Михаил Нестеров - Оружие уравняет всех Страница 9

– С этим вопросом тебе лучше всего обратиться к Вивьен. У нее тесные узы со вторым секретарем нашего посольства.

– Любовные узы или узы дружбы?

– Постарайся это выяснить сам, – насмешливо скривился Ришпен и указал бокалом ему за спину. Николаев повернул голову и встретился взглядом с довольно высокой и плечистой женщиной лет тридцати, которую тут же окрестил пловчихой. С такими плечами, как у нее, можно ставить мировые рекорды на короткой и длинной воде, мысленно отметил Нико. Он был уверен: если раздеть ее, можно увидеть тело покруче, чем у Амели Моресмо.

Он поздоровался с Вивьен лишь после того, как представил ее на столе в приемной, и улыбнулся.

– Близкие называют меня Нико. А ты Вивьен, да? Мне о тебе Арман все уши прожужжал. Садись. – Он бесцеремонно взял ее за руку и провел к дивану. Посмотрел, как она села, забросив ногу за ногу, и устроился рядом. Ришпен подкатил к дивану кресло на роликах и составил им компанию.

– Кто начнет? – спросил он, кивком головы вопрошая сначала у Вивьен, а потом у Николаева.

– Я, пожалуй, – ответил гость. Он выдержал обязательную паузу, затем, избегая моментов, не относящихся к делу, широкими и щедрыми мазками обрисовал картину, немного рассказал о себе. Того же с мягким нажимом потребовал от собеседницы.

– Пару слов о себе, если не трудно.

– Я возглавляю благотворительный фонд… если хотите, моего имени: «Миссия Вивьен». Мы работаем в «горячих точках». Вытаскиваем из очагов сирот и находим им здесь приемных родителей.

– Работаете на заказ? – спросил адвокат.

– В каком смысле? – нахмурила лоб Вивьен.

– Наверняка вы слышали от людей, готовых усыновить ребенка, их пожелания. Мальчика или девочку, конкретный возраст ребенка – пять, восемь, десять лет, цвет глаз. И так далее.

– Да, конечно, – подтвердила Вивьен, кивнув.

– На благотворительном поле идет настоящая битва. Лично у вас есть конкуренты?

– Они были бы, если бы я занималась бизнесом, – в голосе француженки зазвенела сталь.

– А что, нет? – возразил Николаев тоном, чтобы только не разорвать хрупкую нить разговора.

Вивьен не поддержала эту тему.

Имя у нее было интернациональное. Николаев припомнил Вивьен Ли – английскую американскую актрису, родившуюся в Индии, потом – французского географа Вивьена де Сен-Мартена, наконец – российского актера Леонида Вивьена. Да и фамилия у нее была «интернациональная» – Гельфанд, и к ней не подходило ее красивее имя. Дальше Николаев рассуждал придирчиво. В облике француженки он нашел немало изъянов, и это в первую очередь коснулось ее носа.

– Вернемся к делу. – Николаев снова выдержал паузу. – Когда вы планируете вывезти очередную партию детей?

– Думаю, управимся к концу ноября. Мои люди сейчас разбросаны по Центральной Африке. Часть из них в Чаде, часть в Судане, конкретно – в Дарфуре.

Николаев покивал. Обычно Дарфур называют суданской областью и провинцией, хотя на самом деле это султанат, присоединенный к Судану, государство народа фор, где сейчас идет кровопролитная гражданская война.

Вивьен продолжила, усмехнувшись:

– В столице Чада стоит на парах самолет, готовый взять на борт до ста детей.

– Вы собираетесь вывезти из Дарфура сто детей? – недоверчиво покачал головой Нико.

– Из Дарфура и Чада, – подтвердила Вивьен. – В этот раз детей так много потому, что вы… правы, – нескладно закончила она предложение. – Мы действительно работаем под заказ, и большая часть сирот в возрасте от двух до пяти лет. Но есть, к примеру, и четырнадцатилетние.

– Неужели кто-то хочет усыновить чернокожего в таком возрасте? – Николаев выпятил губу. – Если да, то под конкретную программу.

– Что вы имели в виду, когда сказали «конкретная программа»?

– В первую очередь – об использовании. Но закроем эту тему.

– Не торопитесь. – Вивьен сменила положение на диване и неторопливо прикурила сигарету. – Вас удивила трехзначная цифра. Но наверняка не смутит двухзначная. В суданской провинции Дарфур более четырех лет продолжается гражданская война. От голода и болезней ежедневно умирают около восьмидесяти детей. Вы не ослышались – около восьмидесяти. Не верите мне, можете заглянуть в доклад ЮНИСЕФ, опубликованный арабскими средствами массовой информации. Наша организация активно помогает проводить вакцинацию детей против полиомиелита, кори. Знаете, что такое синдром недоедания и как трудно вылечить его одними только витаминами?

– Представления не имею.

– А, – Вивьен махнула рукой и просыпала пепел себе на колени. И продолжала чуть раздраженно: – Гуманитарные миссии, подобно нашей, сталкиваются в Дарфуре с серьезными трудностями. Суданские чиновники не дают нам спокойно дышать плюс бесчисленные повстанческие отряды и проправительственные наемники нападают на миссии и гуманитарные караваны, забрасывают гранатами лагеря беженцев. За время четырехлетнего насилия в стране погибло двести тысяч человек, два с половиной миллиона стали беженцами. Как вам такие цифры?

Николаев счел за благо не отвечать на этот вопрос, как оставил без должного внимания пылкую речь Вивьен. Он был в курсе и цифр, и самой проблемы под названием «вооруженный конфликт в Дарфуре» с его точкой отсчета в феврале 2003 года. Повстанцы заявили, что представляют интересы неарабского населения провинции и начинают борьбу «против узурпации их прав правительством, представляющим интересы арабского населения Судана». Спустя год Африканский Союз направил в зону внутреннего конфликта в Дарфуре семитысячный миротворческий контингент с задачей по контролю за соблюдением соглашения о прекращении огня. Но отвратительное финансирование и техническое обеспечение не позволило миротворцам сдержать насилие на западе.

– Значит, предварительная дата конец ноября? – спросил Нико.

– Да, – подтвердила Вивьен, быстро остывая. – Я лично приму участие в заключительной фазе операции. Придется решать множество проблем как с суданскими властями, так и с властями Чада: мы планируем поднять самолет с детьми со взлетной полосы в столице республики. Точную дату вылета я смогу назвать лишь по прибытии, когда мне представится возможность оценить обстановку в целом: что удалось сделать, с чем еще придется бороться.

– Вы легко соглашаетесь на мое предложение.

– Я вижу в нем благую цель. Вы ценой собственной жизни хотите спасти ребенка. Пусть даже одного. Кстати, о ценах. Сколько вы готовы заплатить мне за лишних пассажиров?

– Мы планируем вернуться полной командой плюс девочка. Итого – четверо или пятеро. Я еще не определился с составом команды. Но у меня уже есть на примете два парня. Мы согласны оплатить полет в два конца, хотя полетим в один. Сколько вы запросите за оформление документов на девочку?

Нико, задав этот вопрос, решил закрыть неприятную для него тему. В Вивьен он увидел натуральную стяжательницу. Хотя дело есть дело.

Она поняла его без дальнейших разъяснений.

– Полный расчет произведем здесь, может быть, в этом офисе и в присутствии Армана, – поставила она точку. – Помните, я вам сказала, что не занимаюсь бизнесом?

– Как не помнить? Вы возглавляете благотворительный фонд. Кстати, вы сегодня вечером свободны? Мы могли бы поближе познакомиться в ресторане.

«Скажи „нет“,» – мысленно обратился к ней Нико, делая взгляд томным.

Она удовлетворила его просьбу наполовину, сказав, однако, в два раза больше:

– Почему бы и нет?

Он улыбнулся ей кончиками губ и встал проводить до двери. Там она задержала за рукав Армана Ришпена и что-то сказала ему на ухо. Нико тактично оставил их вдвоем. Когда Ришпен вернулся, Николаев посмотрел на него в упор.

– Скажи честно, Арман, эта баба не замешана в криминале? – Он кивнул на дверь. – Она тут выкатила трехзначную цифру. Она собирается ввезти в страну сотню маленьких оборванцев. Даже один этот факт попахивает нелегальной иммиграцией. – Он прочитал вопрос в голубых глазах француза: «Почему тебя это должно волновать?» – и ответил на него: – Если погорит она, погорю и я. Мне нужен более или менее чистый канал.

– Более или менее, – покивал Ришпен. – Ты сам и ответил на свой вопрос. Чего ты еще хочешь?

– Чего я хочу? – Нико встал и прошелся по кабинету, сунув руки в карманы брюк. – Чего я хочу? Я хочу, чтобы все прошло гладко. Я требователен к себе, к своим партнерам. Я обязан быть требовательным и к своим компаньонам.

– Ты хочешь гарантий?

– Черт возьми, да!

Арман снова рассмеялся. На сей раз над обескураженным видом коллеги.

– Одним словом, ты не знаешь, чего хочешь. Мне объяснить твое состояние?

– И что мне нужно сделать для этого? Выпить пузырь вина?

– Слушай. Во-первых, ты сильно нервничаешь, хотя виду не подаешь. Тебя гложет неуверенность. У тебя нет партнеров, на которых ты смог бы полностью положиться. Ты видишь начало и конец операции, но боишься посмотреть на то, что между ними. А там прорва работы. Там колючие мотки нервов, там страх и риск, на который ты идешь осознанно. Там то, о чем ты в тайне мечтаешь и от чего бежишь.