провалилась, что у нас захватило дыхание, а потом снова была выброшена гигантской силой вверх. Буря настигла нас и ударила! В одно мгновение! Она разразилась в тот момент, когда мы бежали к складу. Шпангоуты вокруг нас трещали, и удары волн были так страшны, что я в ужасе ухватился за ближайшую траверсу, сполз на вибрирующий пол из рифленого стального листа, и уж только потом меня вывернуло наизнанку.

Не сознанием, а всем существом воспринимал я, как корабль работает, трещит, напрягается. В мгновения тишины, которые наступали, когда нас бросало вверх или швыряло в пропасть, я слышал сухой скрип стальных траверс. Выдержат сварные швы или не выдержат? Перед глазами у меня текла тонкая струйка расплавленного металла. «Гильдеборг» стала ничем, даже не скорлупкой, разве что жалкой щепкой на гигантской беспредельной поверхности одичавшего океана. То, что мы все еще плыли, было случайностью, не более чем случайностью. Когда волны поднимали корму, я повисал в пустоте и отчаянно впивался пальцами в стальные укосины, ошеломленный ревом работающего вхолостую корабельного винта.

Я лежал на шершавом листе железа и судорожно всхлипывал. Я забыл, что существует Гут, и не понимал, почему я здесь. В голове у меня было пусто, она была как чужая. "Я не хочу умирать, я не хочу умирать, господи боже, я не хочу умирать!" Это была единственная мысль, которая владела мной. Все остальное было мне безразлично: окисел урана, взорванные шлюпки, вся моя судьба. Последнее желание: лежать, уснуть, забыться. Окутаться изоляционной ватой. Тело лежит на полу в кромешной тьме самого нижнего трюма, но меня уже в нем нет. Я исчез. Сошел с этого проклятого судна и блуждаю по водам. Ничто меня не касается. Бессмысленная суета человеческих стремлений, мошенничества и убийства, выкрики агитаторов, шепот тайных советчиков или нагота женщин. Ничто! Отныне я сам нагой, нагой и свободный. «Гильдеборг» — мой корабль прозрения. Оттуда, из темноты, я постигаю мир, где все — наоборот. То, чему мы придаем вес, никакого веса не имеет, что, кажется, должно быть ничем, является чем-то. Человек должен время от времени побалансировать на границе меж жизнью и смертью, одновременно увидеть обе стороны — тогда он, возможно, поймет себя…

По моему лицу стекала вода и струилась за воротник комбинезона.

— Тебе порядочно досталось! — вздыхал надо мною Гут. — Зачем тебя понесло в море, слабак! Поднимайся, мы должны исчезнуть прежде, чем придут проверить склад!

Я ощутил вкус виски из капитанских запасов. Разбитый, подпираемый Гутом, еле передвигаясь, я потащился к омуту. Виски было отвратительное конец света!

— Такие бури бывают только под тропиком Козерога, — сказал Гут, когда мы забрались в свое убежище. — Налетят внезапно и так же быстро исчезнут. Возможно, мы плывем в Бразилию или Аргентину. Это значит, что мы можем пристать со дня на день.

Что означает день? Стрелки часов, слепо кружащиеся вокруг циферблата. Мы уж давно перестали следить за ними, для нас они ничего не значили.

Я догадался, о чем думает Гут.

— Контейнер подготовим сразу же, как только немного придем в себя, сказал я. — Можешь пока поискать что-нибудь, чем пробить свинцовый кожух. Возможно, будет достаточно большого гвоздя, вобьем его в кожух, как в дерево. Лучше всего было бы, конечно, долото.

— И это все? — спросил недоверчиво Гут. — Это возможно?

— Может быть, хотя я этого никогда не делал. Все зависит от толщины кожуха. Если найдем подходящий инструмент, то должны бы его пробить.

Я даже не заметил, когда исчез Гут. Я дремал, убегал, а «Гильдеборг» все плыла на самой высокой скорости. Тряслась и раскачивалась. Я пытался представить себе солнце. Не получалось. Оно угасло. Только тьма, бесконечная тьма, канун сотворения мира. Но возможно, что это обман. Несовершенство чувств и глаз. Ведь вещество в контейнерах испускает лучи, хотя мы и не видим их сияния.

Окрашенные черной и желтой краской свинцовые контейнеры с белой, неопределенно предостерегающей надписью: "РАДИОАКТИВНЫЙ МАТЕРИАЛ". Ничего более. Ни формулы, ни фирмы-изготовителя или адреса получателя. Только желто-черный полосатый контейнер. Невидимые лучи, которые мы должны освободить.