Иван Черных - Шаровая молния Страница 9

– Мне очень приятно с вами, – открылся Геннадий. – Может, посидим как-нибудь не в служебном помещении? Я еще не был ни в одном вашем ресторане, а в «Морском прибое», говорят, отлично готовят рыбные блюда из только что выловленной рыбы.

– Хорошо, как-нибудь посетим. Завтра я дежурю, приходите ко мне после одиннадцати, когда все угомонятся.

Он обрадовался приглашению.

– Можно прихватить чего-нибудь покрепче кофе?

Она подумала.

– Я на дежурстве. Но рюмочку коньяка выпью.

ЧУЖАЯ ЖЕНА

Ах, любовь! Наконец-то наваждение оставило его, и душу наполнила радость. Люда, такая милая, обходительная, очаровательная. Жаль, что она замужем, но… Не каждого человека брак делает счастливым. Наташа, Тонина сестра, жила с одним, а любила другого. Да и что это за замужество Люды?! Муж большее время в отлучке, в море, на службе. А она молодая, здоровый организм требует любви, ласки, плотского удовлетворения. И тут не ее вина, и не его…

Людмила предупредила дежурную сестру, что будет отдыхать, беспокоить ее в крайних случаях; закрыла дверь на ключ и пригласила Геннадия к небольшому столику с фруктами и бутербродами. Извинилась:

– Я по-простому.

Он поставил на стол бутылку армянского «Араспел» и коробку шоколадных конфет.

– И я. Из закуски ничего не захватил. Вы не голодны?

– Голодна, – усмехнулась чему-то Людмила. – Коньяк фруктами закусывают.

Он расценил ее «голод» по-своему. И когда выпили по одной, по другой и глаза Людмилы загорелись, как два наэлектризованных агата, поцеловал ее, обнял и притянул к себе. Она настойчиво отстранилась.

– Послушай, Гена. Ты очень нравишься мне, – перешла она на «ты», чем обрадовала его. – Но у меня есть муж. Да, он далеко, и мне бывает не только скучно, но и грустно, хочется с кем-то побыть, поделиться своими мыслями. Другого не позволяю. Как я буду смотреть в глаза мужу, если изменю ему? Знаю, другие изменяют и не испытывают угрызения совести. А я вот такая, потом не смогу жить спокойно. Давай останемся друзьями. Налей лучше еще по одной.

Они опустошили всю бутылку. Геннадий несколько раз пытался возобновить атаку на воспламенившую его своей красотой, милыми словами женщину, но она оставалась неприступной.

И все-таки это была упоительная, незабываемая ночь! Они целовались, ласкали друг друга и, казалось, утопали в наслаждении. Возбуждение делало их безумными, уносило в неведомое, неземное, и они забывали от восторга обо всем на свете. Но лишь на мгновение. Едва Геннадий дотрагивался до чувствительных прелестей, Людмила тут же приходила в себя и отстраняла его руку. Наконец не выдержала, взглянула на часы и охнула:

– Пора. Уходи.

– Давай встретимся еще. Я сниму комнату. Там мы будем чувствовать себя свободнее.

Она отрицательно помотала головой:

– Я тебе уже объясняла.

А на другой день ему позвонили из эскадрильи.

– …Ты где пропал? – спросил начальник отдела кадров капитан Дехта. – Тут у нас такие перемены… Тебя и еще семерых офицеров вывели за штат. Что будем делать? Может, у тебя есть какие-то предложения?

Вот и еще один удар шаровой молнии.

– Какие предложения, – выдохнул он. – Значит, летчики больше не нужны государству?

Кадровик молчал.

– Ну и хрен с ним. Увольняйте. Пойду в банду Умарова. Ему нужны летчики. – И бросил трубку.

Вечером встретился с Людмилой. Она сразу почувствовала его плохое настроение. Спросила:

– Что случилось?

Он вначале не хотел откровенничать, а потом рассказал, что его ожидает впереди.

Людмила опечалилась вместе с ним. И вдруг оживилась:

– А хочешь, я тебе помогу?

– Как?

– У меня сестра в Ижевске – крупный предприниматель. Владеет производством мотоциклов, оружия, собирается и автозавод прибрать к рукам. Взяла в аренду аэродром, принадлежавший ранее ДОСААФу, купила два «Ан-72», еще три собирается приобрести. Ищет хороших летчиков. Могу составить тебе протекцию.

– Заманчивая идея, – засмеялся Геннадий, не приняв всерьез предложение.

– Тогда я позвоню сестре…

– Это серьезно?

– Такими вещами не шутят. Хочешь, я при тебе позвоню?

– Звони.

Людмила достала из сумочки мобильник и набрала номер.

– Здравствуй, сестричка. Я не очень отрываю тебя от дел?.. Да, по делу. Вот тут у меня симпатичный летчик. Как тебе известно, авиацию, как и все Вооруженные Силы, сокращают, и он, выходит, свободный казак. Всю эскадрилью сокращают… На каких самолетах ты летал? – обратилась она к Геннадию.

– На «элках», «анках», «сушках», то есть на Су – двадцать четвертых.

– На «Ан-72» летал? – спрашивает сестра… Летал… Уверена – не только симпатичный, но и порядочный. Так и передам: пусть приезжает. Спасибо, сестричка.

На следующий же день Геннадий взял билет на Ижевск. Вечером позвонил своему второму пилоту Васе Захарову. Тот подтвердил, что уже выведен за штат и ищет работу. Геннадий объяснил ему ситуацию и предложил ехать в Ижевск.

– Будем вместе летать по заграницам, – подсластил он пилюлю.

Василий долго молчал, наконец сказал со вздохом:

– Я слыхал об этой фирме. Туда уже уехали наши летчики Навроцкий и Нехайчик. Меня звали, но Муся воспротивилась. Работу не хочет терять, квартиру к концу года обещают. Да и я почти согласился в ЧОП пойти. А что: сутки отработал, трое отдыхай. И оклад не меньше, чем раньше получал.

– Н-да, – вздохнул и Геннадий. – Я думал, ты летчик.

– И я так думал, – почти выкрикнул зло Василий. – А государственные чиновники решили по-своему: важнее олигархов-ворюг защищать, чем наше небо!

– Ладно, защищай олигархов. – Геннадий выключил телефон.

ИЖЕВСК

Он никогда не пролетал над этим городом и считал его чисто провинциальным, если не захолустьем, то, во всяком случае, не европейским городом. И был очень удивлен, когда сошел с поезда и, наняв такси, поехал по проспекту Ленина к центру, где находился офис сестры Людмилы, Ланы Петровны Чудородновой. Слева и справа высились многоэтажные кирпичные и панельные дома, взад-вперед мчались машины, автобусы, троллейбусы; и народ был одет не в национальные одежки, какие Геннадий видел ранее на картинках, а в обычные костюмы, куртки, пальто, плащи. Сыпал мелкий мокрый снежок, и люди, прикрываясь зонтами, торопились по своим делам.

Дорога до центра оказалась не столь короткой, и Геннадий еще раз убедился, что город большой и жизнь здесь кипит не менее бурно, чем в Воронеже, в курортном Сочи или в Москве.

К Лане Петровне попасть оказалось непросто. Пятиэтажное здание офиса было обнесено высоким забором из железобетонных плит; в проходной дежурили милиционеры; один из них проверил документы Геннадия, просветил оружеискателем и позвонил по телефону кому-то, видимо, в приемную Ланы Петровны; лишь минут через десять ему был выписан пропуск и указано, в какой подъезд и на какой этаж пройти.

Поднимаясь на третий этаж, Геннадий все больше восхищался «новой русской»: это был не просто офис, это был настоящий дворец. Все сияло великолепной отделкой – и стены, и колонны, и ступени, и перила блестели, переливались, будто мраморные, разноцветными тонами. Белоснежная приемная с кожаными креслами и диваном, картинами Айвазовского и Верещагина и вовсе шокировала его – в таких приемных ему еще не доводилось бывать. А каков же кабинет? Его даже не удивили двое милиционеров в приемной, находившихся рядом с секретаршей. Потребовали документы и снова просветили его с ног до головы. Указали на диван.

– Подождите. Лана Петровна занята.

Ждать пришлось минут двадцать, пока из ее кабинета не вышли двое солидных мужчин. Немолодая секретарша открыла ему дверь:

– Проходите.

Из описания Людмилы он представлял себе ее старшую сестру, тоже красивую, видную женщину, волевую предпринимательницу, владеющую оружейным, мотоциклетным, подшипниковым, мебельным и еще какими-то заводами, что его восхищало и настораживало: волевые люди зачастую жестоки и неуправляемы.

Предпринимательница поднялась ему навстречу, стройная, лет тридцати пяти (старше Людмилы на пять лет, еще красивее и привлекательнее), черноглазая, чернобровая, с чуть продолговатым лицом, больше присущим кавказцам. Белоснежный свитер обтягивал узкие плечи, высокую грудь, тонкую талию. Она улыбнулась ему, как давно знакомому, протянула руку.

– Вот вы какой! – сказала она. – Не зря Люда восторгалась. Я, как и она, тоже люблю летчиков. На каких вы летали?

– На «яках», «элках», на «Су-24». Самолеты не новые, но, слава богу, ни разу не подводили, даже когда ударила шаровая молния.

– Я читала, и Люда мне рассказывала. Прямо-таки в рубашке родились. У нас тоже самолеты неновые. Пока полетаете на этих, потом посмотрим. Так что у вас стряслось, почему уходите из военной авиации?