Сергей Зверев - Битва на дне Страница 8

А теперь начинается политика. Парижский договор безоговорочно устанавливает суверенитет Норвегии над Шпицбергеном, но при этом позволяет остальным странам заниматься рыболовством в территориальных водах архипелага и дает возможность вести хозяйственную деятельность на его суше. Причем вести такую деятельность – единственная возможность сохранять стратегическое присутствие на архипелаге. А без такого присутствия никак нельзя, потому что Шпицберген буквально нависает над Северной Европой, и России позарез необходимо, по крайней мере, знать, что там, на островах архипелага, делается!

Вот и пришлось Советскому Союзу в тридцатых годах прошлого столетия купить у Норвегии несколько участков земли на побережье Западного Шпицбергена с тем, чтобы заложить там угольные шахты. Сейчас из трех этих шахт в рабочем состоянии оставалась лишь одна – «Баренцбург», «Пирамиду» к началу нашего века выработали до нуля, а «Грумант» законсервировали.

Со шпицбергенским угольком – впрямь отменного качества! – получилось в точном соответствии с поговоркой «За морем телушка – полушка, да рубль перевоз…» Сейчас, когда и в Центральной России шахты закрываются одна за другой, говорить о рентабельности добычи угля на архипелаге просто смешно. Удовольствие это весьма дорогое, и никакой экономической целесообразности в такой, с позволения сказать, хозяйственной деятельности днем с фонарем не сыщешь. Но стоит ее прекратить, как нас тут же со Шпицбергена попрут, а это крайне нежелательно. Приходится уголь все же добывать, хотя влетает это занятие нашей стране в немалую копеечку.

И это бы еще ладно! Беда в том, что запасы «Баренцбурга» истощены и через несколько лет добывать будет попросту нечего. Можно было бы расконсервировать «Грумант», но на это не хватает денег. Так что будущее российского поселка Баренцбург, где расположено управление треста «Арктуголь», вряд ли будет радужным. Дальнейшее российское присутствие на архипелаге вызывает серьезные сомнения…

Но то когда еще будет, а пока поселок на берегу Ис-фьорда если не процветает, то и не бедствует. Живут в нем около тысячи наших соотечественников, половина – шахтеры, другая – всякого рода обслуживающий их персонал, от управляющего трестом до дворника.

Все в поселке как у людей: административный корпус треста, автобаза с заправочной станцией, симпатичные щитовые коттеджики финского производства, гаражи, хозяйственные пристройки… Даже кафе с ласковым названием «Белочка» имеется. Классическая одноэтажная «стекляшка», как где-нибудь в Урюпинске. Местный культурно-развлекательный центр и форпост цивилизации.

Правда, некоторые несознательные жители Баренцбурга утверждают, что название свое сие заведение получило не в честь милого пушного зверька, а скорее по ассоциации с белой горячкой… Есть основания так считать, чего уж греха таить!

Можно с уверенностью предположить, что как только на Луне, Марсе, Венере или вообще в другой галактике появится поселок российских работяг, то одним из первых строений этого внеземного поселка станет бессмертная и неизменная «Белочка». И чтобы распивочно и навынос с открытия до закрытия!

От своих близняшек где-нибудь в Центральной России баренцбургская забегаловка выгодно отличалась тем, что всю провизию и напитки поставляли по контракту норвежцы. Так что хоть и воровал персонал «Белочки» от шеф-повара до посудомойщицы с истинно российским размахом, а все же ассортимент и качество были получше, чем на далекой родине. Как раз сегодня гордые потомки викингов из расположенного неподалеку городка Лонгйира завезли на двух пикапчиках очередную партию продуктов. И сейчас пятеро молодых норвежцев сидели тесной компанией за угловым столиком «Белочки», скромно отмечая удачную сделку.

Остальными посетителями закусочной были наши соотечественники, волею судеб оказавшиеся на далеком северном архипелаге. Чтобы не выбрать остатки баренцбургского угля слишком быстро, шахта работала в одну смену, которая давно закончилась: дело шло к позднему вечеру, хоть за стеклянными стенами кафе было совсем светло. Жаждущий расслабиться и пообщаться трудовой народ потихоньку заполнял единственный зал «Белочки».

За уставленным нехитрой закуской столиком, в том же уютном уголке, где расположились норвежцы, сидели двое мужчин – постарше и помоложе. Оба были уже на хорошем взводе и явно были настроены продолжить возлияние: в центре столика радовала глаз поллитровка очень приличной шведской водки. Не «Абсолют», конечно, но отечественной тошниловке сто очков вперед даст!

Тот, который постарше, худощавый жилистый мужичок лет пятидесяти, был маркшейдером шахты «Баренцбург» Андреем Павловичем Стеценко, а его собутыльник Витек, молодой крепыш совершенно есенинской внешности, работал на той же шахте проходчиком. Разговор за столиком уже некоторое время велся на слегка повышенных тонах. То есть это они со стороны Стеценко были повышенные, – Витек же отвечал своему старшему товарищу скорее с беззлобной иронией.

– Да я тебе точно говорю, своими глазами видел, вот как тебя, дурака, сейчас, – громким хрипловатым голосом втолковывал Стеценко, для убедительности азартно пристукивая по столику крупным костистым кулаком. – Как раз сутки тому назад! Я на берег вышел, к пирсу, прогуляться. Откуда вышел? Да вот отсюда, из «Белки». Закурил, значит, вдруг слышу – свист. Поднял глаза, а она летит! Или оно, дьявол его разберет. Хрень эта самая. Светится, зараза, аж глазам больно, прямо Тунгусский метеорит! Или это… НЛО! Точно как по ящику в какой-то передаче на прошлой неделе показывали. Я аж присел с перепугу.

– Э-э, Палыч, – махнул рукой Витек, – раз уж ты из «Белки» топал, так странно, что тебе заодно зелененькие человечки не примерещились. Из этой твоей летающей тарелки… Пить аккуратнее надо, а закусывать побольше, и никаких тогда Тунгусских метеоритов.

– Вот ведь чумурудина болотная! – Недоверие приятеля не на шутку зацепило маркшейдера. – Да я столько за свою жизнь выпил, что тебе, щенку, не переплыть! И никогда до горячки не допивался.

– Так ведь, Палыч, все когда-нибудь в первый раз случается, – философски заметил Витек, разливая водку по стопочкам. – Вон Генка Иконников с третьего забоя… Тоже все в порядке было, а месяц назад у него из холодильника апостолы Петр с Павлом вылезли. С целью набить Генкину морду. Так в Россию Генку и отправили, теперь, не иначе, в психушке отдыхает… Ты же всю неделю последнюю квасишь, вот тебе всякая хрень и мерещится. Да не злись ты, давай лучше прими на грудь еще маленько. Из запоя тоже умеючи выходить надо, не резко. Потихоньку, снижая нагрузку. Вчера ты, скажем, полтора флакона засосал, а сегодня одним ограничься. Завтра – грамм триста, а потом, – проходчик жизнерадостно засмеялся, – надо вовсе на кефир переходить! Тогда тебе никакие НЛО не страшны будут.

Перспектива перехода на кефир окончательно взбесила Стеценко. Он резко отодвинул стопку с водкой и сказал дрожащим от обиды голосом:

– Ну тебя в задницу, придурок малохольный! Не буду я с тобой пить. А мозги у меня пока что на месте, и своим глазам я верю! Была хрень, НЛО чертово. Я даже засек, куда она свалилась.

– Доставать полезешь? – добродушно хмыкнул Витек и, вдруг увидев кого-то только что вошедшего в забегаловку, заорал на весь зал: – Петро! Дуй сюда, к нам! Тут Палыч такие пули льет – закачаешься! Про инопланетян на тарелке, ха-ха-ха…

Такого Андрей Павлович выдержать уже не мог. Он вскочил со стула, чуть не опрокинув столик, и, не разбирая дороги, ринулся к выходу из кафе.

Свежий вечерний воздух ничуть не охладил обиду Стеценко, напротив, настроение вконец испортилось. Он достал из кармана мятую полупустую пачку «Кэмел», щелкнул зажигалкой… Погода была под стать душевному состоянию. Низкое серое небо давило свинцовой тяжестью, в лицо дул холодный ветер, отдававший запахом йода. И чужое все вокруг, нерусское.

…Андрей Павлович Стеценко заслуженно считался блестящим профессионалом. Маркшейдер – это подземный геодезист и картограф, специальность редкая и требующая врожденного таланта, такая не всякому дается. У Стеценко же было абсолютное чувство направления, буквально до долей румба, как бывает абсолютный музыкальный слух. Плюс к тому перед его мысленным взором по первому желанию возникала как бы размеченная до угловых секунд координатная сетка. С этим надо родиться, тут никакое обучение не поможет, если природа такими способностями не наделила.

А еще у него было очень приличное образование, полученное в Донецком горнорудном техникуме, и колоссальный опыт работы. В каких только уголках России не побывал Андрей Павлович! Донецк, Кузбасс, Кемерово, Норильск, Воркута, Канск, Экибастуз… Он первый картографировал карстовые пещеры Восточного Алтая, эта его работа до сих пор считалась образцовой, вошла в учебники горного дела.