Эрл Гарднер - Рассчитаться сполна Страница 10

Пламя догорало. Коридор заполнился людьми. Я шагнул назад, как бы невзначай наступил на груду пепла и растер его каблуком.

За спиной голубого мундира показался детектив. Увидев меня, он крикнул:

— Это же Неуловимый Мошенник Эд Дженкинс! Ну, Эд, сегодняшняя выходка тебе даром не пройдет! Это уж точно!

Они окружили меня плотным кольцом, и на моих запястьях и лодыжках щелкнули наручники. Эти люди слишком хорошо меня знали, они уже не раз имели со мной дело и теперь не собирались упускать меня из рук.

Вдруг послышался чей-то властный голос, и в коридоре появился сержант. Он прибыл с некоторым опозданием, однако чувствовалось, что у него имеется на то веская причина.

— Тельма! — крикнул он. — С тобой все в порядке?

В его голосе слышалось нечто большее, чем просто обеспокоенность.

И тут заговорила девушка с родинкой на руке, девушка, которую я знал как Мод Эндерс.

— Джейк, умоляю, пусть все выйдут. Мне надо одеться.

Она сидела на диване, натянув покрывало до самого подбородка. Полицейские были так увлечены моей поимкой и видом вывалившихся из сейфа драгоценностей, что просто не заметили ее.

— Помогите Бенни, — продолжала она. — Его ужасно отделали. Ладно, пусть все выйдут. А то у меня еще тот видок.

Сержант сухо отдал команду, и полицейские, все до единого покинув комнату, вывели меня в коридор. Девушка сказала что-то еще — я не расслышал, что именно, — и сержант снова рявкнул:

— Пусть этот Дженкинс пока что побудет в доме, — и захлопнул дверь.

Я остался в окружении полицейских. Тут я услышал свою краткую биографию, перечень моих прошлых заслуг, возможные домыслы по поводу того, совершал я или не совершал это убийство, и удивленные замечания относительно того, что я вроде бы вовсе и не собирался удирать, заслышав вой сирены.

Я молчал. О чем говорить, если все равно справедливость восторжествует. Я ведь даже не могу защищаться — законы создаются для защиты невиновных, а не для того, чтобы вершить праведный суд над каким-то изгоем общества. Что бы я ни сказал, прокурор, выдвинувший против меня обвинение, всегда будет прав. И надо мной только посмеются.

Вдруг дверь распахнулась, и над коридором, словно хлопок выстрела, прогремел приказ сержанта:

— Отпустить Дженкинса! Освободите его, пусть войдет сюда. Один. Поняли меня? Один! А вы осмотрите дом и не суйтесь в эту комнату, пока я не позову вас.

Полицейские бросились выполнять приказание. Они понимали: с того момента, как я шагну за порог, ответственность с них снимается, но пока что они держали меня под прицелом трех карабинов.

Дверь за мной закрылась, и я увидел сидящую на диване девушку с родинкой. Она прижимала к себе одежду, прикрывая наготу. Там же, на диване, лежал человек с разбитым лицом. За столом в кресле босса расположился сержант, его проницательные серые глаза пристально разглядывали меня.

— Дженкинс, — сказал он, — вы просто чудо. Мы были не в состоянии уследить за вами, однако вы сделали нашу работу. Как вы, быть может, уже догадались, Тельма была нашей приманкой. Она оставила свою прежнюю ночную жизнь, чтобы помогать полиции. О том, что она работает на нас, не знал никто, кроме Хорька. Мы подозревали, что он предупредил вас. Правда, бандиты тоже подозревали, что он предал шайку, и потому убрали его. А этот человек, — он указал на распластавшееся на полу тело босса, — был одним из величайших преступных умов нашего времени. Он имел неограниченный доступ к финансовым ресурсам и организовал мощный преступный синдикат.

Начинал он с подпольной торговли спиртным и прочим запрещенным товаром, а набрав силу, создал целую преступную сеть, которая вела войну с общественностью города. Этот человек обладал поистине гениальными организаторскими способностями, он умел держать под своей властью самых опытных головорезов. Он руководил всей криминальной деятельностью в городе: держал притоны, лавки для скупки краденого, ювелирные мастерские и салоны. Тельме и Бенни удалось собрать о нем кое-какие справки. Тельма проникла в банду, позже в игру вступил Бенни. Но вы все время мешали им. Дважды Тельма давала нам знать, где и когда вас можно вывести из игры, но в самый последний момент вы исчезали. Правда, несколько раз, не зная того, вы оказали нам кое-какие услуги. Все это время Тельма собирала имена, адреса и прочую информацию, благодаря чему мы можем теперь покончить с этим делом. О том, что вы сделали сегодня и почему вы это сделали, кроме вас знаем только мы трое, да еще те, для кого вы это сделали. Что касается всех остальных, то они могут лишь шептаться об этом. Вас это устроит?

Я поочередно посмотрел на каждого из них:

— Я могу идти?

Он кивнул:

— И знайте: с этого дня полиция будет к вам гораздо дружелюбнее. Если хотите, можете стать нашим секретным агентом. Вас ждет блестящая карьера.

Я молча покачал головой. Я не хотел оскорблять чувства Тельмы, дурно отзываясь о ее профессии. В конце концов, каждый занимается тем, что ему нравится.

— Спасибо, я лучше пойду.

— Тогда разрешите пожать руку смельчака. — Сержант протянул мне руку, и глаза его засияли.

Вдруг я услышал рядом шорох одежды, ощутил легкое прикосновение, и две голые руки обвили мою шею, а на губах я почувствовал нежный поцелуй.

— А это моя лепта, — проговорила девушка с родинкой и вдруг, поспешно выхватив платок, принялась вытирать мне губы.

— Я забыла, что у меня накрашены губы, — хихикнула она, — а тебе предстоит сегодня утром увидеться с ней.

А ведь действительно уже наступило утро.

Я шагнул к двери и посмотрел на сержанта.

Он кивнул и лично проводил меня к выходу.

— Вот что, ребята, — обратился он к полицейским, — управление больше ничего не держит на Эда Дженкинса. Ничего. Ясно? Спокойной ночи, Дженкинс. То есть доброе утро.

Я спустился по ступенькам и остановился на бетонированной дорожке. Светало. Где-то прокричал петух.

Полицейские, сгрудившись в кучу, удивленно смотрели мне вслед.

— Опять Неуловимый обвел нас вокруг пальца! — шепотом воскликнул один из них. — Как это у него получается?

Ответа им никогда не узнать.

Беспечной походкой рыболова, спешащего к любимому месту у реки, я шагал по улицам, вдыхая свежий бодрящий воздух зарождающегося дня.

У Кемперов меня ждали с нетерпением. Когда я вошел, меня встретил всеобщий вздох облегчения.

На улице меня ждало такси, но я почему-то решил не упоминать об этом — подъездная дорожка находилась на приличном расстоянии от дома.

Увидев девушку, я улыбнулся ей:

— Ну вот и все, Элен. Бумага уничтожена. Негодяй с ледяными глазами за все рассчитался сполна.

Ее широко раскрытые глаза сияли.

— Эд, — медленно проговорила она, — вы оказались там ради этой бумаги. В тот момент я думала не о ней.

Как вам удалось скрыться от полиции?

— Очень просто, — усмехнулся я. — Полицейские плакали, расставаясь со мной.

Кемпер рассмеялся, зато его жена не сводила с меня пристального взгляда. Мне показалось, что по лицу девушки пробежала легкая дрожь.

— Эд… Эд… Скажите, вы… отравили его?

Я покачал головой:

— Для такого, как он, и яду-то жалко. К тому же я никогда не смог бы сделать такую подлость. Да в этом и не было никакой надобности. Я начинил иголки зеленой краской, а записка довершила остальное. Как видите, я хорошо знаю эту публику. Я понимал, что, уколовшись и прочитав записку, он сломается. А его подчиненные, увидев, что он обречен, набросятся на него как стая голодных волков, и свою смерть он встретит раньше остальных. Девушка с родинкой работала на полицию. Вот почему Хорек предостерегал меня насчет нее. Там, в бандитском логове, ей удалось вызвать полицию. Телефонистка услышала в трубке ваш голос, взывающий о помощи, подключила линию полиции, они проследили, откуда звонок, и выехали на место. Это спутало мне все карты. Я хотел дождаться смерти главаря и, после того как бандиты обчистят сейф, беспрепятственно забрать бумагу. Я знал, что они возьмут только деньги и драгоценности, никакие бумаги им не нужны. С приездом полиции моя задача несколько усложнилась, но… Я все-таки сжег это письмо.

Элен поникла еще больше.

— Нужно мне было больше верить в вас, Эд. Когда я поняла, что вы собирались выступить в роли приманки, я проследила за вами и решила согласиться на все условия этого негодяя, лишь бы сделать хоть что-нибудь для вашего спасения.

Лоринг Кемпер громко высморкался.

Его жена смотрела на нас со снисходительной улыбкой.

— Мистер Кемпер полагает, что сможет добиться для вас помилования во всех штатах, где против вас выдвинуты обвинения, — продолжала девушка. — Вы будете свободны… сможете завести свое дело… семью…

Отвечая, я старался не смотреть ей в глаза: — Право, это было бы очень благородно с его стороны, только вы не понимаете, Элен… Я человек из другого мира. Общество никогда не примет меня, несмотря ни на какие помилования. Моя жена всегда будет считаться всего лишь женою мошенника, изгоя… перед детьми будут закрыты все двери. Простите, я должен выйти на минуту. Нужно взять кое-что в своей комнате.