Сергей Зверев - Подводная одиссея Страница 8

Механик не успел услышать эти звуки, его скосила автоматная очередь. Вскоре весь транспортник был захвачен, а весь его экипаж убит. Молчаливые раскосые спецназовцы таскали трупы и сбрасывали их в море. Делали они это без всяких эмоций, словно просто проводили уборку. Затем сполоснули палубу от крови из брандспойтов. Солнце клонилось к западу, его диск с трудом просматривался сквозь тучи.

Спецназовцы уже запустили двигатель подъемного крана. Крюк со стропами пошел в воду. Водолазы сопровождали его.

Командир группы захвата судна стоял у борта и смотрел на то, как среди волн прорываются пузырьки воды. Наконец вынырнувший водолаз показал условным знаком, что тросы надежно закреплены. Загудела лебедка. Натянулся трос. Вскоре на поверхности показался глубоководный аппарат.

Только теперь командир нападавших позволил себе улыбнуться. «Русский витязь» завис над водой. С него струями стекала вода. Крановщик стал осторожно поворачивать платформу, стрелой занося аппарат на палубу.

– Майна! Майна! – крикнул ему стропальщик, придерживающий «Русского витязя» направляющим тросом, который для надежности обмотал вокруг руки.

Стрела стала опускаться. И тут пришел в движение манипулятор. Он резко выгнулся, ударил по направляющему тросу. Стропальщик, удерживавший его, упал, его потащило по палубе, ударило в ограждения. Манипулятор поднял трос. Изувеченного, оглушенного стропальщика выбросило за борт.

Глубоководный аппарат раскачивался, крутился на подвеске, грозя смести с палубы любого, кто рискнул бы к нему приблизиться.

Командир спецназовцев что-то кричал крановщику, сидевшему в застекленной кабине, но тот не слышал его, он судорожно дергал рычагами, пытаясь остановить качку многотонного аппарата. Но от этого «Русский витязь» раскачивался все сильнее. Платформа крана уже вибрировала, скрежетали болты, которые крепили ее к основанию. За иллюминатором виднелось перекошенное от страха лицо Плахина с расплющенным о стекло носом. Сорвись «Русский витязь» с подвески, он легко мог проломать палубу, погубить корабль и вместе с ним уйти на дно.

6

Сгущались сумерки. Молодой боец бредил. Его невнятные слова тонули в стрекоте мотора. Наконец Саблин разглядел впереди силуэт транспортника. Было странным, что на нем до сих пор не зажгли ходовые огни. Чем ближе подплывал Виталий, тем тревожнее становилось на душе, а когда он наконец разглядел, что с надстройки сметена радиорубка, от которой остались лишь рваные листы металла, то стало ясно, что произошла какая-то большая беда.

С транспортника его наверняка еще не заметили. Низкая посадка катера не позволяла разглядеть его среди усиливающихся волн, да и ветер дул от «717»-го, снося звук мотора. Виталий сбавил обороты, катер пошел почти бесшумно. Саблин заходил с востока, чтобы не быть замеченным на фоне еще слегка окрашенного закатившимся солнцем неба.

Впереди на воде что-то покачивалось. Навстречу катеру медленно плыл труп. Когда Саблин взглянул на него, перегнувшись через борт, то вздрогнул, узнав.

– Генеральный конструктор.

Широко открытые остекленевшие глаза смотрели в потемневшее небо. Следом за ним из темноты выплыл еще один труп. У бойца в северокорейской форме была продавлена грудь. Раскосые глаза полуприкрыты. Саблин проплыл бы мимо, но на карабинчике под карманом он разглядел прицепленную светошумовую гранату.

– Извини, приятель, но она мне еще пригодится, – Саблин перегнулся через борт, подтянул мертвеца за холодную руку поближе.

Когда он отсоединял гранату, то ощутил в кармане что-то плоское и твердое.

– Документы?

Под клапаном с пуговицей оказалось, что-то завернутое в обрывок газеты с корейскими иероглифами. Развернув размокшую газету, Саблин обнаружил заламинированную в пластик фотографию. С нее Виталию улыбался погибший мужчина. Он был в компании, скорее всего, супруги и девочки лет пяти-шести. Они стояли на фоне размытого городского пейзажа, над ними широко раскинулось цветущее дерево. Цветы усыпали его так густо, что казалось, кроны облили молоком.

«И чего тебе дома не сиделось?» – Саблин подумал секунду и бросил снимок на дно катера.

На палубе вспыхнули прожектора. Стала видна ажурная стрела подъемника, тарахтел двигатель крана, суетились какие-то чужие люди в военной форме, раскачивался на подвеске глубоководный аппарат. Виталий подошел к транспортнику с кормы, заглушил двигатель, закрепил плавсредство. Сверху спускались три альпинистские веревки.

Конечно же, Виталий сильно рисковал и понимал это. Картина вырисовывалась вполне определенная. Северокорейцы подали ложный сигнал бедствия с сейнера, отвлекая тем самым часть боевых пловцов, охранявших «Русского витязя», а сами напали на транспортник, чтобы захватить глубоководный аппарат при всплытии. Саблин не сомневался, что Зиганиди, Сабурова и инженер все еще находятся внутри «Русского витязя». У него имелся, хоть и небольшой, но все же шанс освободить их. Грех было им не воспользоваться. Да и предварительный план действий уже сложился в голове.

Виталий обмотал ладони бинтами, чтобы не содрать кожу, затолкал в карманы несколько сигнальных ракет, забросил за спину трофейный автомат, в рожке которого еще оставалась дюжина патронов, и принялся карабкаться по веревке. Гладкий альпинистский шнур скользил в руках, мокрые подошвы оскальзывались на вертикальной корме. Но Виталий упрямо поднимался выше и выше. Еще пару раз подтянулся и осторожно выглянул из-за кормового ограждения. Картина не поменялась. Глубоководный аппарат раскачивался, вращался на подвеске. Теперь стала ясной и причина этого – дергающийся манипулятор. Он не давал северокорейцам приблизиться, не позволял завести «Русского витязя» на мощную подставку. Крановщик в кабине лихорадочно дергал рычаги. Дверца оставалась открытой. Саблин затаился в неосвещенном углу палубы и стал присматриваться. Платформа крана натужно скрипела, расшатанные болты креплений повизгивали.

Командир отчаянно кричал на своих подчиненных, чувствовалось, что они не специалисты по подъему и спуску глубоководных аппаратов. Может, их чему-то и учили перед выполнением задания, но только поверхностно. В лучшем случае, на практику отвели день-два. По сторонам спецназовцы противника особо не глядели. Зазеваешься – снесет на хрен манипулятором или размажет об ограждения многотонным корпусом глубоководного аппарата. Они пытались накинуть на манипулятор трос, опутать его, лишить подвижности.

Одному из спецназовцев удалось разминуться с манипулятором, он поднырнул под брюхо глубоководного аппарата. Но, как оказалось, Марат Петрович среагировал правильно – тут же включил мощные электромагниты, предназначенные для удерживания контейнеров с дробью. Туго притороченный за спиной спецназовца автомат тут же притянуло к тщательно отшлифованной пластине на днище. Боец повис в воздухе. Он никак не мог высвободиться.

Саблин прищурился, план пришлось немного подкорректировать, но суть его осталась прежней. Он вытащил из кармана бинт, размотал его и свил в подобие веревки. Когда платформа слегка повернулась и кабина крановщика оказалась обращенной к нему тыльной стороной, Виталий вскочил на поворотный круг и прижался к моторному отсеку. Его обдавало солярочным дымом. Вентилятор гнал горячий воздух от радиатора, за жестью скрежетали фрикционы лебедки.

Боцман добрался до открытой дверки. Крановщик заметил его в последний момент. Их глаза встретились. Саблин, оглушив, ударил его кулаком по голове и вышвырнул из кабины. Сам сел за рычаги. Как следует управляться с краном, он видел только со стороны, но назначение рычагов знал. Потянул на себя поворотный. Стрела неторопливо пошла влево, унося глубоководный аппарат вместе с извивающимся под ним спецназовцем к борту. В иллюминаторе Виталий увидел лицо Кати, та выглядывала, пытаясь разобраться, что происходит. Виталий даже не знал, успела ли она увидеть, что теперь именно он управляет краном.

Спецназовцы уже заметили подмену крановщика, по Саблину открыли стрельбу. Он упал на дно кабины. Привязал скрученный в веревку бинт к рычагу сброса подвески. Посыпалось стекло. Пули стучали, свистели, прошивали жесть кабины. Стрела медленно поворачивалась. Нос глубоководного аппарата уже вышел за борт. Но при этом кабина поворачивалась к стрелявшим. Из укрытия она превращалась в легкодоступную мишень.

«Больше здесь нельзя рассиживаться», – решил Боцман.

Он скатился на платформу, с нее на палубу, конец бинтового шнура он держал в руке, второй был привязан к рычагу сброса подвески. Стрела продолжала движение. Вот уже треть аппарата оказалась над водой. Дергать было рано. А спецназовцы уже оббегали кран, пули ложились совсем рядом. Один из них выскочил из-за платформы, прицелился в Виталия. Саблин был готов к этому, он выстрелил в него сигнальной ракетой. Огненный шар ударил противника в грудь, прожег гимнастерку, вошел в тело, продолжая гореть ярким искристым пламенем. Спецназовец отчаянно кричал и пытался выдрать его руками. Ему вторил товарищ, висевший под днищем широко раскачивающегося глубоководного аппарата.