Сергей Зверев - Экстремальная зона Страница 8

Дингли присутствовал и при доставке груза на аэродром — естественно, под охраной. Там же он познакомился с экипажем. Англичанин придирчиво, словно сканируя, вгляделся в лицо командира вертолета — крепкого седоватого мужика со шрамом на щеке. Будучи человеком въедливым, гость хотел быть уверенным в каждой мелочи.

Командир был одет в коричневую, видавшую виды кожанку, под которой виднелась серо-голубая форменная рубашка. На ногах красовались громадные резиновые охотничьи сапоги с завернутыми голенищами. Такая обувь в здешних широтах часто практикуется, так как летать пилотам приходится в самые глухие уголки тайги, где полно и болот, и озер, и рек — больших и малых. Соответственно, и садиться приходится чаще всего не на бетон и асфальт…

— Как ваш аппарат, выдержит? — пожав руку, поинтересовался Дингли у того, кто должен был доставить его и груз в целости и сохранности.

— Что я могу сказать, — усмехнулся тот в усы, — дифирамбы петь можно до бесконечности…

— А все же? — сейчас британцу было важно услышать о вертолете от того, кто знает его до мелочей.

— Я вам так скажу: мнений можно услышать сколько угодно, — неторопливо проговорил собеседник, — но и критики вынуждены признать, что «Ми-26» — это единственное на сегодня транспортное средство, которое имеет огромное преимущество перед другими летательными аппаратами как по массе и габаритам перевозимого груза, так и по экономичности перевозок.

— А вы-то сами как считаете? — не успокаивался дотошный иностранец.

— Да посудите сами: вертикально поднять двадцать тонн, перенести на необходимое место и вертикально опустить! — развел руками вертолетчик. — Если «двадцать шестой» не берет груз, значит, уже никто не поможет. Да вот, кстати, когда в Афгане в горах падают транспортные вертолеты «СН-47» «Чинук», то снимать их американцы просят как раз наши «двадцать шестые».

— Ну и как?

— Пока жалоб не было! — включился в разговор еще один представитель экипажа. — С поставленной задачей справляемся.

Второй пилот на своем собственном опыте проверял эти аппараты в конце девяностых.

— …Чечня стала первым настоящим боевым крещением, — рассказывал он внимательно слушавшему британцу, — гоняли тогда «Ми-26» и в хвост и в гриву. Возили все: от людей до боеприпасов. Я так скажу: переоценить аппараты невозможно. Без них наши потери были бы тогда на порядок выше.

Дингли, кивая, слушал.

— Да, — предался пилот воспоминаниям, — вот ведь было время! Тогда в Чечне экипажи месяцами жили в кабине. Утром машину запустили, кофе попили, и вперед — целый день мотаются по площадкам, вечером зарулили, картошку на плитке поджарили, по сто граммов фронтовых — и спать, а завтра все сначала. И так месяцами без выходных и проходных!

Дингли покачал головой, думая о том, насколько загадочна русская душа. Ведь если гулять — то так, чтобы стекла летели направо и налево, а работать — до потери сознания…

— В ущелья мы заходили без сопровождения, — продолжал второй пилот, победоносно поглядывая на собеседника. — Вот, скажем, «Ми-24» не могут развернуться на сто восемьдесят градусов, а «двадцать шесть» — запросто. Этот все может!

Услышанное от непосредственных участников эксплуатации окончательно уверило англичанина в надежности винтокрылой машины. В приподнятом настроении Дингли отправился обедать. Уж ему-то с детства было известно, что главное — это порядок. Ну, а то, что он воспринимал его по-своему, было его личным делом.

Через некоторое время процесс подготовки к вылету был завершен, о чем британцу было незамедлительно сообщено.

— Можем лететь, — доложил пилот, — хоть через час. Мы готовы.

— Хорошо, спасибо, — кивнул британец, — но мне надо уладить еще кое-какие дела.

— В таком случае мы ждем команды, — пожал плечами представитель экипажа, — мы на месте, так что как только…

— Да-да, я сообщу вам. — Дингли медлил с вылетом, словно ожидал чего-то.

Аэропорт жил обычной для него трудовой жизнью. Садились и взлетали многочисленные самолеты разных авиалиний, лихо, словно бабочки, вспархивали в воздух легкокрылые «Аны», с глухим жужжанием поднимались вертикально вверх вертолеты.

Глава 6

Огромная река в окружении бесконечной тайги величаво несла свои воды. Она раскинулась широко, и в этой суровой величавости чувствовалась какая-то первозданная, дикая красота, которую часто даже не можешь оценить, находясь там, где цивилизация уже давно внесла свои коррективы.

Берег, что был поближе, отличался от противоположного. Если тот был низким, то этот выглядел внушительно. Сразу же из воды вырастали каменные кряжи, вертикально уходящие вверх, а на них раскинулось зеленое море тайги. Огромные деревья гордо возносились к небу. Иногда между каменными исполинами случались прогалы, и тогда берег спускался к воде, нарушая единство каменных глыб.

День был ветреный, и мешанина облаков с большой скоростью неслась на юго-запад, создавая все новые, мгновенно меняющиеся картинки над головой. Рваные куски облаков налетали друг на друга, исчезали, появлялись и снова пропадали.

По реке двигался губернаторский катер, уверенно разрезая воду и держа хороший, ровный ход. Впрочем, «катер» скорее был похож на пароход. И масштабы, и убранство, и мощность-все это никак не позволяло назвать его катером. Впрочем, как известно, дело не в названии…

Судно было выкрашено в белый цвет и смотрелось очень нарядно. Ничего удивительного — средства господина Пересветова позволили катеру стать одним из лучших на огромной реке. На него он денег не жалел. Внешний вид, интерьеры, каюты, техника — все было «на уровне», и даже более того, выполнено по последнему слову дизайна. Полновластный хозяин огромного региона должен был быть во всем первым. На палубе возвышался джип, который, похоже, в этом путешествии обязательно должен быть использован.

Широкий пенный след тянулся за судном. На ветру трепетал российский триколор.

Батяня стоял у борта, глядя на чудные таежные пейзажи, раскинувшиеся вокруг. Подобное зрелище могло бы подвигнуть любую впечатлительную душу на создание картины, стихотворения или чего-нибудь в этом роде. К сожалению или к счастью, таковых персонажей на судне не имелось. Здесь собрались люди с несколько иными наклонностями и интересами.

Все говорило о том, что на многие десятки километров вокруг нет ни единого человека. Отсутствие людей, как это обычно бывает, позволило здесь сохраниться огромному количеству рыбы и дичи. Картина первозданной природы сопровождала судно, идущее к четко намеченной цели.

Батяня глядел на всю эту роскошь, вспоминая о том, что именно в этих местах, по замыслу тех, кто когда-то руководил Союзом, ландшафты должны были измениться до неузнаваемости. По планам развития энергетики в СССР здесь планировали построить мощнейшую на то время в мире ГЭС. Образовавшееся море должно было слиться с громадным водохранилищем на еще одной великой сибирской реке, и из получившегося объединенного Сибирского моря вода пошла бы в Среднюю Азию. По расчетам ученых-придурков, дефицит воды в далеких азиатских песках должен был быть ликвидирован с помощью такого простого и действенного решения. В прессе уже рекламировались грандиозные превращения, но, к счастью, план так и не реализовали.

Батяня покачал головой, представив себе то, что на самом деле произошло бы здесь — появление невероятных размеров болота, исчезновение рыбы, изменение климата и прочие проблемы. Да, слава богу, что до этого не дошли руки!

Рядом с Лавровым на судне присутствовал и сержант Ломакин. Для него эта экскурсия оказалась еще большим сюрпризом, чем для командира. Батяня взял парня по нескольким причинам. Во-первых, Ломакин был как раз из этих мест. Во-вторых, он воспитывался не в панельной многоэтажке. В-третьих, происходил из семьи потомственных охотников-сибиряков. Поговорив с ним, Батяня убедился, что флору, фауну и массу полезных вещей касательно здешней природы парень знал преотлично. А весьма немаловажным фактором к перечисленным было то, что Ломакин — парень честный и открытый.

Вполголоса переговариваясь с сержантом, Лавров интересовался самыми разными здешними «деталями».

— …Ниже идут петляющие, медленные участки. Там полно окуня и щуки, — рассказывал сержант, — затем течение убыстряется; появляются перекаты, каменистые и песчаные косы. Здесь уже можно ловить сигов, а на быстринах — хариуса. Ну, понятно: таймень, ленок…

— Я вижу, ты это все основательно изучил, — одобрительно хлопнул его по плечу Батяня.

— А как же, товарищ майор! Я ведь с детства на реке да в тайге. А какие места на притоках! Одна Самариха чего стоит, — с воодушевлением проговорил Ломакин, — тут их две — большая и малая.

— Малая, говоришь…