Виктор Степанычев - Мое имя - Воин Страница 9

— А он сам где сейчас находится?

— Поехал в Светлоград, — махнул головой Петр.

— Он там живет?

— Нет, из Светлограда Сергей, — Петр показал на фото Серегу. — А Санька, наверное, из Серовска. Он на обороте адрес написал, но прочитать нельзя, неразборчиво.

— Ну хоть как зовут-то тебя, знаешь? — безнадежно спросил сержант, не сумев разобраться в Санькиных пьяных каракулях.

— Петром. Но это имя дали мне уже после ранения.

— Без имени и без прошлого… Нормально ты попал, парень! А Коку с Валькой откуда знаешь? Ты же с ними по мосту шел?

— На вокзале познакомился, когда с поезда сходил. Ночевал у них.

Сержант задумчиво потер ладонью подбородок:

— Кажется, я припоминаю тебя. Ты с этими алкашами под мостом вчера прятался. Н-да, задачка!

— Товарищ сержант, его надо в камеру и прессовать! Точно я вам говорю, этот кадр или рецидивист, или террорист, — вмешался в разговор молодой милиционер.

— Ага. Усама Бен Ладен собственной персоной, только без бороды. С тобой повидаться приехал, — подтвердил догадку напарника Унтер, снял телефонную трубку и набрал номер. — Алло, Геннадий Алексеевич, вы сейчас свободны? Не могли бы зайти? Дело интересное, требует вашего решения. Хорошо, ждем.

Судя по тому, как спешно начал заправляться молодой, к ним ожидалось скорое прибытие начальства. Оно не замедлило явиться в виде светловолосого немолодого майора.

— Какие проблемы, Женя? — бодро спросил он, поздоровавшись за руку с сержантом и кивнув на отдание чести напарником.

— Да вот задержали гражданина. Из документов имеются только фотография да еще куча отметин — пулевых и резаных. Совсем ничего не помнит о себе. Амнезия… Приехал с юга, из Чечни, но не чеченец. Похоже, не врет.

Майор внимательно изучил фотографию, хмуро глянул на следы от пуль на груди Петра и покачал головой.

— Твои предложения? — спросил он у сержанта.

— Думаю, в клинику к Илье Сергеевичу парня надо определить. Помните, два года назад похожего подобрали, только без ран. Оказался ведущим инженером проектного института из Казани. Полгода пролежал, а потом память стала возвращаться. Что с ним произошло, как к нам попал, не помнил совершенно. А здесь еще и Чечня пристегнулась. Не забыли ее?

— Трудновато такое забыть! Да скоро опять, наверное, там будем. Говорят, теперь на полгода загремим, в соответствии с новой директивой. Ладно, согласен с тобой. Пиши протокол и отправляй мужика к Илье Сергеевичу. Мы ему все равно ничем помочь не сможем, кроме как в приемник-распределитель по категории бомжа отправить. Толку от того никакого, а в клинике, глядишь, подлечат, — утвердил решение майор. — Как твой новый напарник?

— Да ничего, старается, — усмехнулся сержант. — Только вот террористы часто чудятся.

— Это скоро пройдет, — засмеялся майор. — Все, давайте оформляйте и отправляйте в клинику. На всякий случай пробейте по компьютеру. Но не помню я что-то ориентировки с такими характерными приметами. Ну все, занимайтесь, я к себе пошел.

— На компьютер сходить, проверить? — Молодой милиционер, радостный от похвалы, рванулся было к двери.

— Не надо, — остановил его сержант. — Раз Алексеич сказал, что не помнит в сводках такого, проверяй, не проверяй, все без толку. У него память крепче компьютерной. Захочешь, в свободное время сходи, убедись, а сейчас нечего болтаться. Садись и пиши протокол. Учись, вчера два бланка запорол.

Протокол и сопроводительную оформили быстро. Дольше ждали машину. «Уазик» пришел часа через полтора. Это время Петр провел в камере, в компании с мертво спавшим необъятным мужиком. Несмотря на доброжелательное отношение к нему Унтера, давать вольную Петру не собирались. Как и не объясняли толком, куда конкретно его повезут. В клинику, сказал майор. Значит, в клинику, согласился с неизбежным Петр.

Скоро Петр почувствовал, как кошачья лапка предупредительно и ласково касается его шеи и затылка. Приближался приступ боли — первый за день. Вчера был только один, к вечеру. Анальгин, по его просьбе, Петру возвратили, поэтому проблем со снятием боли не было. Он даже после приступа ненадолго задремал.

А потом пришел «уазик», и они ехали долго, выбираясь из центра Серовска на окраину, пока не подъехали к высоким воротам с будкой сбоку, в которой дремал мужик в форменной куртке с шевроном «Охрана» на груди. А на стенке той будки висела вывеска: «Городской психоневрологический диспансер».

Глава 5

А у психов жизнь…

Илья Сергеевич Петряев, главный врач диспансера, он же — главный городской психотерапевт и главный же нарколог — все в одном лице, оказался милейшим человеком. Росточка он был небольшого, крепенький, как грибок боровичок, с бородкой клинышком, возрастом лет где-то за пятьдесят.

Как потом узнал Петр, восхождение ко всем трем должностям главного не было тернистым. В профессионализме Илье Сергеевичу отказать было трудно, но мало ли талантливых врачей сидит по районным больничкам? Все было просто, проще не бывает.

В далекое время выпускник медицинского института получил распределение в Серовск, а уже здесь горздравотдел направил молодого специалиста в медсанчасть при приборостроительном заводе. Одновременно с ним, закончив политехнический, на завод прибыл такой же выпускник, шустрый парнишка Костик Бахтин, который хлопотную и неблагодарную должность мастера смены через несколько месяцев сменил на освобожденную секретаря комитета комсомола цеха, а спустя пару лет возглавил комсомольскую организацию и всего завода.

К концу восьмидесятых Илья Сергеевич стал главврачом все той же заводской медсанчасти. Это не являлось стремительным карьерным ростом, но и стыдиться было нечего — не всякая областная поликлиника шла в сравнение с медучреждением приборостроительного завода и по площадям, и по комфорту, и по качеству оборудования. На заводе в то время трудилось под десять тысяч человек, а уж на соцбыт в оборонке денег не жалели.

Костик Бахтин, к тому времени — уважаемый Константин Григорьевич, второй секретарь горкома Серовска, по инициалам, а может, и характеру, с возрастом и должностями все более суровому, носивший прозвище КГБ, временами навещал Илью Сергеевича на рабочем месте. Не то чтобы они крепко дружили, хотя и были на относительно короткой ноге, основным все же являлось кое-что другое, более личное. Подобные визиты, по количеству не более трех-четырех за год, носили характер закрытый. Поговаривали в кулуарах о бахтинских срывах, однако же касались разговоры простой человеческой слабости, естественно осуждаемой, однако в России не столь уж и редкой.

Короче, Сергеич периодически выводил Григорьича из запоев, коим тот был подвержен. И делал он это качественно и без огласки. Поэтому, когда перестройка победила бесповоротно и вторые секретари, в момент ставшие демократами, в отличие от первых — ретроградов, «семьдесят лет душивших страну», и, соответственно, не успевших перестроиться, пришли к власти, Григорьич о Сергеиче не забыл. После того как оборонка, а вместе с ней и сопутствующий соцбыт успешно захирели, «КГБ», к тому времени ставший мэром Серовска, перекинул Илью Сергеевича из обнищавшей заводской санчасти на свежую ниву наркологии-психиатрии.

Психдиспансер назывался городским, но лечились в нем нуждающиеся со всей губернии. Сохранив старые опытные кадры, Илья Сергеевич пригласил из столиц подающих надежды молодых специалистов, благо на финансирование клиники стараниями Константина Григорьевича жаловаться было грех. А дензнаки Илья Сергеевич любил беззаветно.

Дополнительные источники привлечения денег в духе требования времени сами собой явились в психиатрию. Похаживали в определенных кругах слухи, что можно отлежаться в психушке у доктора Петряева И.С, переждать не лучшие времена, если ты в конфликте с законом, а то и справку, освобождающую от определенной ответственности, заполучить.

Несмотря на то, что Илья Сергеевич не специализировался на психиатрии и, надо честно признаться, последние годы занимался больше административно-хозяйственной практикой, каждого нового пациента он принимал лично и уже далее определял лечащего врача.

Сержант Волобуев, похоже, не первый раз навещал диспансер. После краткого телефонного разговора на КПП ворота перед милицейским «уазиком» распахнулись. Они уверенно проехали мимо трехэтажного корпуса недавней постройки, выглядевшего добротно и свежо, только вот решетки на всех без исключения окнах на всех этажах. Машина проехала чуть дальше и притормозила на небольшой площадке у массивного, в два этажа, красивого здания постройки не позже начала двадцатого века. На это указывала как добротная крестовая кладка, которую во времена социализма успешно забыли, так и архитектурный стиль — с кирпичными карнизами, выложенными по фасаду полуколоннами и высокими окнами. Пожалуй, даже новый корпус смотрелся беднее и более скучно, чем этот ладно скроенный и сшитый на века особняк.