Александр Тамоников - Пейзаж ночного видения Страница 9

В половине шестого вечера можно было уверенно констатировать: операция провалена. Нарбула ушел, и уже далеко — сомнений не осталось. Банду ликвидировали, но это было слабым утешением. Успокаивался взбудораженный аул, начинали неторопливую работу следственные органы. Колонна со спецназом в том же составе выехала из села. Бойцы были подавлены, как-то виновато поглядывали на командира. Вадим уже успокоился — всякое в жизни случается, никто не застрахован от глупых ошибок. Невозможно при штурме учесть ВСЁ. «Газель» тряслась по горной дороге, в окружении почетного караула из бронетехники.

— Вадим, не расстраивайся, — успокаивающе произнес Рудницкий. — Мы сделали все, что смогли. Такое случается. Обидно, конечно, — сокрушенно вздохнул он, — Нарбула был так близко…

— Да ладно вам, — пробурчал, опуская глаза, Амбарцумян. — Переживем. В конце концов, это не самое ценное в жизни…

— Этот парень хочет сказать, что в жизни есть только две истинные ценности, — ухмыльнулся Жилин, — секс и алкоголь.

Спецназовцы с натугой посмеялись, замолчали, когда их командир начал нервно дергаться и жечь взглядом.

— Постыдились бы, друзья мои, — процедил он. — Мы лажанулись по полной программе. Сегодняшний день будет помечен черной краской в летописи нашего отряда.

— В героической летописи нашего отряда, — поправил Амбарцумян, поджав губы. — Ты прав, командир, очень жаль, но ежегодная церемония награждения состоится без нас…

— Заткнись, — пихнул его в бок Балабанюк, — а то тебя сейчас высадят.

Спас бойца куратор группы полковник Паньков Эдуард Романович, которому именно в эту минуту приспичило выйти на связь.

— Наслышан, майор, наслышан о твоих подвигах, — недовольно урчал он. — Как же так вышло? Родина доверила тебе ответственное задание…

— Виноват, Эдуард Романович, не уследил, — ответил Вадим. — Готов понести любое наказание. А про Родину и прочую лапшу отечественного производства давайте не будем… извините, товарищ полковник.

— Грубишь, майор, — с укором посетовал куратор. — Впрочем, понимаю твое уязвленное профессиональное самолюбие… Сохраняется надежда, что Нарбула будет схвачен?

— Сохраняется, товарищ полковник. Но уже в другом месте. Он ушел. Перехитрил и выскользнул из-под самого носа, переодевшись в форму мертвого дагестанского спецназовца. Боюсь, его сразу вывезли сообщники, с которыми он связался, находясь в осаде. Когда замкнулось кольцо, он уже вырвался из него. Мы готовы продолжить поиски, но это обширный квадрат… В общем, вот так, Эдуард Романович.

— Но банду-то ликвидировали? — уточнил куратор.

— Банду ликвидировали — троих отправили к Всевышнему.

— Хорошо, хоть будет что сказать, когда пойду на ковер к начальству… Ладно, майор, не хочется это говорить, но никто не гарантирован от ошибок. И на старуху бывает проруха. Будем считать, что все случившееся — вина местных ротозеев, выпустивших его из оцепления в то время, когда спецназ вел бой. Так и доложу руководству. Но не думай, что я тебе это спущу. Живо дуйте в свой отпуск, а когда вернетесь, будем принципиально разговаривать.

— Не понял, товарищ полковник, — опешил Вадим. — Вы произнесли слово «отпуск»? Я не ослышался?

Насторожились остальные пассажиры «Газели». Заблестели и забегали глаза у бравых вояк.

— Знаешь, Вадим, скажу тебе честно — за твой сегодняшний провал я бы не только лишил тебя и твоих неумех отпуска, но и ввел бы суровые санкции, вплоть до увольнения из рядов или, скажем, лишения годовой зарплаты, с которой вы, похоже, переедаете. Но отпуск вы получили как награду за прошлую операцию, которую провели, как ни крути, блестяще, поэтому тут я бессилен. Возвращайтесь в Махачкалу, вас ждет грузовой борт. Он следует в Белгород, с посадкой в Москве, чтобы забрать попутный груз. Неделя, майор. Ровно неделя. Вот с этой самой минуты, и время пошло…

Репнин разъединился и посмотрел на товарищей. В груди что-то булькало, клокотало. Смеющееся женское лицо стояло перед глазами, перекрывая лица товарищей. А они недоверчиво переглядывались, пытливо смотрели на командира — мол, правильно ли поняли сложившуюся ситуацию?

— Ура, товарищи? — неуверенно проговорил Амбарцумян. — Мы с Вовой едем-таки к морю? Где лазурная пена?

— Сволочи вы редкие, — завистливо вздохнул Капралов. — А я к мамане поеду, заждалась уже…

Глава 3

Опустилась ночь, когда белгородское такси с шашечками высадило Вадима недалеко от центральной Соборной площади — под вывеской с оригинальным названием «Гостиница «Белгород». Он был подтянут, сиял, переодет в гражданское. На плече висела пустая походная сумка, которую предстояло забить. Разбираться у стойки администрации — куда, зачем, имеет ли он право? — хотелось меньше всего, он сунул дежурному администратору свое «страшное» служебное удостоверение и, не глядя на реакцию, заспешил к лифту.

Лена открыла дверь номера, радостно засмеялась, упала в его объятия. Он целовал ее глаза, губы, волосы, давал волю рукам — они ведь так истосковались! Она шутливо била по ним, просила убрать «манипуляторы», а сама льнула, подставляла лицо и тоже осыпала его поцелуями.

— Приехал, не обманул… Проходи, раздевайся, марш в душ, от тебя еще войной воняет… В шкаф можешь не смотреть, там никого нет — я держалась, хотя поступило несколько заманчивых предложений, и меня даже звали в Испанию, в отличие от некоторых, которые зовут в Сибирь…

— В Сибирь… — бормотал Вадим, немея от наслаждения. — Только в Сибирь, на каторгу, никакой Испании… Но не сейчас, утром, Сибирь не убежит… Леночка, родная, как же я соскучился…

Она оттирала его в душе, снова льнула к нему, жмурилась от блаженства, а он цепенел, скулы сводило от желания. Майор действительно безумно соскучился по этой женщине, которую знал лишь одну ночь, один вечер и одно утро. Они лежали на жесткой гостиничной постели, но это было самое комфортное ложе из всех, на которых он побывал! А потом, когда страсть наконец улеглась, пришло недоумение: впервые за много лет он испытывал душевный покой, было легко, приятно, хотелось просто лежать и ничего не делать. Сладкая истома растекалась по телу, он уже забыл, что тысячу лет не ел, не пил, не курил, и даже не заметил, как подкралась дремота и глаза медленно закрылись.

…Когда он проснулся, Лена, все еще лежавшая рядом, крепко обняла его и прошептала на ухо:

— Я молилась за тебя, просила, чтобы с тобой ничего не случилось, чтобы ты вернулся таким же, каким уходил…

— Но я совсем не рисковал… — начал он и тут же замолчал, потому что она закрыла ему рот ладошкой:

— Мы договорились говорить только правду, забыл? А не можешь сказать правду, лучше помалкивай.

— А что ты еще без меня делала — помимо путешествия в славный город Белгород и вселения в эту милую гостиницу?

— Я ходила по магазинам — не пропадать же первому дню моего отпуска? Я молилась… впрочем, это уже было. Я усердно боролась с внутренним голосом, который весь день вопил: «Зачем я забрался в эту идиотку?»

— Ты его победила?

— Мне кажется, да… Ты съездил неудачно? Я это чувствую…

И Вадим все ей рассказал, обходя упоминания о зверствах и применении всех видов стрелкового вооружения. Про Нарбулу — приснопамятного Ильяса Джанхотова (негодяя года), про то, как спецназ не справился с задачей, про удивительной красоты горы Дагестана, которые он даже не заметил. В этом рассказе не было ничего секретного, но он удивлялся: с какой стати он делится своими профессиональными проблемами (в принципе, сокровенными) с женщиной, которую знает чуть больше суток? Она включила свет, достала из сумки планшет, стала в нем что-то искать и, найдя на просторах Интернета нужный персонаж, радостно воскликнула:

— Да, в самом деле, есть такой террорист, о нем довольно много упоминаний. Объявлен в розыск в нескольких странах. Заслуги… мамочка дорогая, да это сущий демон, как его земля еще носит?! Полюбуйся на этого любимчика женщин! — Она повернула планшет, и взору Вадима предстало ненавистное лицо врага, которого он еще ни разу не видел вживую. Видимо, в окружении «товарищей по оружию» — группа боевиков в черном на фоне пустыни и горящего автобуса. Все в масках, только Нарбула без маски — рослый, спортивный, в ладном камуфляже, с демоническим блеском в больших глазах. Окладистая бородка была на месте — он никогда с ней не расставался. Нарбула высокомерно улыбался — хозяин мира, распорядитель человеческих судеб…

— Закрой, — поморщился Вадим. — Пошел он к черту! Надеюсь, этот парень скоро встретит свою заслуженную пулю.

— И еще, — сказала Лена, — у этого человека, если присмотреться, радужные оболочки глаз разного цвета. Явление называется «гетерохромия». Можно предположить врожденную патологию — дистрофию радужки, выливающуюся в глаукому. Обрати внимание, глаза отличаются. Один, скорее, зеленый, другой, видимо, серый. Это не бросается в глаза, такое может увидеть только специалист, которым я, безусловно, являюсь. Болезнь может временно не беспокоить, он может даже не знать про нее, но рано или поздно начнутся боли. Возможно, в детстве была травма или сильное воспаление… Прости, — вдруг спохватилась Лена и отбросила планшет. — Правда, прости, милый, что напомнила, я просто такая любопытная… Забудь, давай лучше еще немного поспим…