Андрей Воронин - Комбат Страница 8

– Ну и что из того? Да проходи в квартиру, что стоишь на пороге? , – Я, знаете, Борис Иванович…

– А откуда ты знаешь мое имя?

– Мне сказала мама и участковый.

– Участковый уже и к тебе приходил?

– Да, еще вчера.

– Ну, и что же ты хочешь мне сказать?

– Я хочу извиниться, Борис Иванович, за своих приятелей. Они не хотели начинать драку.

– Как это не хотели? Выходит, я ее начал, да? Захотел и начал?

– Нет-нет, вы не поняли. Они не хотели, но начали, так бывает, не верите? – и девушка тут же расплакалась навзрыд так, как плачут уже не дети, а взрослые женщины.

Она прижала ладонь к лицу, и ее плечи мелко-мелко задрожали.

– Бывает, да…

– Да успокойся ты в конце концов! Не люблю слез.

Особенно не люблю, когда плачут молодые красивые девчонки. Пройди на кухню, садись.

Не надо разуваться, я уже собирался уходить.

– Я не вовремя?

– Вчера было не вовремя.

– Ой! Все в голове путается.

– Сядь вот здесь и расскажи.

Борис Иванович Рублев обнял за плечи девушку, провел на кухню и усадил на тот стул, на котором еще несколько минут назад сидел сам.

– Я.., знаете… Кризис мне нравится, мы с ним хотим пожениться.

– Так это он тебя прислал?

– Нет, нет, Борис Иванович, он лежит в больнице. Ему больше всех досталось.

– Ага, понятно.., лежит в больнице. Так ты, значит, сама, по своей инициативе?

– Да, сама. Не пишите заявление на моих друзей, а то их посадят в тюрьму. Понимаете, посадят в тюрьму! И Кризиса тоже.

– Понимаю, посадят. И поделом будет. Может, тогда поймут, что взрослым всегда надо уступать дорогу. Ну и кличка же у твоего дружка!

– Борис Иванович, Борис Иванович, – голос девушки дрожал, а когда она отняла руки от лица, он увидел, как по бледным щекам ручьями бегут крупные слезы, такие если и захочешь не увидеть – придется.

– Не плачь, хватит. Значит ты просишь, Лиля, чтобы я не писал заявление? Да я, к твоему сведению, не собираюсь никому жаловаться.

– Не собираетесь? – словно бы не поверив услышанному, Лилия вскинула голову, тряхнула светлыми волосами и уже совсем по-другому посмотрела на этого сильного, уверенного в себе мужчину.

– Конечно, не собираюсь, я не привык жаловаться. Натура не та.

– Ой, как хорошо! Так значит, их не посадят? А участковый говорил…

– Неважно, что говорил участковый.

– Ой, извините, извините, я расплакалась, как ребенок. Извините.

– Ничего страшного. Хочешь чаю?

– Да, хочу. Нет, не хочу, – тут же спохватилась девушка, поняв, что мешает.

Комбат посмотрел на нее чуть свысока, но с каким-то отеческим участием.

– Успокоилась? – комбат налил ей чашку чая, бросил ломтик лимона и поинтересовался. – С сахаром или без? Конфет и шоколада у меня нет, ты уж извини.

– Не надо мне ничего, ни конфет, ни шоколада. Только не пишите заявление.

– Но мы же договорились, я никому никогда не жалуюсь, я не привык.

– Как хорошо, что вы такой!

– Ладно, не надо, я сам прекрасно знаю, какой я. И твои похвалы мне не нужны.

– Ой, вы не знаете, Борис Иванович! Не знаете. Я так вам благодарна!

– Скажи, кто тебя научил пойти ко мне.

– Никто не учил. Я уже взрослая и все понимаю. Я сама, Борис Иванович.

– Ну ладно, сама так сама. В общем, считай, мы обо всем договорились. И я выпью с тобой чаю.

Борис Рублев и Лиля Свиридова сидели в маленькой кухне и пили чай.

– Ты учишься в школе? – спросил Рублев. – Только не ври.

– Да, в десятом классе.

– А почему сейчас не на занятиях?

Девушка замялась.

– Как-то…

– Ну же, почему? – уже строго – так, будто перед ним была не школьница, а молодой боец его бывшего подразделения, спросил Борис Рублев.

– Я пойду в школу завтра. Сегодня я хотела поговорить с вами.

– Могла бы и вечером поговорить, после школы. Ты меня соучастником своих безобразий не делай.

– Я боялась, что не успею. Я всю ночь не спала, плакала…

– Вот еще! – словно не веря услышанному, заулыбался комбат. – А ты, я смотрю, хорошая девчонка. Небось, учишься неплохо?

– Да неплохо, без троек, Борис Иванович.

Но это теперь, раньше хуже училась.

– Без троек – это совсем хорошо. А куда собираешься поступать? – не зная, что еще спросить задал вопрос Борис Рублев.

– Я еще не решила. Хочу стать фотомоделью. Только не подумайте, я знаю, что это работа, а не развлечение и не разврат.

– Кем-кем? – заулыбался комбат, и его улыбка словно обезоружила девушку. Она даже поперхнулась чаем.

– Фотомоделью.

– Ты – фотомоделью?

Девушка кивнула.

– Интересно… В мое время таких профессий не было, – комбат взглянул на часы. – Знаешь, Лиля, передай своим ребятам, что я никуда не буду писать – никаких заявлений. Объясни им, чтобы они запомнили на всю жизнь: старшим всегда надо уступать дорогу, всегда надо снимать шапку, когда входишь в дом, и всегда надо говорить спасибо, когда тебе сделали что-то хорошее.

– Спасибо, – пробормотала Лиля, явно смущаясь. Ее щеки тут же порозовели, а глаза вновь заблестели. Девушка была готова расплакаться.

– Ладно, тебе, успокойся. У меня еще есть дела.

Пойдем.

– Давайте я помою посуду?

– Да ты что! Думаешь, Борис Рублев не может сам помыть посуду?

– Нет, я просто хотела вам помочь.

– Не надо.

Лиля посмотрела на умывальник, полный грязных тарелок, и комбат почувствовал смущение, почувствовал, что и он краснеет.

– Черт побери, – пробормотал Борис Рублев, – действительно, девушка права. Надо убрать, надо вымыть квартиру. А то я уже совсем дошел, наверное, недели две не убирал.

Они вышли на площадку. Лилия вновь принялась благодарить Рублева.

А он махнул рукой:

– Да хватит тебе! Иди лучше учи уроки, а то не станешь ты никакой фотомоделью и придется идти работать водителем троллейбуса или трамвая.

Лиля рассмеялась. Ее смех был веселым и добродушным, как и улыбка.

– Да-да, я пойду. Извините, – и Рублев услышал, как девушка быстро побежала по ступенькам.

«Хорошая, в принципе, девчонка, только водится со всякими шалопаями. Хотя, может быть, я просто чего-то в этой новой жизни не понимаю или, как говорит молодежь, не „догоняю“?»

Комбат вышел на улицу, вдохнул непривычно холодный влажный воздух.

«Теперь куда?» – задал он себе вопрос и, увидев на стоянке несколько такси, заспешил к ним.

– Доброе утро, – открывая дверь, пробурчал Борис Рублев, усаживаясь на переднее сиденье.

– Какое, на хрен, доброе! – пожилой таксист посмотрел на забрызганное дождем стекло.

– Да, не очень доброе, – согласился Рублев, – но от моих слов оно хуже не стало.

– Куда поедем, командир?

– Поедем вначале на Малую Грузинскую.

– Это не близкий путь.

– Да, не близкий.

– Значит, и дорогой.

– Не бойся, я не скажу потом, как приедем, что забыл деньги дома.

Мотор взревел, и машина понеслась, разбрызгивая лужи и изредка сигналя. Комбат откинулся на спинку сиденья, вытянул вперед руки и посмотрел на ссадины на своих суставах.

Тут же смутился, сунул руки в карман, нащупал пачку сигарет и две зажигалки, одна из которых уже не работала. В пачке осталась одна сигарета.

«Странно, – подумал комбат, – и вчера вечером, когда я выходил из такси, у меня оставалась одна сигарета – вот она. А я продолжал курить ночью, курил утром, откуда же взялись для этого сигареты?»

И только сейчас до него дошло, что у него дома, на кухне, лежала пачка, в которой лежало несколько сигарет. Комбат улыбнулся.

– Что, настроение хорошее? – наконец-то чуть дружелюбнее, чем раньше, осведомился у своего пассажира водитель.

– Да ничего, вроде бы, распогодилось, – признался Борис Рублев.

– Я вот и смотрю на вас, сидите, улыбаетесь.

Наверное, в гости едете?

– А как вы догадались?

– Не знаю, – пожал плечами пожилой таксист, – лицо у вас хорошее.

– Хорошее? – словно бы не поверив услышанному, спросил комбат.

– Когда человек улыбается, у него всегда выражение лица лучше, чем на самом деле.

– Это точно, – сказал Рублев. – А вы на Кутузовском сегодня не были?

– Был, видел, – сразу же поняв, о чем хочет спросить пассажир, сказал таксист. – Да, взорвали, такую тачку испортили… Такой «мерседес»!

– Все погибли?

– Вот этого я не знаю.

– А передали, что погибли все.

Водитель повернул ручку настройки, и в салоне раздался треск, разложенный пополам двумя колонками, стоящими сзади. Водитель поймал радио-роке, и в салоне зазвучала музыка.

А возле Белорусского вокзала машина такси свернула и водитель, даже не поворачивая головы, торопливо поинтересовался:

– Куда на Малую Грузинскую?

– Поезжай вперед, я скажу, где остановиться.

– Как прикажете, – водитель прибавил газа, обогнал серый «вольво», затем два «форда».

А Борис Рублев постучал по панели;