Александр Афанасьев - Воздушные головорезы Страница 8

Такое тщательное бритье тоже было вызвано профессиональной привычкой. Морские котики старой школы, настоящие, а не киношные, всегда выскабливают свои физиономии до синевы. Самая маленькая щетинка может нарушить плотность прилегания водолазной маски к лицу и довести до беды. А «тактическими бородами» щеголяет всякая шпана.

– Закажем еще кофе?

– Он здесь отличный.

– Как и ваш русский, Михаил.

Морской котик поднял руку, подзывая официанта:

– Два кофе по-турецки.

Официант почтительно кивнул и отправился к бару.

– Я два года провел в Москве, поэтому владею русским свободно.

– Вот как?

– Да, морская пехота. Охранял посольство.

– Ясно. Очень хороший русский.

– А вот кофе не слишком. Надо пить по-хорватски. Меня тамошние друзья научили.

С недавних пор побережье Хорватии стало настоящим логовом американских морских котиков. Янки расконсервировали и восстановили объекты, которые после крушения Югославии оставались заброшенными двадцать лет. Новая холодная война уверенно набирала обороты.

– Это как?

– Холодный. С молоком. Половину кофейного напитка замораживаете до состояния льда, потом колете. Так вы чувствуете вкус кофе, потому что рецепторы на языке не обжигаются. А горячий кофе, пусть даже из «Старбакса», – это просто варево.

– Интересно. Надо попробовать.

Официант принес кофе.

– Вы уже акклиматизировались здесь? – спросил толстяк и попробовал напиток.

– Если это можно так называть. Одесса – город соблазнов.

Толстяк усмехнулся.

– Да, верно. И демографию в Украине не мешало бы подправить. Но пришло время работы. Для начала вас перебросят в Батуми, там встретят. У нас в тех краях хорошие позиции с давних времен. Оружие и оборудование получите там же.

– Я не совсем понял, в чем заключается наша миссия.

– Миссия? – Толстяк снова отпил кофе и проговорил: – В ближайшее время будет организован Фронт освобождения лезгинского народа. США не признают его, ссылаясь на примат принципа территориальной целостности. Но вы войдете в контакт с лидерами этого фронта и будете обучать их ведению подрывной деятельности.

– Каким образом будет производиться снабжение?

– Как получится. По морю. По воздуху. Мы уже перебросили грузовые вертолеты на территорию Грузии.

– Думаете, русские не смогут их сбить?

Толстяк допил кофе, махнул официанту, чтобы тот принес еще.

– А кто сказал, что это будет происходить на территории России? – осведомился он. – Речь идет об Азербайджане. Именно эта страна теперь является, с позволения сказать, тюрьмой народов.

– Простите?

– Азербайджан, Михаил. Баку. Не тупите.

– Странно. Я думал, что это дружественная страна.

Толстяк назидательно поднял палец.

– У Соединенных Штатов Америки нет друзей. Есть только национальные интересы. Азербайджан – не демократическая страна. Там с девяносто третьего года правит одна и та же семья, нарушаются права человека, преследуются активисты. Кроме того, это не наш союзник. Там есть Турция, Россия, Великобритания, а нас нет. Почему мы должны жалеть Азербайджан?

– Да, но какой смысл нам его взрывать?

– Это граница с Россией. Видите ли, Михаил, суть всех ее успехов за последние пятнадцать лет заключается в том, что она постоянно ставит нас в ситуации, где нет однозначного высокоморального выбора, устраивающего всех. Например, конфликт в Югославии удалось погасить только за счет того, что за все ответили сербы. Кто-то же должен платить за разбитую посуду, верно? Виновны оказались все, но крайним должен был быть кто-то один.

Официант опять принес кофе.

– Да, кто-то должен страдать.

– Верно, Михаил, теперь вы меня понимаете. Сербы потеряли все, но мы пришли к миру. Россия постоянно принуждает нас, то есть Запад, к компромиссным, половинчатым решениям, которые не устраивают ни одну из сторон. Например, если бы Асад быстро потерял все, в Сирии был бы мир. Но Россия не дала нам это сделать, и посмотрите, что стало?

– В Ливии тоже мира нет.

– Да, но это не наша проблема, – отмахнулся толстяк. – В конце концов, они сами убивают друг друга, не принуждают нас выполнять свою работу за них. И пусть стараются. Слишком много их развелось. Так вот, пришла пора России заплатить той же монетой.

– При чем тут Азербайджан?

– При том, что большая часть лезгин проживает в России. Фактически это разделенный народ. Подняв восстание на территории Азербайджана, мы поставим Россию в ситуацию, когда у нее не будет однозначного морального выбора, устраивающего всех. В Крыму и на Донбассе Россия показала, что готова защищать своих соотечественников, оказавшихся за рубежом, любыми средствами. Хорошо, но при этом являются ли лезгины соотечественниками? Или они… – Толстяк пощелкал пальцами, подбирая подходящее выражение. – Неполноценные, вот. Это правильное определение. Или они неполноценные граждане России, которых можно не защищать? У русских давний конфликт с народами, проживающими на Кавказе. Баку – стратегически важный партнер Москвы в Каспийском регионе. Готовы ли русские осудить Азербайджан за подавление волнений лезгин, вмешаться, нарушить территориальную целостность и суверенитет этой страны? Решатся ли московские власти разогнать митинги протеста лезгин на своей территории? Что предпримут другие народы, видя такое пренебрежительное отношение русских к ним, к их правам и их жизням? Что сделает Азербайджан, если русские решатся на агрессивные действия? Перестанет покупать у них оружие? Предложит туркам создать на своей территории военную базу? Попросит нас разместить военный флот на Каспии? Разморозит конфликт в Нагорном Карабахе и решится на войну с Россией, пусть и опосредованную?

– А если русские ничего не предпримут?

Толстяк подмигнул собеседнику и заявил:

– Это невозможно. Мы создадим общественное мнение. Поднимем шум в России. Все, кто надо, давно куплены. Вложим пару миллионов долларов, и в русском Интернете начнет бушевать самый настоящий шторм. Поднимем шум в международной прессе о недемократическом Азербайджане и преследовании национальных меньшинств. Подключим правозащитников. Путин не сможет отмолчаться. Видите ли, Михаил, у нас и у России есть небольшая разница в положении. Мы лидер и можем позволить себе проиграть. А Россия – претендент. Она должна выигрывать раз за разом.

Тут командир американского спецназа вдруг вспомнил то, что хотел бы похоронить. Что подразумевается под понятием «проиграть»? Какова суть этого слова?

Четыре года назад они работали в провинции Кандагар, маскируясь под гражданских. Им удалось спровоцировать перестрелку во время шуры – совета Талибана. Тогда там полегло немало хоббитов. На месте они оставили доказательства, позволяющие сделать вывод, что произошедшее – дело рук Исламского государства, которое враждовало с Талибаном, пыталось перетянуть бойцов и денежные потоки на себя.

Короче, все прошло нормально, но морские пехотинцы, которых послали обеспечить их вывод, чисто пройти не смогли. Сначала они подорвались на фугасе, а потом попали под тяжелый огонь минометов и РПГ. Морпехи подъехали с другой стороны на трех бронированных, внешне совсем непримечательных пикапах.

Он потом подумал, какой идиот отправил на вывод бронегруппу, когда они могли бы уйти и сами, не привлекая излишнего внимания. Но все уже было сделано, и парни попали!..

Он помнил того морского пехотинца, белобрысого паренька лет двадцати. Рядом Кабан поливал по горам из крупнокалиберного пулемета, установленного на пикапе. Француз орал в рацию, наводя британские бомбардировщики. Док занимался парнем, а он держал того за руку, потому что ничем больше не мог помочь.

Бедолага совсем не чувствовал боли, только спрашивал его все время: «Сэр, я смогу стать отцом?»

Ног у него больше не было. Обеих. Вот что значит «мы можем позволить себе проиграть», мать твою!

После Афгана он подал рапорт об отставке и ушел из морских котиков. Но тому, кто умеет только убивать, найти работу на гражданке непросто, особенно сейчас, когда ее вообще почти нет. Так он снова оказался на службе, теперь в SAD, дивизионе специальной активности ЦРУ США.

– Хотите узнать мое мнение, сэр?

Толстяк кивнул.

– Выглядит паскудно.

Толстяк снова кивнул и сказал:

– Не только выглядит, но, по большому счету, и является таковым. Но это то, чем мы зарабатываем себе на жизнь. Пора накормить русских их собственным дерьмом. Еще есть вопросы?

– Да, в общем-то, нет, сэр.

Толстяк наклонился вперед.

– Парень, я был с тобой откровенен. Настолько, что если об этом узнают в Лэнгли, то у меня будут проблемы. Но я считаю, что исполнители работают эффективнее, если они видят, насколько серьезно их дело. Хотя это не значит, что ты должен быть таким же откровенным со своими людьми. Реши сам, что они должны знать, а что – нет.