Евгений Сухов - На зоне Страница 9

– Теперь верю, – Стив неторопливо вернул бумагу. Он расставался с ней неохотно, как будто это был не лист обыкновенной бумаги, а собственная душа.

– Ну так что ты на все это скажешь?

– Хорошо, я вынужден принять ваше предложение.

– Вот и отлично. Ты оказался умным парнем, Стив. А значит, понимаешь, что устранение русского должно произойти как бы случайно – в обычной коридорной драке между заключенными. И еще я очень надеюсь, что наш разговор не выйдет за пределы этих стен.

– Я все понимаю, будьте спокойны.

– Ты знаешь такого заключенного Джонни-Могильщика?

– Канадец, здоровяк в триста фунтов весом?

– Он самый. Мне бы хотелось, чтобы он тоже… пострадал в этой ссоре.

ГЛАВА 9

После разговора со Стивом Фрэнки вернулся к себе в офис, сел за стол и задумался. В последнее время ему явно не везло: все проекты, которые он затевал, неизменно рушились, как будто невидимый недоброжелатель заранее просчитывал контрмеры. Пять лет назад ему с огромным трудом удалось внедрить своего человека в крупнейшую китайскую преступную группировку. Но с его помощью он успел провести всего лишь одну-единственную операцию по ликвидации канала доставки героина из Юго-Восточной Азии. А потом отрубленную голову агента полицейские обнаружили в мусорном контейнере в Китайском квартале. Два года назад он торжествовал победу, когда приняли именно его, Фрэнки Галлахера, план борьбы с японской «якудза», но не прошло и месяца, как неожиданно его перевели в европейское управление и «бросили» на Россию.

Теперь он занимался малоперспективной и даже опасной операцией под кодовым названием «Тройка», целью которой являлась борьба с «русской мафией». Идиотизм состоял в том, что по замыслу высокого начальства тайной слежке и проверке подвергались все российские граждане, прибывающие в Америку – особенно по делам. Игнатов был одним из сотен его заочных «объектов». И видимо, очень интересным объектом – иначе из Вашингтона не пришла бы шифровка с коротким требованием избавиться от Игнатова. Непонятно только, кому это понадобилось. Но ведь приказы не обсуждаются…

Заверещал переговорник. Фрэнки Галлахер нажал кнопку. Секретарша сообщила, что его спрашивает некий «мистер Нестеренко».

– Мэри, скажи, что у меня совещание. Кто это? Мы его знаем?

– Мистер Галлахер, он сослался на Вашингтон. На Майкла…

Фрэнки Галлахер сглотнул слюну. Майкл… Какого черта!

– Ладно, Мэри, соедини!

В трубке послышался властный старческий голос с сильным славянским акцентом.

– Мистер Галлахер? Моя фамилия Нестеренко. Мы незнакомы. Но мой добрый друг Майкл посоветовал к вам обратиться. Мы могли бы встретиться где-нибудь в городе? – и, предваряя все вопросы, старик продолжил: – Я тут нахожусь в составе российской официальной делегации. По линии министерства юстиции. Но к вам у меня дело неофициальное. И неотложное.

Фрэнки ничего не мог понять. Он не привык назначать встречи с незнакомыми людьми. Но в голосе русского была какая-то непонятная сила и непререкаемая авторитетность. Фрэнки помедлил и помимо своей воли ответил:

– Хорошо. В час у меня обед. Мы можем встретиться в час пятнадцать. Где вы находитесь?

– Не утруждайте себя, мистер Галлахер. Вы занятой человек. Я приеду туда, куда вы скажете, – как бы с усмешкой сказал русский.

Фрэнки назвал улицу и, услышав в ответ от мистера Нестеренко заверения в том, что он найдет указанный адрес, досадуя на проявленную слабость, положил трубку.

ГЛАВА 10

В тюрьме был праздник по случаю Рождества. Было объявлено, что кроме традиционных фигурных пряников администрация тюрьмы решила побаловать узников дополнительными угощениями. Заключенные, отвыкшие от гастрономического разнообразия, только и говорили об острых томатных приправах и мясе, прожаренном на угольях. И Варяг с улыбкой думал о том, что такой жратвы, какой ему удалось отведать в заморской тюрьме, большинство русских зеков не пробовали даже на воле, а в зоне все чаяния коренных обитателей сводились к тому, как раздобыть лишнюю щепотку чая.

Тюрьма, в которой находился Варяг, представляла собой внушительное четырнадцатиэтажное здание, где три первых этажа были спрятаны от любопытных глаз высоким бетонным забором. Архитектурными формами и отделкой здание тюрьмы больше смахивало на мэрию или солидное банковское учреждение. Однако это был исправительный центр, только вместо привычных решеток – пуленепробиваемые стекла, вместо колючей проволоки – высокая ограда. Столовая размещалась на седьмом этаже и занимала огромную площадь, которая могла вместить одновременно несколько десятков человек. Однако чаще всего помещение оставалось полупустым. Это было связано с общей безопасностью, чтобы во время столпотворения не могли возникнуть потасовки и драки. Заключенные обедали по блокам. Через каждые полчаса в сопровождении надзирателей являлась следующая партия. Охранники ходили между столов и пристально наблюдали за своими подопечными. В случае необходимости надзиратели всегда готовы были применить тяжелые резиновые дубинки, с которыми не расставались даже в сортире и которые в условиях тюрьмы представляли собой грозное оружие для наказания. Если удар приходился по предплечью, то отнималась рука, если били по голове, заключенный мгновенно терял сознание. Нарываться на охранника с резиновой дубинкой остерегались даже самые матерые обитатели тюрьмы.

В этот день по каким-то непонятным причинам обычный график был поломан, столовая переполнена, и заключенные жались в узких дверях, дожидаясь своей очереди. Надзиратели нервно прохаживались по коридору и сквозь зубы ругали начальника тюрьмы, который обожал всевозможные эксперименты, а сейчас распорядился втиснуть в столовую заключенных сразу из трех блоков. Несколько раз надзиратели грозили дубинками чрезмерно развеселившимся, но было совершенно очевидно, что если ропот перерастет в бунт, то усмирить его удастся только особыми мерами с применением дополнительных сил.

У самых дверей стоял Джонни-Могильщик. Длинноволосый гигант невольно притягивал к себе взгляды. На фоне других зеков он выглядел Атлантом, шагнувшим из морской пучины на берег и по странному недоразумению оказавшимся среди людей. Джонни с интересом заглядывал в столовую. Он с благоговением втягивал в себя чудесный запах свежих пряников – весь вид его говорил о том, что даже на вершине Олимпа невозможно ощутить подобный аромат.

Варяг стоял немного в стороне и, посмеиваясь, наблюдал за своим бывшим сокамерником. Конечно же, он не забыл, что этот здоровяк пытался его убить, но тем не менее испытывал необъяснимую симпатию к Джонни, сейчас напоминавшему большого ребенка.

Из столовой вышел надзиратель, оттеснил концом дубинки нависшего над порогом Джонни и крикнул заключенным, выходившим из столовой:

– Быстрее, ребята! Пошевеливайтесь!

Зеки неторопливо и тяжело, как будто отведали не светлого рождественского блюда, а проглотили многопудовые камни, перешагивали через порог. Обед, как и обещал начальник тюрьмы, был в самом деле очень сытный, и единственным желанием заключенных было добраться до своей камеры и задрать живот кверху.

Последними выходили три вертких мулата. В тюрьму эта троица попала за разбой в латинских кварталах – они составляли ближайшее окружение Стива, и многие поговаривали о том, что ребята служат ему не только кулаками…

В тюрьме их побаивались. Каждый из них имел по большому сроку и такое дело, как драка, воспринималось ими почти что молодецкой забавой, в которой можно размять застывшие мышцы и показать всему тюремному сообществу лихую удаль.

Внезапно один из них слегка подтолкнул Джонни – а тот вдруг качнулся, словно от сильного удара, и неловко ухватился рукой за дверь.

Мулаты неторопливо проследовали дальше, о чем-то оживленно переговариваясь. Из обрывков фраз слышалось, что они вспоминают оставшихся на воле подруг и очень жалеют о том, что большую часть времени проводят не с ними, а на тюремной баскетбольной площадке.

Джонни повернулся к Варягу, сделал один неловкий шаг, потом другой, еще короче и неувереннее. Несмотря на свой огромный рост, в эту минуту он напоминал младенца, едва научившегося ходить. Варяг увидел, что одной рукой канадец зажимает живот, а через пальцы, пачкая праздничную белую рубашку, уже сочатся крупные рубиновый струйки. Еще секунда – и гигантское тело канадца рухнуло на каменный пол.

Варяг понял все. Ему следовало сразу поверить Джонни, когда тот сказал, что здесь замешаны серьезные парни. И он должен был догадаться, что Джонни обречен, как только его перевели в другую камеру, – методы работы местных властей и МВД во многом схожи. Очень может быть, что они даже подслушивали их беседы и, конечно, не могли простить Джонни его словоохотливости.