Виктор Доценко - Король Крыс Страница 9

Размышления Говоркова прервало очередное объявление:

— Вниманию встречающих! Произвел посадку самолет «Боинг-747» авиакомпании «Пан Америкэн», совершавший рейс Нью–Йорк — Рейкьявик — Москва.

Наконец‑то!..

Савелий, пружинисто поднявшись со своего места, заторопился в сторону пассажирского терминала: какими бы серьезными ни выглядели недавние его размышления, теперь Бешеному было не до них.

Веронику он заметил еще издали — казалось, девушка ничуть не изменилась с тех пор, как они виделись в последний раз. Та же точеная фигурка, те же гладко причесанные иссиня–черные волосы с небольшим пучком на затылке.

Ника!

Савушка!

Расталкивая пассажиров, девушка бросилась вперед, повиснув на шее любимого, и, отвернувшись, чтобы Савелий не видел ее слез, прошептала:

Извини, мы немного опоздали. Ты, наверное, волновался.

Говорков ласково провел ладонью по ее влажной щеке.

Я вижу, ты волновалась еще больше. Все в порядке? Как выставка?

Отлично: три моих работы купили! — с гордостью сообщила она и счастливо улыбнулась. — Но самое главное, мы уже вместе, правда? — Вероника улыбалась кротко и счастливо.

Что же мы тут стоим?! Вещи в багаже есть?

Нет, они придут отдельно: мой менеджер привезет.

Так, уже и своим менеджером обзавелась, — недоверчиво заметил Савелий.

В Америке без этого нельзя: неправильно поймут, — смутилась девушка.

Да шучу я, — успокоил ее Савелий. — Пошли на такси! Давай это мне. — Легко подхватив небольшой чемоданчик, Савелий двинулся вперед, прокладывая дорогу в толпе. Вероника пошла следом.

На стоянке такси Говорков боковым зрением зафиксировал двух ребят невыразительной внешности; обменявшись быстрыми взглядами, молодые люди двинулись наперерез девушке. Обернувшись, Савелий заметил, как один из них, словно невзначай толкнув Веронику, тут же рассыпался в извинениях, а другой, уже стоявший за ее спиной, аккуратно перерезал ремешок ее сумочки.

В мгновение ока Бешеный подскочил к негодяям. Короткий взмах руки, и кулак Савелия впечатался в нижнюю челюсть вора. Удар получился сильным, точным, болезненным, и противник сразу же повалился навзничь, на его губах запузырились густые розоватые слюни. Следующий удар свалил его подельника.

Пронзительно тонко вскрикнула Вероника, и между Савелием и толпой мгновенно образовалось нечто вроде полосы отчуждения.

К месту происшествия уже трусил тщедушный милиционер. Бесцветная, как недопеченный блин, физиономия, показная важность движений и абсолютное сознание того, что он, товарищ лейтенант, тут, в Шереметьеве, — главное действующее лицо.

Милиционер строгим взглядом окинул Савелия. Потом глаза его обнаружили на бетонных плитах окровавленного парня, затем второго.

Он сумочку пытался срезать. — Подняв за шиворот вора, Говорков подтолкнул его к милиционеру.

Ваши документы, — голосом автоответчика произнес тот.

Мои? — не поверил Говорков.

Ваши, ваши. И ваши тоже. — Лейтенант обернулся к девушке.

Савелий достал паспорт. Вероника, ничего не понимая, протянула свой.

Только что прилетела, у меня в сумочке деньги, паспорт, кредитные карточки. —Beроника нервно мяла конец срезанного ремешка сумочки. — Вот мой билет.

Что, хулиганим? — К удивлению Бешеного, шереметьевский мент сразу же встал на сторону воров.

В смысле?

Грубое нарушение общественного порядка, выражающееся в явном неуважении к обществу, — коряво сформулировал милицейский лейтенант, и по глазам его Бешеный сразу понял, что виноватым в этой истории будет именно он: вне сомнения, этот мент состоял у воров на содержании.

Да ведь они хотели сумочку украсть! — возмутился Савелий, демонстрируя обрезанный ремешок. — Вон свидетелей опросите!

Товарищ милиционер, я рядом стояла и все видела. — Бойкая пожилая женщина уже проталкивалась сквозь толпу к стражу порядка. — Вон тот тип эту девушку толкнул, внимание отвлекал, а вот этот сзади встал и ножиком — вжик. Я сама в милиции работаю, в паспортном столе, законы знаю, если хотите, могу свидетелем быть.

Судя по всему, эта неожиданная свидетельница явно не входила в планы сотрудника милиции. И потому, промямлив что‑то невнятное и вернув паспорта, товарищ лейтенант взял под руки пришедших в себя воришек, явно намереваясь увести их с места происшествия.

А как же… — только и смог произнести пораженный Савелий.

Сейчас в отделении разберемся, протокол составим, — даже не оборачиваясь, буркнул лейтенант.

Говорков понимал: этот продажный мент теперь поведет воров не в отделение, а в медпункт. И составление протокола останется вряд ли выполненным обещанием: какой еще протокол без потерпевших и свидетелей?

Но спорить, а тем более качать права по понятным причинам не приходилось.

Настроение было испорчено, и Савелий, со вздохом взяв Вероникин чемодан, двинулся к желтой «Волге» с таксистскими шашечками.

Ладно, пусть это будет нашей самой большой неприятностью, — насилу улыбнулся он, пропуская в салон машины девушку.

Почти всю дорогу до Москвы Бешеный молчал. Девушка интуитивно ощущала несправедливость происшедшего, и вопрос ее прозвучал более чем естественно.

Савушка, а почему этот полицейский, то есть милиционер, отпустил преступников? — наконец спросила Вероника, но по глазам возлюбленного тут же поняла, что зря напомнила ему о недавнем происшествии.

Потому что он — московский мусор, а не нью–йоркский коп, — ответил Говорков.

В Соединенных Штатах такое считается серьезным преступлением, — после непродолжительной паузы произнесла девушка. — Посягательство на чужую собственность.

Ты посмотри, всего‑то ничего пожила в Штатах, а уже говоришь как настоящая американка. Ты, видно, забыла, что в России подобное в порядке вещей, — в сердцах бросил Савелий.

Ты прав, милый: я словно в другой мир окунулась. Как же нам еще далеко до нормальной цивилизации.

Думаю, что и в Америке преступников не меньше, — ревниво заметил Савелий и невольно подумал: «Если такая откровенная коррупция на низовом уровне, что же тогда творится на самом верху?»

Несомненно, этот лейтенант получает от всех шереметьевских воров часть их прибыли и наверняка отстегивает какой‑то процент своему начальству, те — еще выше, и еще, и еще. Кто же стоит на самом верху? Где сходятся все нити?

Видимо, такое положение дел и есть те самые «объективные причины», по которым, если верить популярной телепрограмме, рост преступности не может быть остановлен.

Пасмурность возлюбленного невольно передалась девушке, с виноватым видом взглянув на Савелия, она перешла к другим темам: о том, как принимали американцы ее картины, о своей встрече с мэром Нью–Йорка, к последним американским новостям.

Говорков кивал, поддакивал, иногда даже задавал вопросы, механически отвечая. Но осадок от происшедшего начисто отравил радость такой долгожданной встречи…

3

Внедрение

Смеркалось.

Над серыми железобетонными коробками окраинного московского микрорайона сгущались низкие ватные тучи. Конец длинной улицы, обставленной типовыми девятиэтажками, терялся где‑то в тумане; изредка из его хлопьев выползали горчичные «икарусы» — бренчащие металлические коробки, переполненные рабочим людом. Это обитатели микрорайона разъезжались по домам со своих заводов и фабрик, чтобы завтра отправиться туда вновь… И лица пассажиров были такими же угрюмыми и безрадостными, как небо над головой.

Подземный переход конечной станции метро со светящейся буквой «М», багровой, точно мясной филей на срезе; безлистные деревца обочины, робко тычущие в серое небо изломанными пальцами веток; мерцающие электричеством глазницы домов — трудно, наверное, представить себе картину более унылую, чем эта…

Неподалеку от входа в метро стояла грязно бежевая «девятка» с примятым крылом и разбитым поворотником. Неверный свет уличного фонаря позволял рассмотреть, что в салоне находятся четверо.

У мужчины, сидевшего за рулем «девятки», было мятое, жеваное лицо, напоминающее старый, отслуживший свое кошелек. Выщербленные, коричневые от чифиря зубы, бегающий колкий взгляд, разболтанные движения кистей рук с вытатуированными перстнями на фалангах пальцев — все это выдавало в нем недавнего обитателя исправительно–трудового учреждения.

Под стать ему был и сосед: скошенный треугольный подбородок, металлические фиксы во рту, налитые кровью глаза и вытатуированное изображение пяти церковных куполов на левой кисти — наколка означала, что ее обладатель провел за колючей проволокой полную «пятилеточку».

Сидевшие позади выглядели моложе и татуировок не имели. Высокие, плечистые, с развитой мускулатурой завсегдатаев спортзалов и «качалок» — на вид им было не больше двадцати. Короткие боксерские стрижки, тупые физиономии двоечников из плохой школы… По лицам этих молодых людей можно было без труда прочитать их биографии.