Вячеслав Немышев - Дневник полковника Макогонова Страница 9

«По имеющейся информации, в Грозный из Веденского района Чечни для установления связи и координации действий бандформирований международного террориста Абу аль-Валида прибыл гражданин Турции некий Хамжед, являющийся доверенным лицом Бен Ладена. По имеющимся данным в подразделения местной милиции приняты на разные должности лица, причастные к террористической и бандитской деятельности. Эти люди по заданию Шамиля Басаева и Доку Умарова внедряются в правоохранительные органы Чечни, чтобы передавать информацию для подготовки террористических актов. В ближайшее время для активизации ДТА (диверсионно-террористических актов) в Грозном группировка боевиков может увеличиться в полтора раза, численный состав бандгрупп может доходить до шестисот человек. Общее руководство бандгруппами осуществляют полевые командиры Ш. Басаев, А. Джабраилов, Д. Умаров, используя финансовую поддержку пособников с территории Грузии и Азербайджана».

Командующий был на совещании немногословен.

«Товарищи офицеры, – говорил генерал. – Международный терроризм в очередной раз бросает нам вызов. Прошу, нет, требую от всех вас и ваших подразделений приложить максимум усилий, чтобы выполнить задачи Верховного командования. Объяснять цели всей операции на Северном Кавказе вам не стану, думаю, понятен общий смысл. Прошу обеспечить и отработать взаимодействие с параллельными структурами ФСБ и МВД. Оперативную работу не прекращать ни на час, минуту, секунду. Вы прекрасно понимаете, что местное население, народ, поверит только сильной власти. Таковы законы Кавказа. Предельная жесткость, предельная! И тактика. Отрабатывать и готовить мероприятия должным образом. И еще. Это уже от меня лично. Семьдесят тысяч военнослужащих насчитывает группировка войск. Если каждый двадцатый, хотя бы двадцатый из вас, уничтожит по одному бандиту, война закончится».

Макогонов прочитал оперативные сводки, самое важное подчеркнул красным карандашом. Постучали в дверь. Макогонов недовольно засопел. Заглянул дежурный:

– Тащпол, сказали ж не беспокоить, а тут к вам подполковник Тополев.

Макогонов буркнул недовольно, но недовольно на солдата, а не на вошедшего вслед офицера. Офицер присел к столу, разложил перед собой бумаги. Макогонов подобрел лицом.

– Валера, ты мне «слонов» перепугал.

– Твоих «слонов» напугаешь.

– Я спецоружие получил. Два новых ВАЛа. В штурмовую группу Мельнику отдам. Слышал, что Семеныч-равист отмочил? Духа стрелял. Вот задрота ведь какая. Шибзик, таракан усатый. А целого начальника штаба довел чуть не до инфаркта! Семеныч же в отпуск собрался, пил как сволочь крайнюю неделю. Стал приставать к Духу, чтобы тот его отпустил. Душухин ему в ответ: не поедешь ты никуда, топай вон на свой склад вооружения и готовь документацию к проверке, типа, через неделю из Ханкалы должна быть комиссия. Семеныч кулаком по столу. Душухин рассердился: проспись, говорит, сначала, а потом в штаб приходи. Семеныч достал пистолет и в потолок высадил всю обойму. Дух мордой в стол. Потом печать поставил. Говорит Семенычу – вали отсюдова на х…, рожа пьяная!

Тополев сдержанно посмеялся.

– Кто рассказал?

– Дежурный прибежал на выстрелы. Мои еще видели, как Дух вылетел из штаба и стал орать на всех.

Тополев перестал смеяться.

С Макогоновым они познакомились еще в самолете, когда летели в командировку на Кавказ. Было в них общее – уставники, служаки. Встретился им на взлетке старший лейтенант. Разговорились – оказалось, что летят в одно место. Макогонов старлея пытал: скажи-ка, старлей, сколько весит мина ОЗМ-72? Пять кеге, отвечает тот. Ну а сколько в ней осколков? Две тысячи. Неправильно – две с половиной! Валера Тополев: а доложи-ка мне, старлей, правила выверки АК-74? Сконфузился старлей. Так они его мучили до самого Грозного. Тот уж не знал, куда деться от двух доставучих майоров. Но оказался тот старлей толковым малым, звали его Слава Норгеймер, попал он в Ленинскую комендатуру на должность начальника инженерной службы.

Тополев строг с подчиненными: губы узкие, лицо широкое, сибирское, глаза с хитринкой. Воевать, как Макогонов, Валера раньше не воевал, но в штабных делах был непревзойденный дока. Иметь при штабе своего человека – считай, повезло. Но Макогонов с Тополевым о везении не думали: один тактик и практик, другой конъюнктуру отслеживал – текущие установки, настроения в комендатуре. Всякий народ обитал в Ленинке и среди контрактников, и среди офицеров. Местные чеченцы сотрудничали с федералами, и у каждого была на то своя причина. Кто о чем думал, сразу не поймешь. Щупать нужно, хитро щупать. Чтобы, враг не догадался бы, кто какую играет роль. Валера и играл свою роль, как будто всю жизнь к ней готовился. Макогонов и Тополев стали крепкими товарищами, как случается часто с приличными людьми на войне.

Тополев покопался в бумагах, одну протянул Макогонову:

– Сводку тебе подобрал по последним терактам. Слышал уже, вчера ментов у водозабора рванули противопехотной миной МОН-100?

– Сами лохи. Чего Муфтий говорит?

– Так и говорит. Говорит, что каким лешим их толпой потащило. Они и раньше туда катались. Пиво, вобла, солнце. Боевики просекли, поставили мину. Только разделись, купальщики хреновы, пиво достали. Как уе…! Двоих в хлам, на куски, остальных посекло. Муфтий говорит, надо бы отомстить.

– Отомстим. Дальше.

– Дальше сам читай: обстрелы, подрывы и так далее. Все как обычно. Чего сказали в Ханкале?

– То же самое сказали. Деньги пошли боевикам. Начнется кутерьма. По оперативным наводкам уже есть адреса. Будем отрабатывать.

Они еще некоторое время корпели над бумагами, уточнялись в цифрах; проанализировав данные о подрывах, передвижении бандгрупп, стали продумывать мероприятия. Нужно усиливать блокпосты, НОТы – наблюдательные опорные точки, что расположены были на крышах Дома печати и высотных домов на Ленина. Тополев сказал, что надо теперь идти к коменданту, утверждать план действий. Все должно быть по букве закона. И усмехнулся.

Они отправились к коменданту.

В кабинете Питона – посетитель, чеченец в шляпе и при галстуке: ботинки начищены, блестят, а по рантам грязные.

Макогонов остановился в дверях.

– Заходи, заходи, – радостно так замахал руками комендант. – Тут нас помочь просят. Надо бы помочь – а, товарищи офицеры?

Макогонов по голосу знает, когда Питон серьезен, а когда кипит у него внутри и вот-вот взорвется, и полетит тогда все кругом по матери, отцу и святому духу. Интересно стало, чем все закончится. У чеченца на лице была выражена «вековая любовь» чеченского народа к федералам: лицо гостя расплывается от улыбок, речь выстроена по всем правилам дружественных переговоров.

Питон указал офицерам присесть.

– Вот, председатель колхоза. Просит выдать со склада цепи для комбайнов. Выдадим? А на кой ляд вам эти цепи? – спрашивает вдруг председателя. Тот озабоченно цокает, разводит руками и начинает объяснять, что посевная, уборочная и все такое, одним словом, в хозяйстве все пригодится. Нужно поднимать чеченское хозяйство.

На это месте Питон и взорвался:

– Хозяйство? Имел я в гребаную маму ваше хозяйство! Все ваше хозяйство во дворе у тебя! Все под себя тащите обеими руками. Побольше нахапать? Тебе, сукин кот, давали осенью восемь тонн солярки? Чего молчишь, давали?

Председатель испуганно трясет головой.

– Давали, – продолжает Питон. – А когда отдадите? Когда вернешь долг, говорю? Старый комендант ушел, можно забить на нового? Не выйдет! – Питон вытянул руку с характерной фигурой из пальцев. – На-кося выкуси! В рот я ваше чеченское хозяйство! Пошел к е…й матери отсюда!

Чеченец вскочил, шляпа слетела с головы. Подпрыгивая на остроносых туфлях, бочком стал он просачиваться к выходу. А когда просачивался мимо Макогонова, подполковник так глянул на него, что горе-просителя сдуло мигом из кабинета.

– Вот сволочь, – резюмировал Питон. – Палец в рот положишь, они за всей рукой тянутся. Им дотации от государства, а они сразу по карманам распихают и бегом в комендатуру снова просить. Тьфу, – и выругался грязно. – Сволочь. Надо бы потрясти его, Василь Николаич. Обидно за державу. Ведь вот какая гадюка – так и не отдал деньги за соляру.

– Потрясем, – хмыкнул Макогонов, – не вопрос.

В кабинете коменданта на столе карта города. Шкаф с дверцами без стекол. Окна заложены мешками с песком. Печка газовая, труба – в форточку буквой «г». Стулья вдоль стен. Под рукой у коменданта пепельница из зеленого стекла с отбитым краем.

Может, и показался бы новый комендант человеку несведущему в тонкостях современной военной науки бездарным и бесполезным, но на самом деле было у Питона одно неоспоримое достоинство. Он не мешал. И не вмешивался в ход исторических событий. Питон не страдал комплексом Наполеона: был ростом выше среднего, а лицо имел мужественное, оттого нравился женщинам. Мужчина, который нравится женщинам просто так, за мужеское в нем, не станет и не будет никогда тираном и мракобесом. Но командир, наверное, должен быть где-то и тираном. Тиранство Питона выражалось в его устойчивой политической позиции: он явственно осознавал смысл той борьбы, что шла теперь на Кавказе. «Слабым на Кавказе не место!» Приняв этот девиз за правило, Питон и был сильным хотя бы потому, что не мешал работать тем, кто был сильнее и грамотнее его в военной науке.