Агата Кристи - Убийство в доме викария Страница 11

Хэйдок уставился на меня удивленным взглядом.

– То есть как это «за несколько минут до встречи»? Когда же, по-вашему, Реддинг его застрелил?

– За несколько минут до моего прихода.

Доктор покачал головой:

– Невозможно. Исключено. Он уже был мертв задолго до этого.

– Но, дорогой вы мой, – воскликнул полковник Мельчетт, – вы же сами сказали, что полчаса – только приблизительный срок.

– Полчаса, тридцать пять минут, двадцать пять минут, даже двадцать – это в пределах вероятности, но меньше – ни в коем случае. Ведь тогда тело было бы еще теплое, когда я подоспел.

Мы молча смотрели друг на друга. Лицо Хэйдока внезапно переменилось. Стало серым, на глазах постарело. Эта перемена меня поразила.

– Да вы послушайте, Хэйдок, – полковник первым обрел дар речи. – Если Реддинг застрелил его в четверть восьмого...

Хэйдок вскочил.

– Я вам сказал, что это невозможно, – проревел он. – Если Реддинг утверждает, что застрелил Протеро в четверть восьмого, значит, Реддинг лжет. Пропади оно все пропадом – я врач, говорю вам, мне лучше знать! Кровь уже начала свертываться.

– Если Реддинг лжет... – начал было полковник Мельчетт, потом смолк и потряс головой. – Пожалуй, надо пойти в полицейский участок, поговорить с ним самим, – сказал он.

Глава 8

По дороге в участок мы почти не разговаривали. Хэйдок слегка отстал и сказал мне вполголоса:

– Знаете, не нравится мне все это. Не нравится. Мы все чего-то тут не понимаем.

У него был крайне озабоченный, встревоженный вид.

Инспектор Слак был на месте, и мы уже вскоре встретились с Лоуренсом Реддингом.

Его бледное лицо выглядело усталым, но он был совершенно спокоен, поразительно спокоен, сказал бы я, при сложившихся обстоятельствах. Мельчетт же хмыкал и фыркал, явно нервничая.

– Слушайте, Реддинг, – начал он, – мне известны показания, которые вы давали инспектору Слаку. Вы утверждаете, что пришли в дом викария примерно без четверти семь, встретили Протеро, поссорились с ним, застрелили его и ушли. Протокол я вам не читаю, но это главное.

– Да.

– Я собираюсь задать вам несколько вопросов. Вас уже уведомили, что вы можете не отвечать на них, если не сочтете нужным. Ваш адвокат...

Лоуренс не дал ему договорить:

– Мне нечего скрывать. Я убил Протеро.

– А! Ладно! – И Мельчетт громко фыркнул. – А как у вас оказался с собой пистолет?

– Он был у меня в кармане, – ответил Лоуренс, слегка помявшись.

– И вы взяли его с собой, когда шли к священнику?

– Да.

– Зачем?

– Я всегда держу его при себе.

Он снова слегка замешкался с ответом, и я окончательно уверился, что он говорит неправду.

– А зачем вы перевели часы назад?

– Часы? – Лоуренс явно не знал, что сказать.

– Ну да, стрелки показывали восемнадцать двадцать две.

Его лицо внезапно исказилось от страха.

– А, да, конечно. Я их перевел.

Хэйдок неожиданно бросил ему в лицо:

– Куда вы стреляли?

– В полковника Протеро.

– Я спрашиваю, в какую часть тела?

– А! Я, кажется, в голову. Да, я стрелял в голову.

– Вы что, не помните?

– Вам все и так известно, зачем вы спрашиваете?

Это была слабая, неловкая попытка вывернуться. Снаружи послышался какой-то шум. Вошел констебль с запиской. Он был без шлема.

– Письмо викарию. Написано – срочно.

Я вскрыл конверт и прочел:

«Прошу вас, умоляю, приходите ко мне. Я не знаю, что мне делать. Я должна кому-то признаться. Пожалуйста, приходите немедленно и приведите с собой кого хотите.

Анна Протеро».

Я бросил на Мельчетта красноречивый взгляд. Он понял намек. Мы вышли все вместе. Я бросил взгляд через плечо и мельком увидел лицо Лоуренса Реддинга. Глаза его были прикованы к листку бумаги, который я держал в руке, с выражением такого мучительного отчаяния и страдания, какое мне едва ли когда приходилось видеть на человеческом лице.

Я вспомнил, как Анна Протеро, сидя передо мной на диване, сказала: «Я готова на все», и на душе у меня стало невыразимо тяжко. Я вдруг увидел причину героического самооговора Лоуренса Реддинга. Мельчетт разговаривал со Слаком.

– Выяснили, чем Реддинг занимался в течение дня? Есть основания полагать, что он убил Протеро раньше, чем он говорит. Разберитесь и доложите.

Он обернулся ко мне, и я молча протянул ему письмо Анны Протеро. Он пробежал его и удивленно надул губы. Потом пристально взглянул на меня.

– Вы на это намекали утром?

– Да. Тогда я не был уверен, должен ли я все рассказать. Теперь я считаю это своим долгом.

И я рассказал ему о том, что видел в тот вечер в мастерской.

Полковник обменялся несколькими словами с инспектором, и мы отправились в Старую Усадьбу. Доктор Хэйдок пошел вместе с нами.

Дверь отворил безукоризненный дворецкий – с приличествующей обстоятельствам торжественностью в каждом движении.

– Доброе утро, – сказал Мельчетт. – Будьте добры, попросите горничную миссис Протеро доложить о нас, а потом возвращайтесь сюда, я вам задам несколько вопросов.

Дворецкий поспешно удалился, но вскоре вернулся и доложил, что поручение выполнено.

– А теперь поговорим про вчерашний день, – сказал Мельчетт. – Ваш хозяин был дома во время ленча?

– Да, сэр.

– И настроение у него было обычное?

– Насколько я мог заметить, да, сэр.

– А потом что было?

– После ленча миссис Протеро пошла к себе прилечь, а полковник ушел к себе в кабинет. Мисс Протеро уехала играть в теннис на спортивной машине. Полковник и миссис Протеро пили чай в гостиной в половине пятого. Шоферу было приказано подать машину в пять тридцать, они собирались ехать в деревню. Как только они уехали, позвонил мистер Клемент, – поклон в мою сторону, – и я сказал ему, что они уже уехали.

– Гм-м... – протянул полковник Мельчетт. – Когда мистер Реддинг был здесь в последний раз?

– Во вторник днем, сэр.

– Насколько мне известно, они немного не поладили?

– Должно быть, так, сэр. Мне было приказано впредь не принимать мистера Реддинга.

– А вы сами слышали, как они ссорились? – напрямик спросил полковник Мельчетт.

– У полковника Протеро был очень звучный голос, сэр, особенно когда он сердился. Я поневоле слышал кое-что, когда он повышал голос.

– Достаточно, чтобы понять, о чем идет спор?

– Я понял, сэр, что речь идет о портрете, который писал мистер Реддинг, о портрете мисс Летиции.

Фырканье Мельчетта прозвучало как рычанье.

– Вы видели мистера Реддинга перед уходом?

– Да, сэр, я его провожал.

– Он был очень сердит?

– Да нет, сэр, если позволите, я бы сказал, что он скорее выглядел довольным.

– Так вчера он сюда не заходил?

– Нет, сэр.

– А еще кто-нибудь заходил?

– Вчера – никто, сэр.

– А позавчера?

– Во второй половине дня приходил мистер Деннис Клемент. И доктор Стоун пробыл здесь некоторое время. А вечером заходила дама.

– Дама? – Мельчетт искренне удивился. – Кто такая?

Дворецкий не смог припомнить ее имя. Дама была незнакомая, он никогда раньше ее не видел. Она, конечно, назвала себя, и он ей сказал, что сейчас все обедают, тогда она согласилась подождать. И он проводил ее в малую гостиную.

Она спрашивала полковника Протеро, а не миссис Протеро. Он доложил полковнику, и тот прошел в малую гостиную, как только отобедали.

Сколько дама пробыла? Пожалуй, с полчаса. Полковник сам проводил ее из дому. А! Наконец-то, он вспомнил ее имя. Эта дама назвалась миссис Лестрэндж.

Этого никто не ожидал.

– Любопытно, – сказал Мельчетт. – Весьма, весьма любопытно.

Но больше мы ничего сказать не успели – нам доложили, что миссис Протеро готова нас принять.

Анна лежала в постели. Лицо у нее было бледное, а глаза лихорадочно блестели. Выражение ее лица меня поразило – суровое, решительное. Она обратилась ко мне.

– Благодарю вас за то, что вы пришли, – сказала она. – Я вижу, вы правильно поняли мою просьбу привести с собой кого вы захотите.

Она замолчала.

– Самое лучшее – разом со всем покончить, верно? – продолжала она. Ее губы тронула странная, жалкая полуулыбка. – Должно быть, я обязана заявить об этом вам, полковник Мельчетт. Видите ли, это я убила своего мужа.

Полковник Мельчетт заговорил с необычной мягкостью:

– Дорогая моя миссис Протеро...

– Нет! Это чистая правда. Простите за такую прямолинейность, но я совершенно не способна устраивать истерики по какому бы то ни было поводу. Я долго ненавидела его, а вчера убила.

Она откинулась на подушки и закрыла глаза.

– Вот и все. Полагаю, вы арестуете меня и заберете с собой. Я встану и оденусь, как только соберусь с силами. А сейчас мне нехорошо.

– Вам известно, миссис Протеро, что мистер Лоуренс Реддинг уже признался в совершении этого преступления?

Анна открыла глаза и оживленно закивала:

– Знаю. Глупый мальчишка. Он очень влюблен в меня, вы знаете? Ужасно благородный поступок – и ужасная глупость.