Кирилл Казанцев - Чемодан. Вокзал. Обойма Страница 8

Ларин и Вахид висели на разных концах страховочного троса, переброшенного через балку, и раскачивались. Тонкий страховочный тросик мог и не выдержать двоих. Он тихо потрескивал, переползая по острому краю металлического профиля. Перевешивал более тяжелый Ларин. Андрей протянул руку к сварщику, приблизил его к себе. Тросик предательски треснул; одна из прядей отскочила, свилась змейкой.

– Не дыши и держись за меня… – прошептал Ларин и потянулся свободной рукой к балке.

– Сорвемся, бригадир, – шепотом ответил Вахид.

– Может, и так. Но будет это в другой раз.

Ларин зацепился-таки за балку. А затем они, помогая друг другу, все же сумели вскарабкаться на ферму.

– Вот же черт, – Ларин посмотрел вниз на распростертое тело Ширинбекова и добавил: – А ты и в самом деле счастливый.

Вахид в ответ ничего не мог сказать. Его буквально трясло от страха. Внизу возле разбившегося Ораза уже собирались рабочие.

– Ладно, – Андрей похлопал сварщика по плечу, – нечего здесь рассиживаться. Надо народ успокоить.

«Шестерки» Ширинбекова, спрятавшиеся где-то под крышей, боялись высунуть нос. Ларин сбежал по гулкой металлической лестнице и стал перед полукольцом рабочих. Между ним и гастарбайтерами лежало мертвое тело их односельчанина. Каким бы ни был этот человек при жизни, но он был их земляком. А Ларин, даже немного умевший говорить на их языке, все равно оставался чужим. Подоспел и запыхавшийся Вахид. Он так и не решил, рядом с кем ему стать: с Андреем или с соплеменниками. Обстановка накалялась. Одно неосторожное слово могло взорвать ее. Бригадир нагнулся, поднял с земли газетный сверток и подал его сварщику.

– Держи свои деньги, – Ларину даже пришлось повторить. – Держи, – прежде чем Вахид решился прикоснуться к свертку. – Так будет с каждым, кто решится устанавливать тут свои порядки и грабить своих. Это всем ясно?

Андрей переводил взгляд с одного рабочего на другого. Никто не выдерживал его взгляда, все опускали головы.

– Может, кто-то хочет вызвать милицию? – спросил он.

Ответа не последовало.

– Тогда запомните все – Ораз был, но потом просто исчез. Ушел куда-то и не вернулся. И то, если только вас будут об этом спрашивать. Долго еще таращиться будете? Теперь все. Никто не будет никому отдавать свои деньги. Что заработали – все ваше.

– А с ним что делать? – наконец-то прорезался голос у молодого землекопа в выцветшей тюбетейке.

– Мало вы всякого строительного мусора на площадке в землю закопали? Ему самое место вон там, – и Андрей указал на глубокую яму, в которой только вчера установили фундаментные блоки.

Фонари на стройке погасили. Работали молча, но быстро и слаженно. Даже «шестерки» погибшего примкнули к общему делу. Никому из рабочих не хотелось, чтобы тут появилась милиция и началось разбирательство. Ведь тогда прощай работа в Москве и надежда хоть немного заработать. Мертвое тело закрутили в простыни и опустили на дно котлована. Загудела бетономешалка, и вскоре раствор уже лился на мертвого Ширинбекова. Поверх бетона набросали земли, и вскоре уже ничто не свидетельствовало о разыгравшейся на стройке трагедии.

– Все, на сегодня хватит, – приказным тоном произнес Андрей. – Завтра встанете на рассвете и закончите начатую работу.

Гудели на ветру натянутые тросы подъемного крана. Посвистывал ночной ветер в хитросплетениях металлических конструкций. Щелкала и звенела жесть временной крыши. Неподалеку переливалась огнями проезжавших машин московская Кольцевая дорога.

Ларин чувствовал себя уставшим и опустошенным. Он совсем не хотел убивать Ширинбекова. В конце концов, у него и не было морального права вторгаться в устоявшуюся жизнь этих людей, менять порядки. Он, как и подавляющее большинство жителей столицы, предпочел бы не замечать того, что творится в среде гастарбайтеров. Но сейчас Андрей не принадлежал себе. О личных желаниях и предпочтениях следовало на время забыть. Ведь он являлся бригадиром. Чем больше узнаешь о внутренней жизни закрытого сообщества, тем потом будет легче.

Андрей хлопнул дверью вагончика-бытовки и лег на старый продавленный диван, даже не снимая обувь. Он слышал, как по соседству с ним за перегородкой устраиваются на ночлег его азиаты. Шуршали, разрываясь, пакеты с макаронами быстрого приготовления, булькал электрочайник. Люди шептались. Кто-то даже негромко напевал что-то свое – протяжное. Уставшие за день люди вели себя так, словно ничего экстраординарного и не случилось. Они смирились с тем, что здесь, в Москве, один из них может запросто исчезнуть. Каким бы негодяем ни был Ораз Ширинбеков, но у себя на родине они похоронили бы его как человека. Голоса сделались тише, словно отдалялись. Сон наконец сморил Андрея.

Проснулся он внезапно – от криков и звука ударов. Вагончик-бытовка буквально содрогался, как небольшое суденышко, попавшее в шторм. Ларин даже не успел толком понять – явь это или продолжение сна, как хлипкая фанерная дверь, ведущая в его бригадирскую коморку, проломилась. И кто-то стремительно, как дикое животное, бросился на него. Противник был щуплый, но в нем ощущалась отчаянная сила. Он набросился на Андрея с таким остервенением, словно от исхода схватки должен был решиться вопрос жизни или смерти.

Мужчины обычно так не дерутся. В ход пошли не только руки, ноги, голова, но и зубы. В полумраке хищно поблескивали раскосые глаза, пальцы тянулись к шее. Ларин сбросил с себя мелкого противника, тот гулко ударился о стену, но тут же вскочил на ноги, с криком подпрыгнул, намереваясь обрушиться на Андрея. Он был похож на крысу, атакующую человека. Ларин, схватив стул за спинку, швырнул его в нападавшего. Затрещали, разлетаясь, деревяшки. Андрей снес плечом остатки двери и выскочил в соседнюю часть вагончика. А там уже творилось нечто невообразимое. В воздухе словно метель мела. Летали перья, выпотрошенные из подушек. Свистели, рассекая воздух, цепи. Мелькали увесистые дубинки и арматурины. Люди катались по полу, сцепившись друг с другом. Хрип, ругательства, стоны слышались со всех сторон. Судя по распахнутой настежь двери и крикам, доносившимся с площадки, драка шла уже и там. Не разбирая, где тут свой, где чужой, Андрей несколько раз ударил ногой по оказавшимся на его дороге и выскочил из вагончика.

До этого он терялся в догадках, что происходит. Кому понадобилось нападать на его нищих рабочих? Теперь же кое-что прояснялось. На них напали такие же выходцы из Азии. Но только выглядели они уже куда потрепаннее: заношенная одежда, худощавые лица, голодные глаза. В первую очередь их интересовали деньги. Кто-то проследил, что сегодня на стройку привезли зарплату. Но эта стая налетчиков не брезговала и продуктами питания. Ларин видел, как из бытовки тащат коробки с макаронами, консервы, сигареты. Но и его гастарбайтеры не сдавались. Сварщик махал перед собою сжатым в руке оголенным кабелем. Когда он задел медью железную обшивку вагончика, вспыхнул сноп искр. Рабочие уже успели вооружиться кто чем мог. В воздухе мелькали кирпичи, лопаты, кирки, гвоздодеры, обрезки арматуры.

Всякие побоища доводилось видеть Андрею в жизни. Дрались мастера рукопашного боя, матерые бандиты, хулиганы и просто пьяные. Но сегодняшнее ночное зрелище было одним из самых впечатляющих. Не по количеству пролитой крови, не по сломанным носам и разбитым головам, а по той ожесточенности, с которой люди дрались за пропитание и мизерные деньги.

На гастарбайтеров, получивших сегодня деньги, налетела не толпа, а именно стая, свора, где каждый мыслит себя не столько индивидуумом, сколько частью группы. А потому инстинкт самосохранения, присущий даже животным-одиночкам, отходит на второй план, но лишь до того момента, как в руки попадает добыча.

Зрелище было настолько страшным, что Ларин чуть не пропустил удар багром, сорванным с пожарного щита. Спасло то, что он заметил четкую тень на стенке бытовки. Вот тогда и включились отработанные до автоматизма навыки, приобретенные во время тренировок. Силу, вложенную противником в удар, всегда можно использовать против него самого. Андрей уклонился. Тяжелый багор, не найдя, во что удариться, не найдя цели, потянул за собой щуплого брюнета в потертой джинсовой куртке не по размеру. Оставалось только вырвать багор у него из рук и ударить сзади. Брюнет врезался головой в стенку, отскочил назад и схватился за темечко. Из-под грязных пальцев потекла кровь. Ларин не стал валить его с ног. В этом уже не было смысла. Он просто крикнул, зарычал на него, замахнулся, как если бы видел пред собой одичавшую собаку. Щуплый парень в джинсовой куртке, петляя, побежал к прорезанной в сетчатом ограждении дыре. В ней по одному уже исчезали и те, кому досталась хоть какая-то добыча. Брошенные товарищами грабители остались в меньшинстве и вскоре были прижаты к штабелю железобетонных плит. Они еще скалились, размахивали цепями и обрезками арматуры, но уже не решались нападать сами. Гастарбайтеры были готовы прикончить их. В проигравших полетели куски бетона, обломки кирпичей.