Александр Белов - Бешеные деньги Страница 9

– О, май лав! – протянула девица к нему руки.

– Лав-лав, откуда ты взялась? – отодвинулся Пчела. – Ни хрена не помню! – Стукнул он себя кулаком по лбу. Голова загудела в ответ. – Ладно, давай сваливай! – И он сделал вполне определенный жест в сторону двери.

Девица мгновенно изменилась в лице:

– Мани-мани, май рашн френд.

– Сколько я тебе там обещал? – Пчела нашарил на полу свои джинсы и выудил бумажник.

– Ту хандрид.

– Ни хрена себе, попользовался! Ван хандрид и энаф!

– Ту хандрид, – покачала головой негритянка, ловко одеваясь.

Пчела протянул ей две купюры. Розовую и синюю. Итого сто пятьдесят гульденов.

– О… – начала было негритянка, но, увидев помрачневшую физиономию Пчелы, быстро заткнулась. Тем более, что она-то наверняка помнила, что договаривались они на сотню.

Лишь только дверь закрылась за экзотической ночной бабочкой, как звякнул дверной звонок. Так и не успевшему похмелиться Пчеле пришлось спускаться вниз.

Широко улыбающийся и опять же черный посыльный вежливо протянул ему два пакета. Пчела автоматически принял их и кивнул. Но негр чего-то ждал. Ясно чего.

– Иди, иди. Сестра твоя уже получила, – буркнул Пчела. Что он им, миллионер, что ли?

Поднявшись наверх, он машинально заглянул в пакеты. Подарки пацанам были завернуты в хорошую папиросную бумагу. И шуршали, будто жили какой-то своей таинственной жизнью. Интимной, не иначе.

11

Стрелку забили в парке 50-летия Октября, возле метро «Проспект Вернадского». Хотя Введенский считал это обыкновенной оперативной встречей.

Они подкатили одновременно. Саша в темно-синем БМВ. Игорь же Леонидович – скромненько, на бордовой «девятке».

К центру парка они пошли каждый своей тропой. Когда встретились на аллейке, тянувшейся меж чахлыми липами, Игорь Леонидович улыбался. Белов, напротив, был мрачен. Он лишь едва заметным кивком головы ответил на приветствие Введенского.

– Что такая мрачность во взоре? – поинтересовался Введенский, присаживаясь на скамейку.

Подобрав полы черного кожаного плаща, Саша тоже присел в некотором отдалении от своего куратора. Достав из внутреннего кармана пачку фотографий, протянул их Введенскому:

– А вы сами полюбуйтесь. Эти пацаны и на вашей совести, между прочим.

Введенский ничего не ответил, лишь внимательно перетасовал фотографии. И, лишь вернув их Белову, как нечто, вовсе его не интересовавшее, он сказал:

– Александр Николаевич! Давайте не будем включать эмоции. Вы сами отправили своих уральских коллег, – слово «коллеги» он произнес с нескрываемой иронией, – почти на верную смерть. Вы просто очень плохо, непростительно плохо подготовили операцию.

– А вы, такой умный, за этим что, наблюдали?

– С интересом.

Саша напрягся:

– Тогда какого хрена вы вообще нужны?

– Знаете, Александр Николаевич, пока еще не вам решать, кому мы нужны и кому не нужны…

– Типа ваша хата скраю, а деньги пополам?

– Ну, зачем же так грубо, Александр Николаевич? Я вам напоминаю, но в последний раз. Вы еще по земле ходите только благодаря нашему вниманию и заботе.

– А вот за это вам низкий поклон! – Саша даже приподнялся со скамейки, чтобы ернически поклониться Введенскому: в ножки благодетелю.

– Так, Александр Николаевич, – в голосе Введенского прорезались настоящие, чекистские, металлические нотки, – если вы решили паясничать, то давайте разговор наш перенесем на другое время. Если же мы встретились по делу, то давайте конструктивно.

– Ладно, проехали. – Саша поправил шарф и сел на скамейку рядом с Введенским. – Скажите, что там, наверху? Как все пойдет дальше?

– Наверху идет страшная грызня. За власть. Но нас с вами это не касается. Пока. Все, что касается нашего сотрудничества, скорее всего в ближайшее время будет развиваться в нужном направлении.

– Меня первым делом интересует таможня. И информация по нашим западным «коллегам», – Саша слово «коллеги» произнес, идеально повторив давешнюю интонацию Введенского.

Введенский озадаченно приподнял брови:

– Да в вас актер погибает, не иначе? – но тут же тон его вновь стал деловым. – С таможней поможем. Это не вопрос. А по западным коллегам… Что, кстати, вы сами могли бы мне рассказать?

К такому экзамену Саша был готов. Эти гэбистские штучки он нутром чуял.

– По моим оперативным данным, – при этих Сашиных словах брови Введенского вздыбились домиком, – интересующий нас европейский рынок на сегодняшний день поделен между тремя основными кланами. Два наших. Третий – какого-то албанского отморозка. Прямо «трио бандуристов». Последнее время они сосуществовали довольно мирно. Но, насколько мне известно, им на пятки наступают югославы и поляки. Хотя силенок у них маловато. Они в основном берут демпингом. И, похожи, их за это будут сильно мочить. На их примере и собственном провале, я понял, что до тех пор, пока эти три силы в сговоре, нам светит только мясорубка. По мелочи, конечно, снять можем, но это ведь не основная наша задача, не так ли?

– Правильно мыслите, Белов.

– У нас есть три пути. Первый – нелегально пытаться сбывать большие левые партии в обход. Второй – сдавать им товар по дешевке. В первом нас рано или поздно схватят за яйца. Во втором – меня не поймут мои партнеры из Средней Азии.

– Хорошо, Александр Николаевич. А третий путь?

– Заставить крыс перегрызть друг друга. И…

– Занять их место?

– Правильно мыслите, Игорь Леонидович, – Саша сделал паузу. Он достал сигарету и не спеша закурил. – Вы позволите? – запоздало поинтересовался он у Введенского.

– Да уж курите, курите, Белов. Это не самая главная опасность для вашего здоровья.

– Спасибо на добром слове, Игорь Леонидович.

– Давайте по пунктам. Что вас интересует прежде всего?

– Основные фигуранты. Ближний круг. Связи. Партнеры. Прикрытие. Организационные ресурсы. Привычки. Слабости, любовницы, хобби. Родственники. Любимые блюда, напитки и домашние животные. Может, вы записывать будете, Игорь Леонидович?

– Запомню.

– Ну, в общем, вы меня поняли?

– Да, задание не из легких…

– А кому сейчас легко? Думаете, вон тем? – Саша сигаретой показал на несколько высотных домов из желтого кирпича, что в народе именовалось «Царским селом». – Они-то думали, что у них все схвачено навеки. А оно вон как обернулось.

– Саша, не будьте наивным. Очень многое из того, что сейчас происходит с нашей стороной, готовилось людьми, живущими в этих домах. Кстати, во-он тот, левый, это домик нашего Министерства. Но это так, лирика. Тот режим, который был, себя изжил до последней капли. Режим, но не люди. Конечно, часть тех, кто был наверху, станут просто пенсионерами. Но далеко, далеко не все. Понимаете ли, Саша… Александр Николаевич, в любом обществе при любом строе существует элита. Одни попадают туда по праву рождения. Другие по долгу службы. Третьи благодаря необычайным способностям. В будущем и у вас может появиться шанс стать одним из тех, кто реально влияет на происходящее в стране.

– А для этого обязательно надо дружить с вами?

– Да, Александр Николаевич. Обязательно. Мы постараемся ответить на все ваши вопросы в самое ближайшее время.

– Постарайтесь, постарайтесь, а то ведь денежки и в оффшоры могут уплыть, – как бы между прочим заметил Саша.

– Похоже, неплохо вас учит Сергей Викентьевич…

– И все-то вы знаете, – почти с восхищением заметил Саша.

– Положено, – скромно ответил Введенский.

Зато Саше было явно не положено знать о том, что SV много лет состоял в действующем резерве КГБ СССР, как и многие другие сотрудники его «выездного» ведомства.

Введенский поднялся и кивнул, прощаясь.

– Будьте здоровы, Игорь Леонидович, – бросил ему в спину Саша. И словно в ответ на эти его слова Введенский закашлялся.

Саша едва сдержал неожиданно подступивший, какой-то детский смех. И что это он все – «мы», «мы». Тоже мне, Николай Второй!

Он не сразу поднялся со скамейки. И только когда с серого неба закапал мелкий холодный дождик, резко встал, отряхнул плащ и пошел к ближайшему телефону-автомату, стараясь не наступать на продолговатые желтые листья.

Сегодня он обещал Оле китайскую кухню. Надо было подтвердить заказ…

– А вот это, Оль, и есть настоящие утиные яйца.

– Что это они такие черные?

– Прищемили.

– Не пошли, Белов, – Оля мелко и непедагогично затряслась от смеха.

На горячее была утка по-пекински. Порция – как на роту солдат. Ее привезли целенькой, с хрустящей корочкой и прямо на глазах ловко разделали на мелкие-мелкие кусочки. Есть ее надо было, заворачивая мясо в пресные блинчики, подсыпав зелень и обмакивая в густой коричневый соус.

– Вкусно, Саш! Только нам это в жизни не съесть.