Илья Деревянко - Черный старик Страница 9

Акимов, ничего не ответив, обхватил голову обеими руками. Из груди его вырвался болезненный стон.

– Успокойся! – тихо сказал Миронов. – Попытаемся изловить Бирюкова. Но сперва закопаем трупы, пока не протухли...

Когда могила была готова, окончательно стемнело. Луна, кое-как пробиваясь сквозь редкие просветы в затянувших небо тучах, отражалась в остекленевших глазах мертвецов. Тела столкнули в яму, наскоро забросали землей.

– Покойтесь с миром, ребята, – глухо сказал Акимов. – Простите, что не смогли похоронить вас поприличнее!

– Нам, возможно, и таких похорон не достанется, – с мрачной иронией добавил Вадим.

Неподалеку в кустах послышался странный шорох, затем крадущиеся шаги.

– Он! – с твердой уверенностью промолвил Миронов.

Акимов, недолго думая, выхватил пистолет и несколько раз выстрелил в направлении звуков. Кто-то громко застонал, потом все стихло.

– Я его ранил, надеюсь, смертельно, – сказал охранник. – Пойду гляну!

– Лучше вместе, – предложил Вадим. – Эта тварь исключительно опасна.

Вадим оказался прав. Едва они приблизились к кустам, оттуда, размахивая увесистой железной кочергой, выскочил Бирюков. Физиономия бывшего коммерсанта выражала дьявольскую радость. Акимов нырнул под нацеленный в голову сокрушительный удар и, сложив пальцы острием копья, сделал резкий выпад, пытаясь попасть в горло. Бирюков отступил, хватая ртом воздух. В этот момент Вадим высоко подпрыгнул, нанося ему удар ребром стопы в лицо, которое тут же превратилось в окровавленную маску. Леонид Владимирович пошатнулся, но устоял и издал хриплый вопль, полный ненависти. Потом, не выпуская из рук кочергу, с молниеносной быстротой исчез в зарослях.

Глава 6

В камине весело потрескивали дрова, но в комнате было довольно прохладно. Из разбитого накануне окна, с грехом пополам заткнутого подушкой, тянуло сквозняком. Акимов с Мироновым в угрюмом молчании сидели в разных концах комнаты, пристально наблюдая за окном и дверью. Потрясенные кошмаром, в котором очутились, они разом постарели на несколько лет. В волосах Акимова появилась седая прядь. Вадим, бледный и осунувшийся, курил одну сигарету за другой. На коленях у него лежал пистолет, ранее конфискованный Кузнецовым. Часы показывали половину первого ночи.

– Может, выйдет из него демон, а?! – с надеждой спросил Акимов.

– Только когда полностью закончит свое дело, то есть спровадит нас на тот свет. Помню, бабка-покойница рассказывала, что есть некоторые священники, умеющие изгонять бесов. Одна из таких церквей находится где-то под Каширой. По словам бабки, там во время изгнания демонов жуткие вещи творятся. Люди рычат, воют, лают, кукарекают, матерятся, не могут подойти к кресту. Я, дурак, смеялся тогда над старухой... До церкви нам отсюда не добраться, да и вообще не получится далеко уйти, нечисть не пустит! Эх, жизнь-жестянка!.. Впрочем, я сам виноват! – Вадим поник головой и надолго задумался.

– Давай помолимся богу? – предложил Акимов.

– А на тебе хоть крест есть?

– Нет.

– На мне тоже.

– Миша, Миша, друг, это я! Зачем вы меня в землю зарыли? – простонал за окном тоскливый голос.

– Владик, ты?! – встрепенулся Акимов. – Да, иди ко мне!

– Стой! – предостерегающе крикнул Вадим. – Даже не вздумай!

– Почему?

– Это не Владислав!

– Да пошел ты! Я узнаю его голос! – Произнеся эти слова, Миша вскочил с места и бросился к дверям. Вадим, яростно матерясь, последовал за ним. Метрах в пяти от входа стоял Кузнецов с окровавленной головой, в перемазанной землей одежде. Лицо его было мертвенно бледно, а глаза светились в темноте.

– Иди ко мне! – повторил он. – Помоги войти! Ноги плохо слушаются! Ты меня живьем закопал. Почему, брат?

– Прости, Владик, мы думали, ты мертв, сейчас иду! – Акимов шагнул вперед, и в этот момент Вадим изо всех сил рубанул ему ребром ладони в основание черепа. Мишино тело мягко обрушилось на крыльцо. То, что секунду назад казалось Кузнецовым, злобно взвыло. Черты лица заколебались, расплылись, и спустя мгновение на месте мнимого Владислава стоял черный старик.

– Догадливый, гад! – с ненавистью прошипел он. – Ну ничего, скоро настанет твой черед!

Призрак медленно повернулся и направился в сторону леса. Вадим, пыхтя от напряжения, втащил стокилограммовое тело Акимова обратно в дом. Через несколько минут Миша застонал, заворочался на полу и наконец с трудом открыл глаза. Когда сознание его окончательно прояснилось, он тяжело поднялся на ноги, вытаскивая пистолет.

– Сядь, болван! – спокойно сказал Вадим. – Владислав мертв, а это было очередное наваждение!

– Но как? Ведь я слышал...

– Мало ли что! Нечисть может прикинуться кем угодно. Разве ты не в состоянии отличить труп от живого человека? А еще спецназовец! Профессионал хренов! Мы недавно ясно видели, как вытекли его мозги!

Акимов расслабился, спрятал оружие.

– Извини! – виновато пробормотал он. – Помутнение нашло!

– Ничего, бывает! Кстати, если явится покойный Сашка и у меня тоже ум за разум зайдет, тресни мне чем-нибудь по башке! Хорошо?

– Договорились!

– Благодарю! Теперь к делу. Поблизости разгуливает взбесившийся Бирюков. Необходимо его убрать. Чем быстрее, тем лучше!

– Как?!

– Есть одна идея!

Бирюков бродил в окрестностях дома, крепко сжимая кочергу. В помутившемся мозгу бывшего коммерсанта засело единственное желание – убивать. Надо во что бы то ни стало добраться до затаившихся в доме ублюдков, размозжить им черепа, перегрызть зубами горло, напиться теплой крови! Затем разорвать тела, вытащить внутренности! Леонид Владимирович поскуливал от нетерпения. Ночной лес его больше не пугал, а черный старик вызывал глубокую симпатию. Это настоящий друг! Он разъяснил Бирюкову истинное положение вещей. Охранники – вовсе не охранники, а подосланные врагами убийцы. Злодеи специально заманили Леонида Владимировича сюда и уже собирались придать лютой смерти, но черный старик вовремя спас его. Он, кстати, родственник Бирюкова по материнской линии. Фамилия старика Кириллов, имя-отчество – Александр Валерьевич (то, что покойному студенту бес представился дедом Авилова, Леонид Владимирович, естественно, не помнил).

Бирюков с жадностью посмотрел на светящееся окно. Сейчас никто из знакомых не смог бы узнать его. Лицо выжиги-коммерсанта страшно исказилось, перекосилось набок. В нем не осталось почти ничего человеческого[3]. В глазах адским пламенем пылало безумие. Бирюков с шумом втянул слюну. «В дом идти нельзя! Враги наготове! Придется ждать удобного момента. Ну ничего! Ничего!»

Скрипнула дверь, на пороге показался темный силуэт. Приглядевшись, Бирюков узнал Акимова. «Вот оно! Сейчас!»

– Все понял? – спросил Вадим.

– Да! Но клюнет ли?

– Я уверен! Иди!

Подавив усилием воли страх, Акимов двинулся к выходу. Вадим, выключив свет, припал к разбитому окну. В руках он держал автомат «узи», доставшийся в наследство от покойного Сашки. В тот самый миг, когда Миша вышел на улицу, из зарослей по направлению к нему понеслась обезьяньими прыжками сгорбленная фигура. Тщательно прицелившись, Миронов нажал на спуск. Длинная очередь превратила тело Бирюкова в окровавленное решето. Тем не менее он ухитрился пройти еще несколько метров и рухнул ничком возле крыльца.

– Готов! – сказал Акимов, возвращаясь в комнату. – Пошли закапывать!

Для Миронова и Акимова остаток ночи прошел без приключений. Тьма постепенно отступила. Взошло солнце. Сегодня день выдался погожий. Рассеялись тучи, заметно потеплело.

В деревне раньше всех поднялась бабка Макарова. В молодости она являлась сельской активисткой, с величайшим наслаждением участвовала в проведении коллективизации и разоблачении «врагов народа». На старости лет бабка лишилась возможности делать людям крупные гадости, и теперь ей приходилось удовлетворяться мелкими пакостями. Макарова была неутомимой сплетницей, усердно распространяла грязные слухи, а также доносила на всех без исключения местному представителю закона лейтенанту Рукшину. Бабка слышала ночью стрельбу, доносившуюся со стороны дома, где недавно поселились некие подозрительные личности. Поэтому, с трудом дождавшись рассвета, она со всех ног кинулась докладывать «куда следует».

Лейтенант Николай Рукшин, в свою очередь, не слышал ничего, поскольку с самого вечера спал тяжелым пьяным сном. Вплоть до недавнего времени Рукшин носил звание капитана и работал в ближнем Подмосковье, а попал в эту глухомань с понижением на две ступени за чрезмерное усердие в лихоимстве. Рукшин хапал взятки столь нагло, что начальство, обычно смотревшее сквозь пальцы на мелкие прегрешения, в конце концов не выдержало. По правде говоря, отделался он весьма дешево, так как дело, в которое из жадности вляпался Рукшин, пахло не только разжалованием, но и увольнением из органов и по меньшей мере несколькими годами тюремного заключения. Тем не менее Николай не понимал доставшегося на его долю везения, не желал признавать за собой никаких грехов и неустанно проклинал бывшее начальство. Старых наклонностей он не оставил, но, к величайшему горю лейтенанта, брать в деревне было особо нечего, лишь кое-какие продукты да самогон, который тут гнали почти в каждой избе. Ввиду наличия огромного количества дармовой выпивки Рукшин с увлечением предался пороку пьянства, благо теперешнее начальство находилось далеко и не особо бдительно следило за новым сотрудником. Каждый день лейтенант напивался до положения риз, заваливался спать часов в шесть-семь вечера, но и поднимался засветло, разбуженный зверским похмельем.