Эрл Гарднер - Попробуйте отшутится! Страница 10

В девять часов я снова был у своего знакомого ювелира.

— Привет, Дженкинс. Что, опять вернулся за информацией? — спросил он с усмешкой. — Похоже, тебе не везет. Я тут подумал и пришел к выводу, что давеча сболтнул лишнего. И как это меня угораздило, не пойму.

Я сел:

— Я пришел не за информацией. Мне требуется квалифицированная работа. Нужно срочно изготовить копию одного украшения.

Он задумчиво смотрел на меня:

— Украшение крупное?

Я кивнул.

— Что, действительно крупное?

Я снова кивнул.

Он вздохнул:

— Дженкинс, у тебя какой-то изощренный метод добывания информации. Я тебе уже все сказал. Я изготовлю эту подделку только при условии, что у тебя есть на руках само украшение, и никак иначе. Иными словами, я не стану делать копию какого-то украшения по его описанию в каталоге.

— Ну что ж, идет, — сказал я. — И что, я могу быть уверен, что им займутся сейчас же?

— С условием, что оно у тебя имеется, — ответил он с улыбкой.

Я вынул шкатулку и положил на стол:

— Вот, сделай копию с украшения, лежащего в этой шкатулке. Ничего, если работа будет грубая, копия мне нужна срочно.

При виде шкатулки глаза у него вылезли из орбит, когда же он открыл ее, челюсть его так и отвисла, а из горла вырвался звук, какой издает проткнутая шина.

— Эд! Ради всего святого… Да ты хоть представляешь, что это?! Господи, да это же то самое украшение, что мы приобрели для Кемпера! Это ж… Господи! Что теперь будет?

— Ничего не будет, если твои люди приступят к делу немедленно и изготовят копию как можно быстрее.

Он немного пришел в себя, но дар речи к нему еще не вернулся, и он несколько секунд разглядывал свои ногти:

— Послушай, Эд, ты что, собираешься украсть это?

Беседа начала надоедать мне.

— «Собираешься украсть» — это настоящее время, — заметил я. — Если тебе кажется подозрительным способ, которым я заполучил его, то тебе лучше употребить глагол в прошедшем времени и сказать «украл». А теперь нельзя ли прекратить эту пустую болтовню и поскорее отдать вещь в работу, иначе может подняться большой скандал, а это как раз то, что мне сейчас меньше всего нужно.

Вздохнув, он позвонил секретарше и попросил ее пригласить кого-нибудь из мастеров, потом сел и, барабаня пальцами по столу, принялся ждать.

Вскоре в кабинет вошел человек с проницательными глазами, в фартуке и плотной, облегающей голову шапочке. Немец по национальности, он хорошо разбирался в драгоценностях. Хозяин протянул ему шкатулку:

— Срочно нужна копия шкатулки и ее содержимого.

Мастер узнал вещь сразу, однако мастер есть мастер — ни один мускул не дрогнул на его лице. Кивнув, он взял шкатулку и вышел.

— Зайди ближе к вечеру, — сказал мой друг, отирая со лба пот.

— Нет, я зайду пораньше. Вдруг уже будет готово.

Он беспокойно заерзал на стуле:

— Мне было бы спокойнее, Эд, если бы ты рассказал мне, что все это значит. Ведь, в сущности, получается, что мы укрываем краденое.

Я усмехнулся:

— Ну, в конце концов, эта вещь с самого начала была краденой, ты ведь сам сказал. А еще, помнится, ты говорил, что первоначальный ее владелец, возможно, начнет оспаривать право на нее.

С этими словами я встал и направился к выходу.

Придя домой, я нашел записку от Элен — она просила позвонить ей. Когда я связался с ней, она сказала, что приедет немедленно. Я понял, что речь идет о чем-то важном.

Мне бы, конечно, не помешало немного поспать, да, видно, не судьба.

Вид у Элен был такой счастливый, словно она сбросила с плеч неимоверную тяжесть.

— Я сообщила о помолвке маме, — сказала она. — А еще позвонила миссис Кемпер. Знаешь, Кемперы всегда были мне как вторые родители, и миссис Кемпер сразу же захотела посмотреть на тебя. Она настаивает, просто настаивает, чтобы мы провели у них выходные, и я пообещала, что мы приедем. — Она лукаво посмотрела мне в глаза.

— Ты маленькая плутовка, — сказал я.

— Я заставила их пообещать, что они никому не скажут, — продолжала она, голос ее напоминал журчание ручейка. — Кемперы приглашали и маму, но она не может поехать. Кстати, она отнеслась к этой новости просто замечательно. Я сказала, что ты сделал предложение вчера вечером, так что теперь тебе надо поехать к ней и поговорить. По-моему, она собирается дать тебе свое родительское благословение… — Малютка на время замолчала. Она долго смотрела в пол, потом, пожав плечиками, проговорила: — Конечно, мне неприятно ее обманывать, но что поделаешь, так уж получилось. — Сказав это, она снова приняла прежний счастливый и беспечный вид.

Визит к мамуле, имевший целью получить благословение, был весьма мучительным, по крайней мере, таким он мне показался. Однако и этот визит подошел к концу.

От Элен я поехал к ювелиру. Копия была уже готова.

Конечно, вещица была далека от совершенства, но все же выглядела вполне убедительно. При плохом освещении, а также если в нее не вглядываться, человек несведущий вполне мог бы принять ее за подлинник. Я, конечно, подозревал, что мой приятель нарочно сделал ее так грубо — виною тому его высокое чувство профессиональной этики, — но у меня не было ни времени, ни желания спорить.

Он смотрел мне вслед с выражением беспокойства на лице.

Но я все же надеялся, что это высокое чувство профессиональной этики не заставит его набрать номер Лоринга Кемпера и задать тому несколько вопросов. Пока что существовала только одна опасность — что пропажа будет обнаружена раньше времени. Если это случится, придется менять планы. Но будем надеяться на лучшее — удача нечасто покидала меня.

Около двух часов дня мы с Элен прибыли в дом Кемперов, где нам был оказан самый радушный прием.

Миссис Кемпер принадлежала к тому типу людей, которые прекрасно разбираются в человеческой природе, и, судя по всему, она понимала, что у смертных не растут крылья. С минуту она изучала меня долгим проницательным взглядом, однако ее наблюдения остались при ней.

Лоринг Кемпер оказался человеком лет пятидесяти, искренним и увлеченным. Он любил гольф, обожал серфинг, — о чем свидетельствовал его бронзовый загар, — коллекционировал ювелирные украшения, увлекался лошадьми и собаками и совершенно не интересовался картами и светской болтовней. Человек немногословный, он любил побыть в тишине, наедине со своими мыслями.

Он тоже с интересом оглядел меня и пожал руку.

Я расположился в отведенной мне комнате. Минут через тридцать мне представился подходящий случай, и я, прокравшись в кабинет, положил украшение на место. Копию я оставил себе.

Для новоиспеченного жениха я вел себя слишком осторожно и старался избегать ситуаций, которых, как правило, ожидают от будущих супругов. Зато моя хитрая лисичка, похоже, имела несколько иной взгляд на эти вещи.

— Ведите себя естественнее, так, как обычно ведут себя жених и невеста, — прошептала она, прильнув ко мне и прижав тыльную сторону моей ладони к своей щечке, в то время как миссис Кемпер наблюдала за этой сценкой с крыльца.

Мы были в доме единственными гостями, и понятно, что ее внимание было приковано к нам.

Бобо произвел на всех прекрасное впечатление.

Почувствовав себя в центре внимания, он понял, что ему не следует набрасываться на всякого, кто подойдет близко, однако сразу же показал, что не позволит кому ни попадя гладить себя. Когда какая-нибудь из женщин приближалась к нему с обычным сюсюканьем, — почему-то считается, что именно так нужно обращаться к собакам и кошкам, — Бобо делал стойку, задирал хвост и смотрел так, что уже никому не хотелось протягивать к нему руку.

Исключение составляла только Элен. Он подходил на ее зов и выглядел вполне счастливым, находясь рядом с ней.

Кемпер посмотрел на собаку и, не пытаясь погладить ее, как это сделали его жена со своей секретаршей, сухо заметил:

— Довольно странный метис. Помесь дворняги с какой-то хорошей породой, и притом отлично воспитан.

Похоже, он на своей шкуре испытал, что такое побои, и запомнил их на всю жизнь. Он ценит свободу и совсем не в восторге от людей. Я прав, Бобо?

Услышав свое имя, пес с минуту пристально смотрел на Лоринга Кемпера, потом помахал хвостом и, опустив глаза, застыл как статуя.

Кемпер усмехнулся:

В нем говорит порода, что-то вроде гордости, унаследованной от предков, простую дворнягу этому не научишь. У этого пса есть прошлое, и он чувствует ответственность за хозяина, в этом заключается вся его жизнь. Вы извините меня, Дженкинс, но он ведет себя так, словно пытается защитить вас от всего мира.

И он пристально посмотрел мне в глаза. Но если он надеялся прочитать что-то на моем лице, то ему это не удалось. С видом непринужденной любезности и не отводя глаз, я сказал:

— Я люблю его, хотя, по правде сказать, плохо разбираюсь в собаках. Он хороший друг, только я не думаю, что он так уж умен.