Андрей Ефремов (Брэм) - Военные пацаны Страница 8

А автомат я потом уже за три миллиона рублей продал, денег хватило некоторое время прожить…

По всей видимости, на Сергея этот рассказ произвел сильное впечатление. Уже на борту вертолета он меня спросил:

– Слушай, Антоха, а ты бы защищал моих родителей?

Признаться, я не понял, о чем речь:

– От чего?

– Этот парень, чеченец, про одноклассника рассказывал. Если бы у нас дома такая же ситуация была, ты бы защищал моих родителей?

Надо сказать, Сергей – мой старинный друг.

«Мы здесь для того и находимся, чтобы спасти Р-родину! На нас с великой надеждой смотрит все прогрессивное человечество! Россия в опасности! На нас возложена почетная миссия…» Нет, этого я не говорил. Даже и не думал. Ответил просто:

– Конечно, Серега!..

Как ни высокопарно это звучит, но у каждого своя работа: мы здесь для того и находимся, чтобы дома не случилось подобной ситуации.

– Представить страшно…

– Надеюсь, до такого не дойдет.

Байка

Раз споткнулся – споткнешься семь раз.

Полевая мышь, обнаружив в мусорной яме кусочек черствого хлеба, бежала домой, в свою норку, где ее с нетерпением ждали маленькие, недавно произведенные на свет мышата. Не забывая время от времени посматривать на хмурое недоброжелательное небо, откуда в любой момент могла спикировать смерть в виде орла или какой-нибудь другой большой птицы, как капелька ртути катилась она по известной только ей дорожке. Причем не забывала по пути придерживаться скоплений больших камней: под ними и между ними в случае внезапной опасности можно найти надежное прибежище.

Еще одна гряда; обогнув ее, мышь выбежала на открытое место и… в этот момент на нее наехало равнодушное ко всему живому колесо автомашины чеченского полковника.

«Уазик» с вооруженными лицами кавказской национальности, но разодетыми, как российские федералы, разве что почище и все поголовно в натовском камуфляже, притормозил возле БМП, с которой разгружались прибывшие с гор уставшие милиционеры. На лобовом стекле машины видна бумажка с изображением российского флага и печатью. Пропуск – значит, союзники, иначе бы в группировку не пропустили. По всему видно – сидящие в машине люди не могут сориентироваться: озираются, вроде ищут что-то.

Сылларов, проходя мимо, проявил здоровое любопытство; при этом, сам того не замечая, ступил ногой на то, что осталось от несчастной мышки (в природе все взаимосвязано: трагедия этой серой мыши косвенно отразится на дальнейших событиях в героической жизни Владислава).

– Здгавствуйте! – Заметив, что край накинутого на плечо солдатского одеяла волочится по земле, поправил. Непроизвольно дал о себе знать ментовский рефлекс: – Кого ищем?

– Здравствуйте, – вежливо поздоровался и полковник, представился: – Полковник Такой-то, чеченский УБОП. – На Владика это не произвело никакого впечатления, он на всяких насмотрелся. – А где здесь якутский командир?

Владик показал рукой направление:

– Во-он синий вагончик с антенной, там он. – И собрался было уже идти дальше, но полковник задержал:

– Слушай, тебя как звать? – Полковник с виду мужик солидный, но в сером выцветшем камуфляже выглядит по-боевому, простецки. – Вы – ногайцы?

– Владислав. Якуты мы.

– Ого! – Судя по всему, полковник, да и не только он, тоже удовлетворил свое любопытство, махнул рукой. – Поехали!

Хлопнули двери, машина рванула в сторону вагончика, где проживали командиры группировки и отряда.

– Ого-ого… – задумчиво повторил Владислав вслед, и еще раз погромче, но с нотками восхищения, – о-го-го! – И направил стопы в сторону своей палатки, возле которой, сидя на снарядном ящике, нес нелегкую службу молоденький мазутный вечный дневальный-постовой.

– Как дела, Костя, все пучком?

– О, Владик, привет! Прибыли? – Солдат заметил непорядок: – А у тебя одеяло по земле волочится!

– О, епти! – Поправил. – Что делаешь?

– Да них… да вот, облаками любуюсь…

Вечный дневальный – это, конечно, громко сказано: всего лишь неполных два месяца – это намного точнее будет. Костя проходил учебку в танковых войсках, его натаскивали на командира танка «Т-90». Буквально в последние дни перед выпуском командование решило провести учения, максимально приближенные к боевым, и заодно принять экзамены на уже всемирно известном танковом полигоне в Дарьяльском ущелье. Ущелье это находится на территории Северной Осетии; в свое время там, в высокогорных условиях, проходили горную подготовку отправлявшиеся в Афганистан спецназовцы.

Генералы с полковниками в присутствии приглашенных телевизионщиков с наблюдательной вышки понаблюдали за слаженными действиями танкистов в горных условиях, восхищенно поцокали языками – надо бы это дело по установившейся доброй традиции и отметить. По окончании приготовленных заранее запасов подзывают к себе лучший Костин экипаж, суют парням деньги наивных налогоплательщиков и отдают приказ как можно скорее доставить на вышку ящик водки. Ближайший интересный магазинчик находится выше – на территории Ингушетии, в мелкотравчатом поселке Чми.

Танк вылетает из ущелья на шоссейку, мчится мимо серьезно укрепленного пограничного блокпоста «Кавдаламит». Менты его не тормозят: мчится, значит, так надо, даже в ответ на Костино приветствие руками помахали. И надо ж такому случиться – мужик, хозяин заведения, уже закрывает дверь магазина на замок. Не успели! Костя, как самый главный в экипаже, просит хозяина поначалу вежливо: «Извините, пожалуйста, будьте любезны» и т. д. Хозяин некультурный попался, хамит: «Не видишь? Закрыто уже!»

А солдаты, надо сказать, весьма злы на местное население: не секрет, бывали случаи, когда солдатики частенько пропадали из этого ущелья, а «мирные жители» их потом либо перепродавали в рабство, либо требовали выкуп у родственников. Но власти с командованием, несмотря на то что контрразведка обычно о таких делах была прекрасно осведомлена, почему-то не торопились вызволять пленников. Правда, одному солдатику крупно повезло: с ним в зиндане сидел известный футболист, однофамилец; после получения денег за спортсмена по ошибке отпустили солдата: живи, говорят, свободным! Всем известный факт: продажа боевиками тел казненных солдат за огромные деньги матерям – тоже бизнес, поставленный на конвейер.

Конечно, были случаи освобождения заложников, но в основном только силовыми методами: либо во время жестких зачисток населенных пунктов силами федеральных войск, либо в результате предъявляемых злыми командирами подразделений ультиматумов главам администраций поселков: «Или отдавайте нам пленных солдат, или разнесем ваш поселок ко всем матушкам!»

Памятуя о таких случаях, а также о том, что генералы ждут-с, Костя, запрыгнув в башню, подает команду:

– Экипа-аж, на боевой расчет перейти!

Лязгают люки, механизмы.

– Наводчик, по вражеской цели – магазин сельпо, наводи!

Пока башня танка с угрожающим звуком разворачивается, поступает команда заряжающему:

– Кумулятивным снарядом!.. – Ствол орудия уже уперся в дверной замок, еще немного, и дверь вместе с проемом попросту выдавится.

– Не нада снарядом! – Хозяин грудью встал на защиту своего денежного станка и стал лихорадочно совать ключ в замок. – Берите-берите, не нада денег!

Костя широким жестом барина отдает хозяину заведения деньги и летит обратно за получением благодарности от генералов, торопится. На обратном пути, на Кавдаламите, менты все-таки осуществляют попытку остановить «Т-90»; оказывается, к ним тоже какой-то генерал прибыл с проверкой и со свитой, и необходимо, стало быть, показать ретивость в службе. Костя, чтобы никого не раздавить, подает команду остановиться; танк даже несколько занесло при торможении, отчего толпа бдительных проверяющих резво отскочила в сторону.

– Чего надо? – спрашивает из люка Костя, услужливо так, с готовностью оказать любую посильную помощь, но в то же время с достоинством. – Случилось что?

– Я генерал Такой-то (то ли Капустин, то ли Фаршев). Вы кто такие, почему не знаю, что тут ездите?!

Командир экипажа в клубах поднявшейся пыли все же разглядел генеральские погоны, но эмблемы вроде не войсковые, эмвэдэвские:

– Очень вас прошу (вырезано цензурой), будьте так любезны (вырезано цензурой), извините, пожалуйста (вырезано цензурой), торопимся, генерал! – И покатил дальше.

Через некоторое время после получения благодарности от командования последовало торжественное срезание сержантских лычек перед строем – это хозяин магазина с тем генералом пожаловались руководству воинской части на солдатский беспредел и хамство.

С тех пор Костя подходил к любимому танку только темными холодными ночами, пока никто не видит, да и то – разогреть двигатель машины. Но тот факт, что телевидение успело показать лучший Костин экипаж и крепкое генеральское рукопожатие, грел материнское сердце дома и долгими промозглыми ночами душу Кости.