Сергей Самаров - Не дать смерти уйти Страница 9

– Завтра, в это же время…

– Порасспроси подробно… «Радуга», ты где?

– Метров на двадцать выше вас, товарищ подполковник, – отозвался лейтенант Юра Стогов, радист нашей ОМОГ [11].

– Сколько до сеанса осталось?

– Сорок семь минут…

– Всем внимание. Отходим выше… Провожатые, на тропе все в порядке?

– Здесь баран чей-то гуляет…

– Какой баран? – не понял я.

– Нормальный… Вкусный, если хорошо приготовить…

– Понятно… Осторожнее, барана искать могут… Отходим… «Багира» остается в наблюдении… – отдал я распоряжение капитану Юрлову. – Через два часа тебя сменит «Бакенщик»… – сразу подготовил для дальнейшего действия и капитана Решетникова.

Группа у нас сработанная, дружная. И напоминать не придется, чтобы сменился наблюдатель на посту, – сами сменятся. Если будет что доложить – доложат, если будет необходимость в принятии оперативного решения – и решение примут…

– Я – «Радуга», я – «Радуга»… Вызываю «корреспондента 197»… Я – «Радуга», вызываю «корреспондента 197»… – лейтенант Стогов уже устал говорить в микрофон. – Перебросьте антенну вертикально по склону…

Связь долго не удавалось установить. Горы здесь нехорошие, со всех сторон обкладывают и экранируют. Пришлось дополнительную антенну растянуть, но все равно старенькая «Северок-М» никак не могла связаться с разведуправлением штаба.

– В телеграфном попробуй… – подсказал радисту майор Паутов.

– Только и осталось… – вздохнул Стогов и защелкал тумблерами.

«Северок-М» – универсальная рация. Позволяет и в телефонном, и в телеграфном режиме работать. Но стучать ключом ни один радист не любит, особенно если есть возможность обходиться наушниками и микрофоном. К тому же, с ними я и сам могу напрямую с начальством общаться. Без них – приходится диктовать текст с ходу. Но в телеграфном режиме можно работать на другой волне, а значит, есть шанс пробиться через помехи. Стогов перестроился, и быстро нашел в эфире узел связи разведуправления РОШа.

– Есть связь… – доложил лейтенант, не отрываясь от ключа. – Запрашивают, какие мероприятия проводим…

– Ответь, что ведем наблюдение и продолжаем контакты с осведомителем из числа местного населения… – Я дождался, когда лейтенант закончит передачу, и продолжил. – Запроси данные из картотеки на человека по кличке или по имени Тухчар… – Снова пауза. – Тухчар… Доложи, что сегодня в интересующий нас двор был доставлен какой-то опасный груз, к которому долго никто не желал прикасаться. Имеем подозрения, что груз особой токсичности и может представлять опасность для окружающих…

Стогов работал быстро и с ходу читал ответы командования:

– Требуют соблюдения крайней осторожности. Завтра в район вылетает группа спецназа ВДВ во главе с майором Бобрыниным. Эта группа будет работать непосредственно по пленному старшему лейтенанту – самостоятельно. Приказ: оказывать группе Бобрынина всемерное содействие… Продолжать наблюдение… Ответ на запрос нам дадут, предположительно во время утреннего сеанса… Во время утреннего сеанса дать координаты посадочной площадки для вертолета группы ВДВ. Вопросы будут?

– Количественный состав десантников…

– Три человека… Еще вопросы…

– Когда прибудут?

– Если погода позволит, завтра к обеду… Еще вопросы…

– Конец связи…

Стогов отстучал условную фразу…

Совсем уж непонятная ситуация. Нам работать по пленному не разрешили. Но запускают группу спецназа ВДВ – всего троих… Это совсем не в стиле десантуры… Десантура любит атаку и много огня, в отличие от спецназа ГРУ. Трое спецназовцев из военной разведки – это было бы нормально… Но на месте девять спецназовцев военной разведки… И посылают еще трех спецназовцев из десантуры… Может быть, потому, что пленный тоже из десантуры? Ладно, прилетят, разберемся…

– Карту разворачивай, – сказал я Паутову, а сам приготовил фонарик. – Где будем вертолет сажать? Чтобы наблюдение не прекращать, и посадку чеченам не выдать…

– Только по ту сторону хребта… Я пару человек возьму, два часа поспим, потом двинем, к утру будем на месте… – майор ткнул пальцем в карту. – Здесь, помнится, под седловиной плато есть… Высоковато для вертолета, но с неполной нагрузкой поднимется…

– Действуй…

– «Волга», я «Багира»… – с наблюдательной площадки доложил капитан Юрлов.

– Что у тебя?

– Они посты вокруг двора выставили… И во дворе часовой… Вчера еще не было…

– Понял… Продолжай наблюдение…

Чечены выставили посты… Этого следовало ожидать… Значит, груз, что сегодня доставили, действительно ценный… Или… Или настолько опасный, что к нему нельзя подпускать случайных людей…

2. СТАРШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ ВДВ АЛЕКСАНДР БОБРЫНИН

Пожаловаться совершенно некому… Может быть, пожаловался, и легче бы стало, ан нет… А ведь иногда даже сильному мужчине это бывает необходимо… Вот что значит оказаться среди чуждых тебе людей, среди отношений, которые тебе непонятны…

Кто бы знал, как я чертовски устал… Я устал так, как не уставал никогда в жизни, сколько помню себя… Такое впечатление, что и тело мое уже не моим стало, шевелиться не хочется, и в голове какая-то беспокойная мешанина из мыслей живет, словно и не в моем прежнем сознании, которое некогда было ясным и спокойным. Иногда мне похромать хочется – то на одну ногу, то на другую, да так, чтобы конечности демонстративно приволакивать, иногда хочется взяться за спину, и сказать, что разогнуться не могу… И сделал бы так, хорошо понимая, что это капризность характера, которой я раньше за собой не замечал, сделал бы… Только вот перед Мадиной стыдно…

Она в меня верит, она на меня, как на героя смотрит, хотя герой в ее представлении, это антигерой в моем. И еще – неприятно ее обманывать. Как раз потому, что у нас разные представления о героизме. Сволочью себя чувствую, а обманывать продолжаю. Не во всем, конечно… Наши с Мадиной отношения остаются нашими отношениями, и в них я и перед нею, и перед собой честен, хотя предвижу, что кончатся они плохо для нас обоих… Они просто не могут хорошо кончиться, потому что мы с ней видим друг друга по-разному… Я для нее существую только тогда, когда я перестаю существовать для себя. Для меня она, конечно же, продолжала бы существовать и потом, когда все это завершится, но Мадина тогда уже не будет воспринимать меня так, как воспринимает сейчас. Она любит меня, по-настоящему любит, я это вижу и чувствую, но любит она меня не настоящего, а такого, каким хотела бы видеть и каким я умышленно хочу представляться ей и другим…

Мы с ней случайно познакомились… Увидел на улице, как хорошенькая девушка тащит тяжеленную сумку. Пот вытирает, бледнеет, и тащит… Как не помочь… Помог, разговорились… Меня смешил в первое время ее акцент. Плохо она по-русски говорила. Потом оказалось, что она и писать по-русски не умеет. Я даже не представлял, что в современной России такое возможно. Потом уже узнал, что она не дагестанка, а чеченка, из чеченского горного села. А с приходом к власти Дудаева там выросло целое поколение молодежи, русского языка не знающее. Мадина еще хоть как-то знала, хотя писать не умела. Дудаевские власти считали, что чеченской женщине не подобает быть грамотной…

Было жалко ее, такую красивую, такую наивную… Сначала было просто жалко, и все… Мы встречались несколько раз. Почему молодому холостому офицеру нельзя встречаться с чеченкой? Кто может запретить?

Запретить не могли, но встречами заинтересовались…

Началось все буднично…

Я занимался самым нудным на свете делом – разрабатывал новую «методичку» для занятий в ротах. Моя работа в службе радиохимической защиты сводилась не только к проведению собственно занятий и тренировок, но и к многочисленным отчетам, писать которые должен был вообще-то подполковник Санников, мой начальник службы. Но писать он не любил, и потому полностью передоверил это дело мне. А что такое отчеты? Отчеты, по большому счету, это предоставление в верхние инстанции методик, согласно которым занятия проводятся. Вот подполковник и засаживал меня регулярно за написание «методичек». Санников вообще нашел, что я делаю это «почти, как писатель», и сам «методички» даже не читал…

Как раз во время такого нудного занятия ко мне в тесный кабинет заглянул заместитель командира дивизии по воспитательной работе полковник Бутырский. Почти по-свойски почему-то заглянул, хотя раньше я не был избалован вниманием командования.

Я, естественно, встал при его появлении. Полковник рукой махнул, пресекая попытку доклада. Но рассматривал меня при этом внимательно. Так внимательно, что я не мог не обратить на это внимание, и невольно сам себя оглядел, желая узнать, все ли у меня в порядке с формой…

Полковник усмехнулся.

– Ты, старший лейтенант, подполковника Магометова знаешь?