Сергей Лобанов - Мы будем на этой войне. Диверсанты Страница 9

В отличие от остальных, он когда-то был женат на самой красивой девушке Казани – Венере Алачевой.

Стройная гордая девушка с нежным лицом правильной формы, с длинными до пояса тёмными прямыми волосами, светло-карими глазами, сводившая с ума парней, свела с ума и его, курсанта Московского общевойскового Военного института Военного учебно-научного центра Сухопутных войск.

Будущие супруги познакомились в Москве, когда курсант Кубаев получил очередную увольнительную в город. Пара провела вместе несколько часов, полакомилась мороженым, сходила в кино, погуляла по городу. Увольнительная закончилась и они расстались, договорившись, что Ринат в следующую увольнительную обязательно придёт во Всероссийскую государственную налоговую академию Министерства финансов Российской Федерации и найдёт студентку Алачеву.

Но так и не получилось. То Венеры не было, то и без того с редкими увольнительными не выгорало. Так что ни к чему бы это знакомство не привело, не встреться они снова уже в Казани, куда лейтенант Кубаев, безмерно гордясь новенькими лейтенантскими погонами, прибыл в краткосрочный отпуск после окончания училища.

Узнав друг друга, они стояли на улице, Ринат утонул в её глазах, а выпускница академии Венера Алачева с лукавой улыбкой смотрела на молодого статного лейтенанта.

Потом была свадьба.

Семья невесты вела род аж с тех самых Алачевых – выходцев из казанских татар, упоминавшихся в Москве как дворяне ещё в тысяча шестьсот сороковом году. А семья Рината была обычной, но свадьба детей объединила родителей.

Однажды молодожёны пошли прогуляться. Лучше бы они этого не делали. Сколько раз Ринат поедом ел себя, травя душу. Но изменить ничего уже невозможно…

Они сидели в том самом кафе, где были в первый день знакомства, и опять ели мороженое, когда возле входа лихо остановился роскошный «Saleen S7». Ринат знал, что такой спортивный автомобиль фирмы «Tramontana» может развить скорость от нуля до шестидесяти двух миль в час, то есть сто километров, меньше чем за четыре секунды. Только двенадцать человек в год имеют привилегию приобрести одну из этих испанских динамо-машин, больше их попросту не выпускают. А ещё он знал, что с офицерской зарплатой купить подобную штуковину с ценником от пятисот пятидесяти тысяч долларов, никогда не сможет. Чем нужно заниматься в жизни, чтобы позволить себе такую машину, Ринат представлял слабо.

Он скосил глаз, проверяя реакцию жены на ситуацию, но Венера, по крайней мере внешне, оставалась совершенно равнодушной. Однако Ринат всерьёз задумался о том, что его статус может не соответствовать запросам красивой жены, которых она пока никак не показывает. Но что потом, когда начнутся гарнизоны и неустроенность быта? Он будет служить и мечтать о генеральских погонах. А что она станет делать там со своим образованием?

Из машины вышли два парня, по их виду было совершенно ясно, что это два мажора, папенькины сынки, живущие на отцовские деньги, считающие себя хозяевами жизни, убеждённые, что им позволено абсолютно всё, потому что папы в случае чего обо всём позаботятся.

Впрочем, поначалу парни вели себя вполне прилично, никак не поддерживая стереотип, выработавшийся у простых людей по отношению к подобным персонажам. Они зашли в кафе, взяли мороженное, вальяжно развалились за соседним от пары столиком. Обратив внимание на Венеру, парни обменялись многозначительными взглядами, выражения их лиц стали похотливы, молодые «хозяева жизни» ощупывали и раздевали глазами девушку, ничуть не волнуясь присутствием Рината и кольцами на их пальцах.

Настроение начинало портиться и молодожёны направились к выходу, поднимаясь по лесенке. Ринат видел, что парни пошли следом. Неожиданно Венера взвизгнула, подавшись вперёд. Он резко обернулся и увидел, как один из парней с фривольной улыбочкой отдёргивает руку от ягодицы девушки.

Удар кулака пришёлся наглецу в нос. Парень сломанной куклой полетел по лесенке на руки идущего следом приятеля.

Потом всё было как в дурном сне.

Лежащий на полу умерший наглец: кости сломанной переносицы ушли в мозг…

Полиция, наручники, камера…

Родители Рината помочь ничем не могли. Изо всех сил старались родственники Венеры, имевшие неплохие связи в обеих столицах – Москве и Казани, и адвокат старался как надо. Но папа негодяя входил в руководство одного очень солидного министерства. Он действительно обо всём позаботился в последний раз для своего отпрыска.

Потом адвокат принёс страшное известие: Венеру убили…

Всё время после задержания Ринат пребывал по мало кому что-то говорящему адресу: Москва, улица Новослободская, дом сорок пять, но зато многим известному как следственный изолятор номер два, а ещё больше как «Бутырка».

А Венера жила с родителями в Казани.

Жила…

Как же противоестественно звучит слово «жила», если речь идёт о близком человеке, не переехавшем по другому адресу, а ушедшем, откуда не возвращаются…

В Казани всё и случилось. Неизвестные ублюдки вечером затащили её в подъезд, оттуда в подвал, изнасиловали и перерезали горло. Их, конечно, ищут, но…

Адвокат всем видом изобразил, что лично он по причине нынешнего бардака и приближающейся неизбежной уже войны очень сомневается в поимке сволочей.

С этого момента жизнь для Рината, потухшая после ареста и понимания грядущего сурового наказания, а значит и расставания с любимой женой, потерей перспективы военной карьеры, обрела иной смысл – найти ублюдков.

Он «совершил рывок» на следственном эксперименте, куда его вывозили по требованию адвоката, хотя этого, по мнению следователя, совсем не требовалось, и так всё ясно. Но защитник, съевший не одну собаку в уголовном и уголовно-процессуальном праве, добился своего. Какую цель он преследовал, добившись проведения соответствующего следственного действия, Ринат так и не узнал. Наверняка искал любую возможность по уменьшению ответственности подзащитного.

У Кубаева цель была иная.

Добраться до Казани, да и не только, в положении беглого преступника, находящегося в федеральном розыске, ой как непросто. В родном городе влиятельные родственники убитой жены позаботились об его укрытии от поднятых на уши властей, совершенно справедливо бросившихся за беглым именно в Казань.

Родственники Венеры, не рассчитывая на правоохранительные органы, сами проводили поиски гадов.

Аллах услышал его и их молитвы.

Ринат с отцом убитой привезли двух связанных мерзавцев в багажнике внедорожника, не подлежащего досмотру благодаря связям тестя, в тот самый подвал, и разделали их, как туши баранов. Резали живьём, не торопясь, заткнув им пасти, чтобы жители дома не слышали воплей. Мстителям хватило и сдавленного мычания подонков, безумных от боли глаз.

Потом пришли за отцом Венеры, но тот позаботился о железобетонном алиби. А Ринат оказался в войсках Объединённой Оппозиции, как только началась война. Его восстановили в звании. После прохождения соответствующего экзамена, спецназ принял молодого лейтенанта в дружные ряды, где он дослужился до старшего лейтенанта.

Капитан Алексей Туркалёв, глядя на импровизированную съедобную башенку из плова, против желания ухнул в омут тяжёлого воспоминания.

Он, выпускник Рязанского высшего воздушно-десантного командного училища, молодой лейтенант, сразу попал в кавказскую заваруху. В должности командира разведывательного взвода Алексей на собственной шкуре начал осознавать то, от чего его пытался уберечь отец, отговаривая от выбора карьеры военного. Отец, сам кадровый военный, успел повоевать в Афганистане, а потом и в Чечне в середине девяностых ушедшего столетия, вдосталь набегавшись с автоматом.

Поняв, что сын всё равно не послушает, он старался рассказать побольше важного и нужного для выживания. А ещё он как-то сказал, что настоящий офицер служит Родине, а не режиму.

Много позже Янычар по-настоящему понял, что за этой высокопарной фразой кроется целая жизнь таких как его отец служак, тащивших лямку не за ордена и звания, и притащивших её к унизительной пенсии, стакану водки, ощущению ненужности, выброшенности на обочину жизни.

Этой фразой отец, по крайней мере пытался хотя бы сыну доказать, что его жизнь не была напрасной. Доказывал он это, обычно судорожно держа гранёный стакан, стуча крепким кулаком другой руки по столу с брякающей подпрыгивающей посудой, или по коленке, глядя тусклыми глазами в пустоту.

Из-за вытянутых на коленях спортивных штанов и растянутой застиранной футболки, заросшего щетиной пропитого лица, ни за что на свете нельзя было подумать, что это отставной военный. Скорее, какой-нибудь спившийся слесарь дядя Боря.

И всё же в шифоньере висел парадный китель с майорскими погонами, Орденом Красной Звезды, медалью «За Отвагу».

Это Афган.

Там, за «речкой», его ещё не раз представляли к наградам. Но ответ штабных всегда был один и тот же: «офицер уже достаточно отмечен».