Олег Колмаков - Злая память. Книга первая. Кавказ Страница 9

Вопрос быстро пробегает по живой цепочке: «Она всем даст?.. Она всем даст?.. Она всем даст?.. Она всем даст?..» – и теряется где-то там, в темноте подвала.

Ответ приходит, тем же «макаром».

«Всем!.. Всем!.. Всем!.. Всем!.. Всем!..»

– Ну, слыхал?.. Можешь спокойно ожидать своей очереди! – подтвердил крайний.

Обрадованный новобранец совсем осмелел и вновь интересуется.

– А как, насчёт нетрадиционного секса?.. Ну там, к примеру, в зад?..

– Да ты, совсем оборзел!.. – усмехается крайний и тотчас добавляет. – …А впрочем, сейчас узнаем!..

«В зад, дает?.. В зад, дает?.. В зад, дает?.. В зад, дает?.. В зад, дает?..» – уносится в темноту.

«Дает!.. Дает!.. Дает!.. Дает!.. Дает!..» – чуть позже вторит ему очередь.

Тут молодой, и вовсе погружается в мир своих грёз и ночных фантазий.

– А в рот, берет?

«В рот, берет?.. В рот, берет?.. В рот, берет?.. В рот, берет?.. В рот, берет?..»

«Нет!.. Нет!.. Нет!.. Нет!.. Нет!..»

– А почему? – удивляется салага.

«Почему?.. Почему?.. Почему?.. Почему?.. Почему?..» – негодует очередь.

«Голову, ещё не нашли!… Голову, ещё не нашли!… Голову, ещё не нашли!…»

Такого бурного фурора, Рудяев и вовсе не ожидал. Истеричный хохот, в буквальном смысле, сбросил всех с лавок.

– Ну, ты Рудяй и красава!.. – откашлявшись после минутного безумия, кое-как выдавил из себя Самолюк. Будто бы Рудяев лично участвовал в той вакханалии. – …Так этой суке и надо!..

Если вы подумали сейчас о некоем сумасшествии, то сразу оговорюсь о том, что «крыша» у Самолюка вовсе не «поехала». И анекдот он, конечно же, не принял за реальную историю. Просто в его (не такой уж, и длинной) жизни, была своя, роковая чеченская снайперша, расспросами о которой, время от времени и донимал его Якушев, и которую сам Самолюк, наверняка, запомнит до гробовой доски…

Около года назад, близ полевого лагеря десантно-штурмового батальона (в котором на тот момент и служил Самолюк), объявился вражеский «стрелок». Умело и грамотно меняя свои позиции, он планомерно отстреливал нашу «десантуру». При этом, сам оставался полностью неуязвим. Когда же, очередной жертвой снайпера стал земляк и лучший друг Самолюка, терпение Игоря иссякло. Словно одержимый он устроил настоящую охоту на «стрелка». В конце концов, это было делом его чести.

На исходе третьей недели, Самолюк всё же его «накрыл». Какого ж было удивление десантника, когда вместо ожидаемого матёрого боевика, он вдруг застал на месте преступления местную девку, на пару лет младше его самого…

О том, что было после, знали лишь двое: сам Игорь и уже мёртвая снайперша…

Ну, а позже…. Старшего сержанта Самолюка обвинили в зверском убийстве несовершеннолетней мирной девочки. Разжаловали в рядовые и взяли под арест. И только хлопоты Лютого спасли парня от военной прокуратуры и уголовного преследования…

– Пацаны!.. Вы, случаем не знаете, где можно разжиться мешком сахара, да полкило дрожжей? – будто что-то припомнив, невпопад поинтересовался Литвиненко.

– Кызыл! Своей тупостью, ты меня вовсе не раздражаешь!.. Ты начинаешь меня, уже пугать!.. – не сдержавшись, выкрикнул Якушев. – …Вот скажи: к чему ты сейчас об этом спросил?.. А впрочем!.. Сперва ответь мне, на иной вопрос!.. Там, под Ханкалой!.. Ты, наверное получил вовсе не лёгкую, а самую тяжёлую контузию?.. Причём, во всю голову, коль вопросы твои, день ото дня, всё дурнее и дурнее!

– А собственно, зачем тебе сахар?.. Да ещё и в таком количестве? – перебил Якушева Рудяев. – …На сладенькое, к дембелю потянуло?

– Ни в этом дело!.. – быстро осознав неуклюжесть и несвоевременность своего вопроса, Литвиненко поспешил со своими пояснениями. – …В складской подсобке я давеча приметил авиационный подвесной бак!.. Не меньше четырёх сот литров!.. Прапорщик Михайленко сказал: что тот, якобы, худой!.. И кроме, как на металлолом – он, дескать, более негоден!.. Однако я тщательно обследовал ту конструкцию и пришел к выводу о том, что наш прапор врет!.. Отличный и целый бак, да ещё и с герметичной крышкой!.. Вот и решил я его «дюзнуть», чтоб замутить в нём брагу!.. Прикиньте, сколько «пойла» с него выйдет?.. В общем, обо всех я тогда думал!.. А ты, Яшка!.. Ещё раз вякнешь, я те точно накостыляю!

– Литвин, оставь эту идею!.. – глядя на слегка придурковатое выражение лица сослуживца, при этом едва сдерживая смех, Самолюк всё же нашел в себе силы ответить серьёзно. – …Склады у нас, далеко не продовольственные!.. А в чеченское село, ходить не советую!.. Так что, обойдемся мы, как-нибудь без браги!.. Нам и канистры спирта, если пить будем аккуратно, до самого дембеля хватит!..

Хитрый прапор

Уж кто-кто, а прапорщик Михайленко на дальнем объекте был, пожалуй, единственным военнослужащим, ощущавшим себя здесь словно рыба в воде. Всё и вся ему было тут, до боли знакомо. В полной мере, он владел ситуацией и был в курсе: как громких, так и малозначимых событий. И даже (как ему самому казалось) он мог запросто предвосхитить кое-какое ближайшее будущее.

За сравнительно короткий промежуток времени Михайленко умудрившись пережить на стратегическом объекте с десяток коллег по интендантскому ремеслу. Точнее, он их просто на просто подсидел или выжил. В конечном итоге, прапорщик стал здесь единственным, кто имел неограниченный доступ ко всем складским ангарам.

Как не парадоксально это прозвучит, но от обычного прапорщика, в группировке Лютого зависело если не всё, то уж точно, очень многое. Аккуратно и незаметно Михайленко сосредоточил в своих руках кое-какие негласные (но от того, не менее значимые) рычаги управления. Став основным распорядителем армейского «арсенала», начиная от занюханных портянок и заканчивая современными переносными зенитно-ракетными комплексами. Он приобрел как определённое влияние, так и вполне конкретную власть. Ведь «на поклон» к прапорщику, рано или поздно, приходили все: и лейтенанты, и майоры, и полковники…

Отказать кому-либо (тем более, не обоснованно) Михайленко, естественно, не мог. В зоне боевых действий, шутки с поставками оружия были чреваты трибуналом или, того хуже, самосудом.

А вот придержать отгрузку, сославшись на какую-либо вескую причину; отгрузить совсем не то, что требовалось или отправить груз не по адресу назначению, якобы, случайно напутав – наш прапорщик мог запросто. Ну, а когда речь заходила о каких-либо сверх лимитах, уж тут-то Михайленко мог и вовсе позволить себе поизгаляться над тем или иным незадачливым офицером…

Сложившееся на складах и вокруг них положение вещей, когда обычного «каптёрщика» величают не иначе, как «чёрным кардиналом», а кое-кто из командиров, так и вовсе побаивался Михайленко – Лютого, как командира – естественно, ни коим образом не устраивало. Не устраивало подполковника, и кое-что иное…

С определённой степенью вероятности, Лютый мог предполагать или догадываться о том, что кроме мудрёных манипуляций со складским имуществом, прапорщик ещё и успевает «крутить» какие-то свои, более серьёзные тёмные делишки. Аргументировалось данное предположение, следующим посылом. Невзирая на то, что в караульном подразделении дальнего объекта, на протяжении последних полутора лет, напрочь отсутствовала хоть какая дисциплина, тем не менее, регулярные плановые и внеплановые проверки, периодически проводимые всевозможными комиссиями, не могли выявить ни единого, даже самого маломальского недочёта. Повсюду, словно ангел, Михайленко оставался чист и не запятнан…

Однажды, подполковник предпринял и вовсе отчаянную попытку избавиться от Михайленко. Вполне благим путём он оформил последнему перевод на «большую землю», и даже прислал за ним свою машину. О подобном, любой из военнослужащих находившийся в то время на Кавказе, мог лишь мечтать. Любой, но не прапорщик…

Вопреки инстинкту самосохранения, он заартачился. Более того, у Михайленко тотчас объявились серьёзные покровители: то ли из штаба южной группы войск, то ли ещё откуда повыше.

Короче, нашему подполковнику, в вежливо-угрожающей форме ненавязчиво намекнули оставить прапорщика в покое. И уже через сутки, как ни в чем ни бывало, Михайленко вернулся на свои склады.

Именно тогда, пожалуй впервые в своей многолетней карьере военного, Лютый и прочувствовал масштаб коррупции в высших эшелонах власти и армии. Об «отмывании» денег, бесконтрольно выделяемых на Чечню, он конечно читал, слышал и знал. Однако не предполагал он, что может она быть от него, так близко. Ну, совсем рядом…

Сам того не ведая, подполковник зацепил лишь мелкий винтик в грандиозной машине воровства и взяточничества, которым, по сути, и был Михайленко. Через его склады, наверняка перетекали огромные бюджетные деньги. Потому и реакция той самой «машины», была внушительной и молниеносной…

Однако в тот период беспокоило подполковника вовсе не это. Случайно выявившиеся связи прапорщика с армейской «верхушкой», как для самого Лютого, так и для его подчинённых офицеров, ничего хорошего не предвещали. При определённом стечении обстоятельств, та круговая порука могли запросто стать чрезвычайно опасной, а для кое-кого и вовсе роковой.