Михаил Серегин - Подарок девушки по вызову Страница 8

— Пойдем отсюда, — сказал Свиридов, — вечер испорчен.

…Дамир медленно полз среди множества ног танцующих посетителей «Полишинеля», оставляя за собой кровавую полосу из разбитого носа и губ, и хрипел:

— Где эти с-суки?

— Пойдем, — повторил Влад оцепеневшим Илье и Диме Кропотину.

Но едва они успели дойти до машины, как из огромных дверей толстого тонированного стекла буквально вынесло, выметнуло потоком ярости черноволосого приземистого человека со звериным белозубым оскалом на окровавленном лице.

В руке у него был пистолет.

— Ох, бля! — простонал Илья, ныряя в машину, и в ту же секунду выстрел разбил верхний левый угол лобового стекла.

Больше Дамиру выстрелить не дали. Подбежали два охранника, мягко, но решительно отобрали у него пистолет и, приобняв за плечи, попытались увести в клуб, что-то быстро и сбивчиво говоря в оба уха одновременно. В этот момент подошел Свиридов.

— Ты, Робин Гуд недоделанный, — холодно проговорил он, — мало тебе того, что получил в клубе?

Хочешь, чтобы я тебе еще здесь добавил?

— Я тэбя… — завел свою злобную, но крайне однообразную пластинку тот, но потом, очевидно, осознав, что ему говорят его друзья, несколько поостыл и взглянул на Влада хоть и угрюмо, но скорее с опаской, чем с вызовом.

— Молодец, — отозвался Свиридов. — Ты замолчал вовремя. Присмотрите за ним, ребята, а то он еще неоперившийся, горрячий.., такие простые удары пропускает.

Вернувшись к машине, он нашел брата и Кропотина в тягостном молчании. Илья думал о том, что произошло: он никак не мог поверить, что его бывший одноклассник и старый друг Дима Кропотин сумел вырубить двух здоровенных громил из церетелиевской охраны.

Лишь когда они выехали на пустынный ночной проспект Чернышевского, Илья решился наконец задать озадачивший его вопрос:

— Слушай, Диман, а как так вышло, что ты.., так вот с этими Дамиром и Винни?

— Чего ты на них вообще полез? — угрюмо спросил Влад, которому, очевидно, экзекуция собственных коллег по работе доставила мало удовольствия.

— А как не полезть? — пожал плечами Кропотин. — Этот Дамир на пару с Винни сломали дверь, так хотели нас видеть, а потом Дамир подошел к Илье, сказал что-то про Леру и Симонова. Ну а потом началась эта свистопляска. Меня они не заметили, потому как я сидел в кабинке с этой… Таней…

Сашей… Ксюшей… — Кропотин потер ладонью вспотевший лоб и договорил:

— В общем, забыл, черт с ней и ее блядским именем. Я взял ведро, в которое мусор кидают, выскочил, да и врезал этому Дамиру по башке. Подействовало.., он шагнул три шага на полусогнутых, а потом свалился возле самого выхода. А иначе я не знаю.., он на Илюху уже в третий раз замахивался.

— А Винников? — спросил Свиридов, пристально рассматривая Кропотина.

— А Винни совсем ошалел — то ли удивился, что я Дамира так удачно, то ли еще что… В общем, пошел он на меня как-то замедленно, ну, я и швырнул в него этим ведром, да так круто, что оно шарахнуло ему прямо в лоб и отлетело через его голову к двери, обратно к Дамиру. Винни упал, а я для верности ему еще разик. Сам не поверил, что все так удачно прошло.

— Ас чего они вообще на нас бросились, как бык-антикоммунист на красный флаг? — задумчиво проговорил Илья. — Не из-за Лерки же, в самом деле? Да еще Симонова сюда приплели.

Влад пригладил ладонью растрепавшиеся волосы, и в его памяти неожиданно для него самого отчетливо всплыла фраза, брошенная прошлым вечером покойным Пашей Симоновым; "Они все хотят моей смерти.., и Шалавыч, и даже Перевийченко.

Все. Они думают, что это я подослан…"

Глава 3КРОВЬ ДИМЫ КРОПОТИНА

В иммунологический центр профессора Монахова пошли на следующий день с утра. Встретились прямо у дверей серого трехэтажного здания, где располагалось это ставшее зловещим учреждение, и Свиридов решительно потянул облезлую бронзовую ручку массивной двери.

Они прошли длинным коридором и поднялись на второй этаж, где, собственно, и располагалась искомая лаборатория, в которой уже был результат — инфицированы они или нет.

Нет смысла долго описывать процедуру оглашения результатов. Достаточно сказать, что оказавшиеся чистыми и нетронутыми ВИЧ-инфекцией братья Свиридовы почти полчаса ждали, когда из кабинета выйдет приглашенный туда последним Кропотин.

Илья откровенно нервничал, а Владимир переругивался с кем-то на работе по мобильнику.

Наконец Кропотин показался — невозмутимо спокойный, сдержанный, хотя и с пепельно-серыми окаменевшими губами и сощуренными глазами, которые он упорно прятал, оцепенело уставив в пол застывший взгляд.

— Плохо, — коротко сказал он, отвечая на немой вопрос в глазах Влада и Ильи. — Сказали прийти на следующей неделе. Примет лично Монахов.

Илья выпалил головокружительное ругательство, а более сдержанный Владимир только покачал головой и хлопнул Диму по плечу:

— Не торопись, Диман. Бывают ошибки. А если даже это не ошибка, то…

— ..то это не ошибка, а самый настоящий СПИД, — спокойно прервал его Дима. — Ладно, пошли отсюда, тут больше нечего делать.

— Это все она, — пробормотал Илья, — она, эта сука… Она знала, что больна, и все равно молчала, и вот теперь.., какая падла! Я сейчас пойду к этой твари и…

— Ты это все о Лере? — перебил Кропотин. — Зря ты так. Я сам виноват. В конце концов, может, это и не она. Может, это самое.., меня заразили в армии, когда делали инъекции…

Он запнулся и, как-то странно посмотрев на друзей, почесал в затылке. Илья, всецело захваченный мыслью о Лере, не обратил внимания на эту странную срезку Димы, зато Влад даже остановился.

— Какие еще инъекции? — медленно спросил он.

— Откуда мне знать? — быстро ответил Кропотин. — Что положено, то и делали. Вот я и говорю, что не исключено… Может, Лера вовсе ни при чем.

Свиридов покосился на него, и проговорил довольно резко:

— А Паша Симонов, он что, тоже в армии?

Кропотин ничего не ответил, погрузившись в собственные мысли, наверняка не самые приятные.

Так же молча они вышли из корпуса и медленно побрели по асфальтовой дорожке, зачем-то посыпанной крупным речным леском.

У самых ворот клинического городка, в котором располагался монаховский иммунологический центр, Влад остановился.

— Никому ни слова, — негромко произнес он, — возможно, это ошибка. И еще.., персонально тебе, Илья. Не смей вообще приближаться к Лере. Тем более что-либо ей говорить. Вот так. Я сам займусь этим делом. Тем более что оно связано с убийством моего друга… Симонова.

Весь день Свиридов размышлял над тем, что происходило в последние дни. Как будто бы лично его ничто не касалось, но в то же самое время нельзя было сказать, что он совершенно в стороне от событий.

И этот Кропотин. Старый друг брата, никогда ранее не заподозренный в приличном умении драться. А вчера он вырубил не кого-нибудь, а парней из охраны Церетели. Где же он служил?

А Церетели припомнил-таки Владу вчерашнее происшествие в клубе «Полишинель».

— Справился с малэнькими, да? — хмуро сказал он. — Они тебя просто нэ узнали, а ты…

— Маленькие? — отозвался Влад. — Да они моего брата чуть не убили.

— Брата? — переспросил Церетели и похлопал крошечными глазками. — А, ну-ну, — как-то странно произнес он и больше о Дамире и Винни не заговаривал.

Через пять дней Кропотин снова отправился в иммунологический центр профессора Монахова. Его сопровождал Илья.

Нет ни малейшей необходимости говорить о том, как прошли эти несколько дней для Димы. Сказать, что он шарахался от людей и старался как можно меньше попадаться на глаза друзьям и даже матери, — значит ничего не сказать. Теперь он прекрасно понял, как чувствовали себя прокаженные, которым в средние века надевали на голову мешок с прорезями для глаз и вешали на шею колокольчик, чтобы люди обходили больного стороной.

И еще — он прекрасно помнил, как вздрогнула ладонь Ильи Свиридова, когда ее коснулась рука человека, который уже сам начал считать себя проклятым. Его, Дмитрия Кропотина, рука.

Кропотина ждали. Когда он прошел в кабинет, где ему за несколько дней до того сообщили неутешительные результаты анализов его тест-проб на ВИЧ-инфекцию, негромко беседовавший с какой-то раскормленной теткой пожилой врач так и подскочил на месте, увидев Диму:

— Если не ошибаюсь, Кропотин?

— Да, это я.

— Пройдемте со мной. Одну минуту, Марь Сергевна, только сдам молодого человека Михаилу Иннокентьевичу и тотчас вернусь к вам.

Слово «сдам» Кропотину определенно не понравилось.

Почтенный эскулап провел Диму длиннейшим коридором, время от времени критически осматривая посетителя и что-то сдавленно бормоча под нос.

Непонятно отчего, но это вселило надежду, что произошла ошибка.., впрочем, о чем это он? Если бы он был чист, какой прок всем этим докторам водить его по кабинетам, делать анализы и смотреть на него с тем оскорбительным интересом, с которым путешественник Пржевальский, должно быть, смотрел на лошадь имени себя, любимого.