Печать Иуды - Роллинс Джеймс Страница 9

Глядя на то, как Пирс-старший рассматривает свои руки, Грей вдруг понял болезненную правду. Быть может, с самого начала злость его была обращена внутрь. Как сейчас. Отец был недоволен не сыном, а самим собой: это он не смог стать тем, кем хотел. И теперь новая болезнь угрожала отнять даже это.

Грей тщетно пытался подыскать нужные слова.

Внезапно его размышления прервал рев мотоцикла. В конце улицы завизжали покрышки.

Выпрямившись, Грей поставил банку с гвоздями на верстак. Отец выругался вполголоса, проклиная пьяного лихача. Однако Грей быстро протянул руку к выключателю, гася свет.

– Что ты делаешь?..

– Не поднимайся с пола, – приказал Грей.

Что-то было не так…

Показался мотоцикл, могучая черная «ямаха» с восьмицилиндровым двигателем. Он с воем несся по улице, виляя из стороны в сторону. Фара была погашена. Вот что насторожило Грея: реву двигателя не предшествовал яркий сноп света. Мотоцикл мчался в полной темноте.

Не снижая скорости, мотоцикл резко дернулся в сторону и пошел юзом. Из-под заднего колеса вырвалось облачко черного дыма. Водитель застыл на мгновение, пытаясь удержать равновесие, затем свернул на дорожку, ведущую к дому Пирсов, и рванул вперед.

– Это еще что за чертовщина! – рявкнул отец.

Но мотоциклист слишком сильно выкрутил руль. Налетев на бордюрный камень, мотоцикл подпрыгнул и развернулся наискосок. Водитель тщетно пытался выровняться. Зацепившись задним крылом за край крыльца, мотоцикл упал на асфальт, высекая сноп искр – еще один праздничный фейерверк в честь Дня независимости. Вывалившийся водитель покатился кубарем и остановился только у самых раскрытых ворот гаража.

Мотоцикл проехал до конца дорожки и, чихнув, заглох. Искры погасли. Снова наступила темнота.

– Господи Иисусе! – воскликнул Пирс-старший.

Грей поднял руку, молча приказывая отцу оставаться в гараже. Другой рукой он достал из кобуры на щиколотке «глок» калибра девять миллиметров и осторожно приблизился к распростертой на земле фигуре, одетой во все черное: кожаный комбинезон, шарф, шлем.

Тихий стон открыл Грею две вещи: водитель был еще жив, и это была женщина. Она лежала на боку, сжавшись в клубок. Черная кожа была разодрана в клочья.

На крыльце появилась мать Грея, привлеченная шумом.

– Грей?

– Оставайся на месте! – крикнул он.

Подойдя к упавшей мотоциклистке, Грей увидел какой-то предмет, отлетевший на несколько шагов в сторону, резкий черный силуэт его отчетливо вырисовывался на фоне белого бетона дорожки. Это было что-то вроде небольшой стелы из черного камня, треснувшей при падении. Внутри в лунном свете блестела металлическая сердцевина.

Однако внимание Грея, шагнувшего к мотоциклистке, привлек блеск другого предмета.

На шее у женщины висел маленький кулон в виде дракона.

Грей сразу его узнал. В точности такой же кулон висел на шее у него самого – подарок от давнишнего врага, предостережение и обещание на тот случай, если их пути пересекутся снова. Он крепче стиснул рукоятку пистолета.

Перекатившись на спину, женщина снова тихо застонала. На белый бетон хлынула кровь – черная река, стремящаяся к подстриженному газону. Взору Грея открылась зияющая выходная рана.

Выстрел был сделан в спину.

Протянув руку, женщина с трудом стащила с головы шлем. Грей увидел искаженное мучительными страданиями знакомое лицо, обрамленное черными волосами. Смуглая кожа и миндалевидные глаза безошибочно свидетельствовали о малоазиатском происхождении.

– Сейхан… – пробормотал Грей.

Женщина слабо протянула к нему дрожащую руку:

– Коммандер Пирс… помогите…

Грей услышал в ее голосе боль – но также то, чего никак не ожидал от своего хладнокровного врага.

Ужас.

Глава 2

Кровавое Рождество

5 июля, 11 часов 2 минуты

Остров Рождества

«Еще один ленивый день на морском берегу…»

Монк Коккалис шел следом за провожатым по узкой полосе песка. Оба были в защитных костюмах «Био-3» – не самой удобной одежде для прогулки по тропическому пляжу. Под костюм Монк надел только трусы и все же, медленно варясь в наглухо запечатанном пластике, чувствовал себя так, словно на нем теплая шуба. Прикрыв ладонью глаза, чтобы защититься от ослепительного полуденного сияния, он смотрел на открывающуюся взору жуткую картину.

Все западное побережье острова Рождества пенилось и бурлило смертью, словно сама преисподняя поднялась из океанских глубин и выплеснулась на берег. Море отступило, обозначив границу прилива грудами дохлых рыб, среди которых возвышались более высокими холмиками туши акул, дельфинов, морских черепах и даже карликовых китов – хотя определить, кому именно принадлежат те или иные останки, было очень трудно, поскольку мягкие ткани, кости и чешуя смешались в зловонную гниющую массу. Кроме того, на песке и в воде валялись сотни морских птиц, тоже мертвых; по-видимому, они были привлечены обильной добычей, но затем стали жертвой того же самого отравления.

Из расселины в скале с ревом вырывался пенистый фонтан грязной соленой воды, словно сам океан испускал последний вздох.

Поднырнув под потоком, исследователи направились вдоль берега дальше на север, стараясь оставаться на узкой полосе чистого песка между смрадным месивом, вынесенным приливом, и отвесными скалами, окутанными покрывалом джунглей.

– Когда вернемся на корабль, – гнусаво пробормотал через противогаз Монк, – я к морепродуктам даже не притронусь.

Он радовался, что дышит сжатым воздухом из баллона. Нетрудно было догадаться, каким мерзким зловонием веет от этого кладбища на берегу.

Монк также был рад тому, что его напарница доктор Лиза Каммингс осталась на борту круизного лайнера, который стоял у противоположного берега острова. «Владычица морей» бросила якорь в бухте Летучих Рыб, вдали от тошнотворного смрада, который висел над ядовитым месивом на западном побережье и разносился ветром почти по всему острову.

Однако повезло далеко не всем.

Прибыв на остров на рассвете, Монк стал свидетелем спешной эвакуации сотен людей, всех до одного пораженных таинственной болезнью: одни ослепли, у других кожа была покрыта красными волдырями, в самых тяжелых случаях от тела отваливались куски гниющей плоти. И хотя пробы показывали быстрое снижение уровня заражения, было принято решение в целях предосторожности полностью эвакуировать население острова.

«Владычице морей», огромному, роскошному круизному лайнеру, совершавшему свое первое плавание вокруг островов Зондского архипелага, пришлось срочно высадить всех своих пассажиров и развернуться. Корабль был превращен в плавучий госпиталь. Кроме того, он также стал штабом отряда сотрудников Всемирной организации здравоохранения, прибывших на место, для того чтобы разобраться в причинах внезапного заражения моря.

Именно поэтому Монк сегодня утром прилетел на остров Рождества. Ему предстояло по горячим следам найти ответы на некоторые вопросы, связанные с трагедией. Лизе, оставшейся на корабле, пришлось в полной степени задействовать свои врачебные навыки, в то время как Монк, обладающий необходимой подготовкой, отправился бродить по зловонному болоту. Директор «Сигмы» отрядил молодого специалиста на это задание, учитывая его опыт в судебной биологии и медицине. Считалось, что степень риска, связанного с данной операцией, является минимальной, – Монку и Лизе предстояло лишь наблюдать и собирать информацию. И все же директор Кроу отозвал Монка после трехмесячного отпуска по семейным обстоятельствам, вызванного рождением дочери.

Вспомнив про дочь, молодой ученый покачал головой. Ему не хотелось думать о своей малышке, шлепая по этой гниющей грязи. И все же он ничего не мог с собой поделать. Его мысли сами собой возвращались к голубым глазкам Пенелопы, к ее пухлым щечкам и невероятному нимбу светлых волос, так непохожим на суровые черты лица и бритую наголо голову ее отца. Ну как такое очаровательное создание может иметь с ним общие гены? Впрочем, наверное, тут постаралась мать. Даже здесь, на противоположном конце земного шара, Монк не мог избавиться от ноющей боли в груди, порожденной физической потребностью быть рядом с женой и дочерью. Казалось, он неразрывно связан с ними пуповиной, которая обеспечивает у всех троих единое кровообращение. Он сам иногда не верил своему счастью.